Юлия Кудрина - Мария Федоровна

• Название: Мария Федоровна
• Автор: Юлия Кудрина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03220-0

Книга посвящена жизни и деятельности императрицы Марии Федоровны Романовой, урожденной датской принцессы Дагмар (1847–1928), — супруги императора Александра III, матери последнего русского императора Николая II, имя которой на протяжении более 80 лет в нашей стране было предано забвению. Между тем она была человеком незаурядным. Современники отмечали ее ум и решительность, дипломатические способности и политическую интуицию, и все эти качества сильной личности гармонично сочетались с прелестными манерами, хрупкостью и обаянием очаровательной женщины. Она была безупречной женой и матерью, верным другом и советником как своему мужу, так и сыну, много сделала для совершенствования образования и развития культуры в России. Ее огромная общественная и благотворительная деятельность вызывала уважение и в светских кругах, и среди творческой интеллигенции, и среди простого народа. Отличительной чертой ее личности было страстное желание послужить благу России, которую она полюбила всей душой сразу и навсегда.

---

В Гатчине всегда торжественно отмечались и другие церковные праздники. Так, в 1881 году, как свидетельствуют источники, был торжественно отмечен праздник Богоявления. Крестным ходом верующие прошли на «Иордань» — место водосвятия под открытым небом — к Серебряному озеру. По пути к озеру шпалерами были выставлены войска. В том же году, согласно источникам, праздник Преполовения (середина между Пасхой и Пятидесятницей) совпал с днем рождения наследника престола Николая Александровича (6 мая по старому стилю). На Серебряном озере в Гатчине, напротив грота Эхо, по этому случаю был отслужен водосвятный молебен.

Каждый год в Гатчине торжественно отмечался день перенесения христианских святынь с острова Мальта. История этих, как их называют, «мальтийских святынь», которые были представлены рукой святого Иоанна Предтечи, Филермской иконой и частью Святого Животворящего Креста Господня, восходит к временам императора Павла I.

После утверждения в 1845 году Николаем I нового градостроительного плана Гатчины, которая с 1840 года была штаб-квартирой императора во время ежегодных военных маневров, началось строительство нового храма. Архитектором его был Роман Иванович Кузьмин (1810–1867). Собор получил имя небесного покровителя основателя Гатчины святого апостола Павла. Он был заложен 17 октября 1846 года, освящен митрополитом Никанором (Клементьевским) 29 июля 1852 года. На строительство были отпущены деньги из государственной казны. Собор Святого апостола Павла стал с тех пор жемчужиной Гатчины. Для церемонии освящения Павловского собора в Гатчину из Санкт-Петербурга из церкви Зимнего дворца были доставлены «мальтийские святыни».

Осенью 1852 года храм посетил император Николай I. По его указанию храм Святого Павла становится местом ежегодных празднеств.

Накануне 11 октября святыни доставлялись из Зимнего дворца в гатчинскую дворцовую церковь. Здесь совершалось всенощное бдение, а в самый день праздника — ранняя литургия. Затем крестным ходом святыни переносились на поклонение в Павловский собор. Поклониться святыням верующие приходили со всех окрестных сельских приходов, было много богомольцев из Петербурга, а также из российских губерний. Святыни оставались в Павловском соборе до праздника Казанской Божьей Матери, а затем их снова увозили в Санкт-Петербург.

9 мая в Гатчине также ежегодно отмечался праздник лейб-гвардии Кирасирского полка. С 1733 года шефами Кирасирского полка по традиции были российские императрицы, в том числе и императрица Мария Федоровна.

Осенью 1883 года Гатчину посетил патриарх Иерусалимский Никодим в сопровождении Святогорской депутации. Состоялся прием у государя, а затем высокая депутация была принята императрицей Марией Федоровной и наследником Николаем.

Глубоко почиталась в царской семье икона Богоматери Феодоровской, так как с ней было связано такое важное историческое событие, как избрание на царство в 1613 году Михаила Федоровича Романова. В те времена в Ипатьевский монастырь близ Костромы, где жил тогда юный Михаил с матерью, старицей Марфой, из Москвы прибыло посольство с Владимирской иконой Божьей Матери и иконой московских чудотворцев. Костромское духовенство явилось с Феодоровской иконой к Марфе, которая не хотела отпускать сына, и велело покориться ради Богоматери. Марфа упала на колени перед иконой и молвила: «Да будет воля Твоя, Владычица! В Твои руки передаю сына моего. Наставь его на путь истинный, на благо себе и Отечеству!» Так был избран первый царь из династии Романовых, и с тех пор образ Феодоровской иконы был особо почитаем русским царствующим домом.

Празднование в честь иконы совершалось дважды: 16 (29) августа — в день ее явления князю Василию Костромскому и 14 (27) марта — в память провозглашения на царство Михаила Федоровича Романова.

Посещая церковь, Александр III, по свидетельству С. Д. Шереметева, «…становился так, что его заслонял занавес перегородки. Но со стороны его было видно. Стоял он сосредоточенно. Никогда ни с кем не разговаривая, становился на колени, когда пели „Отче наш“ и диакон возглашал: „Со страхом Божьим!“, и священник: „Всегда ныне и присно“. Неизменно крестился большим крестом, когда диакон читал прошение: „Заступи, спаси и помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию“. Умилителен был день причастия, когда Государь со всею семьею, со всем домом и прислугою, с кучерами, с старыми солдатами и с народом подходил к Св. Тайнам. Это бывало в церкви Аничкова дворца. В Гатчине помню я, как он каждое воскресенье отдавал просфору дежурному вестовому.

