Юрий Шамшурин - В тайге стреляют

• Название: В тайге стреляют
• Автор: Юрий Шамшурин
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1969

Повесть Ю. Шамшурина посвящена событиям гражданской войны в Якутии. Коренное население — якуты-охотники, обманутые местными богатеями-тойонами, — вступает в белоповстанческие отряды. Неграмотные, забитые бедняки, опутанные религиозными и родовыми предрассудками, первое время не понимают, что борются против власти трудового народа. О постепенном пробуждении их классового самосознания и повествует книга «В тайге стреляют».

Ю. Шамшурин много лет прожил в Якутии и хорошо знает жизнь и обычаи этого края.

Первая часть повести под тем же названием выходила в 1967 году в издательстве «Советский писатель».

---

— Прибыл, товарищ председатель Чека! — отрапортовал Назарка. — Задание выполнил! Отряд встретил. Алас, где стреляли в комсомольца, осмотрел. Чепуха! Ему, однако, показалось. В Совет пришли восемнадцать белобандитов. Я с ними за Хамагаттой толковал, — с улыбкой добавил он. — С одним тут посылал вам записку. Петром того парня зовут — Бетюром по-нашему.

— Был. Передал... Молодец, Никифоров!.. Значит, дело утрясено — пока останешься в Чека, а потом отправим тебя учиться, — сдерживая кашель, говорил Чухломин. — А теперь марш отдыхать! Все — аудиенция окончена!

— Да, — у выхода вспомнил Назарка, — с ребятами занимались, Петр Маркович?

— Занимался, занимался, — ворчливо ответил Чухломин. — Ступай!

Когда Назарка ушел, председатель Чека в глубокой задумчивости долго ходил по кабинету. Руки он заложил за спину и старательно высвистывал колонный марш. Потом остановился у окна и начал смотреть на стрижей, которые черными молниями рассекали воздух.

— Чи-р!.. Чи-р! — пронзительно кричали острокрылые птицы.

— Новая политика губкома партии полностью оправдала себя! — громко повторил он слова Назарки, провожая взглядом стремительных в полете стрижей. — Если бы они в самом деле все пришли к нам с открытой душой — как я был бы счастлив! Но нет, в истории такого не бывало и вряд ли будет. Кто подсчитает, сколько затаилось вокруг нас врагов, сколько недругов желает нам зла? — Он помолчал, раскурил трубку. — Назарка славный, искренний парнишка. Он любит свой народ, верит в него, хочет быть ему полезным — и это замечательно! Оставить после себя такого в замену — значит, ты не зря топтал землю...

— О чем и с кем ты рассуждаешь, товарищ председатель? — со смешинкой в голосе справился вошедший Фролов.

Чухломин обернулся, шагнул навстречу командиру. Пожимая ему руку, ответил:

— Да так. О некоторых материях раздумываю. Садись! Как твои орлы? Отоспались, накурились?

— Не говори, комиссар. В бане парились до умопомрачения, а после сутки без передыху спали. Теперь махрой чадят не начадятся.

— Добре! — Чухломин мундштуком провел по усам. — Пусть отдыхают, набираются сил. Подскажу комсомолии, чтобы в нардоме для красноармейцев интересное что-нибудь сварганили. Ну, теперь о серьезном! — Он сел за стол, кивком показал Фролову на стул. — Честно признаюсь, позавчера и вчера не стал тебе докучать: вид у тебя был — краше в гроб кладут!.. Значит, цыпуновскую банду рассеяли?

— Рассеяли, — уныло подтвердил Фролов. — К сожалению, не больше. Сдается мне, есть у них определенное место явки. Натурально — засекреченное. Несколько раз мы настигали их. Прижмем — рассыплются по тайге, словно птахи от сокола. Немного погодя глядь — они опять в одном кулаке, опять пакостят! Только часть отряда сумели уничтожить и в плен захватить. Сейчас у Цыпунова, пожалуй, самый отбор остался — матерые! Зато помощничка цыпуновского выудили! Представляешь, обложили его и кое-как взяли. До последнего патрона стоял! Гранату для себя, похоже, берег. Сзади один боец подкрался к нему и оглушил... Эх, если бы точно выведать место сбора!

За месяцы скитаний по тайге, походных невзгод и тягот Фролов заметно постарел, сутулил плечи. Обожженное ветрами, морозами и зноем лицо, казалось, никогда уже не изменит своего коричневого цвета. Морщины углубились и проступали резче. Они были будто застарелые рубцы на боевых железных доспехах. Голос звучал глуше.

