Юлия Кудрина - Мария Федоровна

• Название: Мария Федоровна
• Автор: Юлия Кудрина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03220-0

Книга посвящена жизни и деятельности императрицы Марии Федоровны Романовой, урожденной датской принцессы Дагмар (1847–1928), — супруги императора Александра III, матери последнего русского императора Николая II, имя которой на протяжении более 80 лет в нашей стране было предано забвению. Между тем она была человеком незаурядным. Современники отмечали ее ум и решительность, дипломатические способности и политическую интуицию, и все эти качества сильной личности гармонично сочетались с прелестными манерами, хрупкостью и обаянием очаровательной женщины. Она была безупречной женой и матерью, верным другом и советником как своему мужу, так и сыну, много сделала для совершенствования образования и развития культуры в России. Ее огромная общественная и благотворительная деятельность вызывала уважение и в светских кругах, и среди творческой интеллигенции, и среди простого народа. Отличительной чертой ее личности было страстное желание послужить благу России, которую она полюбила всей душой сразу и навсегда.

---

Пока наш брак не будет объявлен, капитал, внесенный мною в Государственный Банк, принадлежит моей жене в силу документа, выданного ей мною. Это моя последняя воля, и я уверен, что ты тщательно ее выполнишь. Да благословит тебя Бог!

Не забывай меня и молись за так нежно любящего тебя Па!» Убийство Александра II

Утро 1 марта не предвещало ничего ужасного. Александр II был с утра в хорошем расположении духа. После обеда он принял графа Лорис-Меликова, который доложил ему о проекте государственной реформы, согласно которому предполагалось создать из выборных земских представителей специальную комиссию по рассмотрению законопроектов. Император устно одобрил проект графа Лорис-Меликова. Д. А. Милютин в дневниках писал: «Император в тот день сказал: „Я дал свое согласие на это представление, хотя и не скрываю от себя, что мы идем по пути конституции“».

Александр II выехал из дворца в Михайловский манеж, затем заехал в Михайловский дворец, где посетил великую княгиню Екатерину Михайловну, а после этого карета направилась в Зимний дворец.

На набережной Екатерининского канала императора ждала засада. От взрыва брошенной в императора первой бомбы пострадали несколько казаков конвоя и прохожих. Хотя императорскую карету разнесло в щепы, сам император чудом остался невредимым и, выйдя из кареты и не заботясь о своей безопасности, стал помогать раненым. Воспользовавшись ситуацией, соучастник покушения И. И. Гриневицкий тотчас бросил под ноги императору вторую бомбу. Этот взрыв оказался для него смертельным: ноги были раздроблены, одна ступня оторвана. Но государь был в сознании и приказал ехать в Зимний дворец.

4 марта 1881 года Мария Федоровна писала своей матери:

«Какое горе и несчастье, что наш император покинул нас таким ужасным образом. Сердце разрывалось видеть его в этом жутком состоянии. Лицо, голова и верхняя часть тела были невредимы, но ноги абсолютно размозжены и вплоть до колен разорваны в клочья, так что я сначала не могла понять, что собственно я вижу — окровавленную массу и половину сапога на правой ноге и половину ступни на левой. Никогда в жизни я не видела ничего подобного. Нет, это было ужасно!

…Вид горя несчастной вдовы разрывал сердце. В один момент вся неприязнь, что мы к ней испытывали, исчезла, и осталось только величайшее участие в ее безграничном горе.

Моему миру и спокойствию пришел конец, ибо отныне я никогда больше не смогу быть спокойна за Сашу… Господь наш, услышь мою молитву, защити и сохрани Сашу! Благослови его пути, помоги ему исполнить с мудростью и успехом все его добрые намерения в отношении страны, благополучия, счастья и благословения народа!»

Будущий Николай II оставил описание этого трагического дня:

«Мой дед лежал на узкой походной постели, на которой он всегда спал. Он был покрыт военной шинелью, служившей ему халатом. Его лицо было смертельно бледным.

Оно было покрыто маленькими ранками. Его глаза были закрыты.

Мой отец подвел меня к постели. „Папа́, — сказал он, повышая голос, — Ваш лучик солнца здесь“. Я увидел дрожание ресниц, голубые глаза моего деда открылись, он старался улыбнуться. Он двинул пальцем, но не мог ни поднять рук, ни сказать то, что он хотел, но он, несомненно, узнал меня. Пропресвитер Бажанов подошел и причастил его в последний раз. Мы все опустились на колени и император тихо скончался. Так Господу Богу угодно было».

Три дня тело убитого императора оставалось в кабинете Зимнего дворца, где он скончался. Три дня беспрерывно служили панихиды, на четвертый день покойный был перенесен в большую дворцовую церковь.

«Бесчисленные огни высоких свечей. Духовенство в траурном облачении. Хоры придворных и митрополичьих певчих, — вспоминал великий князь Александр Михайлович. — Седые головы коленопреклоненных военных. Заплаканные лица великих княгинь. Озабоченный шепот придворных. И общее внимание, обращенное на двух монархов: одного, лежащего в гробу с кротким, израненным лицом, и на другого, стоящего у гроба, сильного, могучего, преодолевшего свою печаль и ничего не страшащегося».