Как дорожил он службою Страстной седьмицы и как любил вообще обрядность, символизм нашей православной церкви, красоту которой понимал, видя в ней глубокую и возвышенную поэзию…».

Александр III и Мария Федоровна, будучи музыкальными натурами, очень любили церковную музыку, особенно Бортнянского и Львова. «Херувимскую» Львова царь заказал для пения во время коронации.

По распоряжению царя маленьким певчим церкви впервые был предоставлен Английский дворец в Петергофе. Царская чета часто навещала юных певчих, заботилась о их благополучии, дарила подарки. «Он (Александр III. — Ю. К.), — пишет в своих воспоминаниях С. Д. Шереметев, — представил впервые маленьким певчим Английский дворец в Петергофе, нередко навещал их, заботился об их гигиене, разговаривал с мальчиками, посылал их купаться или ловить рыбу, поощрял их за пение и давал подарки».

Посещение святых мест Александр III считал важным и необходимым. 11 июля 1891 года он писал сыну во время его поездки на Восток: «Когда будешь на обратном пути в Москве, то устрой так, чтобы можно было бы тебе поехать на несколько часов в Троицкую Серг[иевскую] Лавру, это я нахожу весьма желательным и достойно закончит твое долгое и утомительное путешествие».

Все письма императрицы содержат обращения к Богу, у которого она постоянно просит благословения семье, мужу, детям: «Сегодня все мои мысли находятся исключительно рядом с тобой. С самыми нежными любовью и молитвами я прошу, чтобы Господь посылал тебе Свое Благословение всегда и во всем, освещая твой путь и помогая тебе самую трудную цель сделать более легкой, мой дорогой и любимый Саша»; «Обнимаю тебя от всего сердца, мой любимый Саша, и прошу Бога благословить тебя и дорогих детей. Твоя на всю жизнь. Твоя верная и преданная Минни», — писала она мужу.

«…15 мая 1894 г. Да озарит тебя Господь своим благословением и будет помогать тебе всегда и во всем. Пусть Он даст тебе силы и здоровье, чтобы ты смог еще много-много лет осуществлять то большое дело, к которому Он тебя призвал, во имя процветания и славы нашей дорогой России и счастья нас всех и прежде всего твоего. Такова моя усердная молитва, с которой я каждый день обращаюсь к милосердному Богу».

Рассказывая о своем пребывании у сына Георгия в Абастумане, Мария Федоровна замечала: «Вчера утром мы не выходили на прогулку, потому что в маленькой прелестной церкви, наполненной воспоминаниями, была обедня. Я была счастлива быть вместе с Георгием, ведь девять месяцев мы не были с ним вместе на обедне, и мне было так приятно, что не пришлось упоминать его имени в молитве о сыновьях, которых нет рядом, потому что один из них стоял рядом со мной. Я поблагодарила Всевышнего за то, что он мне доставил такую радость».

Когда Мария Федоровна посещала родную Данию и вместе со своими родственниками приходила в Слоткиркен — дворцовую лютеранскую церковь, находившуюся у Кристиансборга, она вынуждена была оставаться позади, когда ее родные шли к алтарю, так как, приняв православие, уже не могла участвовать в церковной церемонии «вхождение в алтарь». Об этом, в частности, свидетельствует запись в ее дневнике, датированная 16 марта 1902 года: «В первую половину дня пришла ко мне Софи Бенкендорф. К часу дня мы поехали в Слоткиркен, где Папа́ и вся семья пошли к алтарю, а я и Мария сидели сзади, что было всегда трудно. Все было как всегда торжественно и прекрасно».

Все дети царской четы с ранних лет посещали церковь, хорошо знали молитвы и все церковные ритуалы. Как свидетельствовал полковник В. К. Олленгрэн,

«в Ники было что-то от ученика духовного училища: он любил зажигать и расставлять свечи перед иконами и тщательно следил за их сгоранием… Заветным его желанием было облачиться в золотой стихарик, стоять около священника посредине церкви и во время елеопомазания держать священный стаканчик. Ники недурно знал чин служб, был музыкален и умел тактично и корректно подтягивать хору. У него была музыкальная память, и в спальной очень часто мы повторяли и „Хвалите“ с басовыми раскатами, и „Аллилуйя“, и особенно — „Ангельские силы на гробе Твоем“. Если я начинал врать в своей вторе, Ники с регентской суровостью, не покидая тона, всегда сурово говорил: „Не туда едешь!“ …Он так любил изображение Божией Матери, эту нежность руки, объявшей Младенца, и всегда завидовал брату, что его зовут Георгием, потому что у него такой красивый святой, убивающий змея и спасающий царскую дочь… В Пятницу был вынос Плащаницы, на котором мы обязательно присутствовали. Чин выноса, торжественный и скорбный, поражал воображение Ники, он на весь день делался скорбным и подаатенным и все просил [мою] маму рассказывать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя. Глазенки его наливались слезами, и он часто говаривал, сжимая кулаки: „Эх, не было меня тогда там, я бы показал им!“ И ночью, оставшись втроем в опочивальне, мы разрабатывали планы спасения Христа. Особенно Ники ненавидел Пилата, который мог спасти Его и не спас».