Александр Александрович, Мария Федоровна, княгиня Юрьевская и ее дети в течение этих траурных дней стояли вместе подолгу в скорбном молчании у гроба. В один из таких дней княгиня Юрьевская, подойдя к гробу, срезала свои длинные красивые волосы и положила под руки покойного.

18 марта перед перенесением гроба в Петропавловскую крепость состоялась последняя панихида. Присутствовавший на ней К. Победоносцев написал: «Сегодня присутствовал на панихиде у катафалка. Когда служба закончилась и все покинули церковь, я увидел, как из соседней комнаты вышла вдова покойного. Она едва держалась на ногах и шла, опираясь на руку сестры. Рылеев сопровождал ее. Несчастная упала перед гробом. Лицо покойного покрыто газом, который запрещено подымать, но вдова порывистым движением сорвала вуаль и покрыла долгими поцелуями лоб и все лицо покойного. Мне было жаль бедную женщину».

На восьмой день тело торжественно перенесли в Петропавловский собор — усыпальницу семьи Романовых. Чтобы дать возможность народу проститься с прахом государя, был избран самый длинный путь к Петропавловскому собору. Траурная процессия растянулась по всему Санкт-Петербургу, по всем его главным улицам.

В завещании Александр II напутствовал сына: «Да поможет ему Бог оправдать мои надежды и довершить то, что мне не удалось сделать для улучшения благоденствия дорогого нашего Отечества. Заклинаю его не увлекаться модными теориями, печась о постоянном его развитии, основанном на любви к Богу и на законе. Он не должен забывать, что могущество России основано на единстве Государства, а потому все, что может клониться к потрясениям всего единства и к отдельному развитию различных народностей, для нее пагубно и не должно быть допускаемо. Благодарю его, в последний раз, от глубины нежно любящего его сердца, за его дружбу, за усердие, с которым он исполнял служебные свои обязанности и помогал мне в Государственных делах».

В результате террористического акта пострадали двадцать человек, из которых трое скончались на месте, среди них — казак лейб-гвардии Терского эскадрона собственного его величества конвоя Александр Маленчевых, крестьянин Николай Захаров, мальчик 14 лет из мясной лавки, получивший ранение в голову; одиннадцать человек были ранены, из них тяжело шесть человек, в их числе обер-полицмейстер А. И. Дворжицкий, у которого обнаружили 57 ран. Многие раненые умерли позже в госпиталях. Бросивший бомбу И. И. Гриневицкий, являвшийся членом «Народной воли», также получил смертельные ранения и умер в тот же день.

Россия была в настоящем шоке. Террористический акт 1 марта 1881 года был направлен не только против императора — верховного правителя России, но и против самой России и народов, населяющих ее обширное пространство.

Анна Григорьевна, жена Ф. М. Достоевского, которого в то время уже не было в живых, сделала в своих воспоминаниях следующую запись: «Известие о злодействе 1 марта, несомненно, сильно потрясло бы Федора Михайловича, боготворившего царя — освободителя крестьян». Обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев в самый день цареубийства направил Александру Александровичу послание, в котором писал: «Бог велел нам переживать нынешний страшный день. Точно кара Божия обрушилась на несчастную Россию. Хотелось бы скрыть лицо свое, уйти под землю, чтобы не видеть, не чувствовать, не испытывать. Боже, помилуй нас.

Но для Вас этот день еще страшнее, и, думая о Вас в эти минуты, что кровав порог, через который Богу угодно было провести Вас в новую судьбу Вашу, вся душа моя трепещет за Вас страхом неизвестного грядущего на Вас и на Россию, страхом великого несказанного бремени, которое на Вас положено. Любя Вас как человека, хотелось бы как человека спасти Вас от тяготы в привольную жизнь, но нет на то силы человеческой, ибо так благоволил Бог. Его была святая воля, чтобы Вы для этой цели родились на свет и чтоб брат Ваш возлюбленный, отходя к Нему, указал Вам на земле свое место.

…Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы ее повели твердою рукою, чего она хочет и чего не хочет и не допустит никак…»

В обширной литературе, посвященной Александру II, встречаются резко противоположные оценки его царствования и исторической роли проведенных им реформ.

П. А. Кропоткин, бывший в свое время камер-пажом Александра II и близко общавшийся с царем, вспоминал: «Многие не понимали, как могло случиться, чтобы царь, сделавший так много для России, пал от руки революционеров. Но мне пришлось видеть первые реакционные проявления Александра II и следить за тем, как они усиливались впоследствии; случалось также, что я мог заглянуть в глубь его сложной души, увидеть в нем прирожденного самодержца, жестокость которого была только отчасти смягчена образованием, и понять этого человека, обладавшего храбростью солдата, но лишенного мужества, государственного деятеля, — человека сильных страстей, но слабой воли, — и для меня эта трагедия развивалась с фатальной последовательностью шекспировской драмы».