— Хорошо, хоть цыпуновского сподвижника поймали, — заметил Чухломин.

Он встал и ходил из угла в угол. Трубка его раскачивалась в тонких сухих пальцах.

— Помнится, фамилия его Станов. Так, что ли? Поручик?— после продолжительного раздумья спросил Чухломин.

— Похоже, он самый... Я не допрашивал, — стесняясь чего-то, сказал Фролов. — Не по мне эта хитро-мудрость!

— Дежурный! — крикнул Чухломин. — Приведите Станова!.. Усилить наблюдение!.. Кто-кто, а он знает место явки!

— Вряд ли скажет, — вздохнул Фролов. — Отчаянный!

— Заставим!

Рассыпая табак, председатель так натрамбовал трубку, что извел с десяток спичек, а раскурить не смог. Тогда он достал из бокового ящика стола медную проволочку, обтер ее бумажкой и принялся прочищать чубук. Фролов взирал на действия Чухломина, и губы его чуть подергивало, словно он хотел что-то подсказать председателю и не решался. В коридоре послышались шаркающие размеренные шаги.

— Идет, соколик! — усмехнувшись, обронил Фролов,

Чухломин одернул гимнастерку, поставил перед столом стул. Сам сел на подоконнике, упершись в пол одной ногой. Фролов передвинулся поближе к печке. Вошел Станов. Не тая своей враждебности, оглядел красных командиров и провел кончиком языка по губам, словно пробовал что-то на вкус. Скривившись в натянутой улыбке и чересчур растягивая слова, он произнес:

— Приветствую вас, господа!

— Здесь господ нет! — осадил его Чухломин.

— Я своим привычкам не изменяю, господа! — усмехнувшись и выделив последнее слово, заявил поручик.

— Хватит кривляться, шут гороховый!.. Ваша фамилия Станов?

— Люди баяли, что отец мой носил эту же фамилию и ничего зазорного в ней не находил.

— Вы служили помощником командира в белобандитском отряде Цыпунова?

— Если бы тебя поставить рядом с Цыпуновым, девять из десятка бандитом назвали бы тебя, хам чахоточный!

Чухломин дернулся, будто его ударили, и непроизвольно шагнул к обидчику, шаря рукой по поясу. Станов с нескрываемой издевкой смотрел на председателя Чека и не шевелился, готовый ко всему. Опомнившись, Чухломин сел на свое место за столом и так стиснул подлокотники кресла, что пальцы побелели. Станов глянул на них и перевел дыхание.

— Отвечайте, что вас спрашивают! — сквозь сжатые зубы процедил Чухломин. — Служили у Цыпунова в помощниках?

— Я буду говорить то, что считаю нужным. Учтите!.. Допустим, служил. Что дальше?

— Место явки знаете?

— Нет!

— А как к отряду попадали? — вставил свое молчавший до этого Фролов. — Мы трижды разгоняли вашу банду и трижды вы опять слетались в кулак, ровно воронье на падаль. Как тут понимать прикажете?

— Понимайте, как угодно. Это ваша воля, господа... Лично меня туда друзья приводили. Причем вели с завязанными глазами, дабы при случае я вам не проболтался.

— Куда — туда? — нетерпеливо осведомился Фролов и ерзанул на стуле.

— А бог его знает — куда!

«Фролов, кажись, был прав, — подумал Чухломин, сжимая зубами мундштук трубки. — Такого типа за будь здоров не возьмешь!»

— Значит, вам совершенно неведомо, где сходятся бандиты? — подытожил он.

— Представьте себе, господа, не знал и к тому же забыл. Память-то девичья!

— А ваши сподвижники?..

— Их и пытайте!.. Чего ко мне прилипли, как банный лист к заднице? — грубо ответил Станов.

И тут случилось непредвиденное. Фролов до этого сидел вроде бы спокойно в своем уголке и лишь изредка вставлял замечания. Последние слова поручика точно оглушили его. Фролов потерял самообладание, вскочил и одним махом очутился возле цыпуновского помощника.

— Ты что, ползучая лярва, измываться?! Надо мной? Над красным командиром?

Чухломин не успел предупредить дальнейшее. Коротко размахнувшись, Фролов стукнул поручика в челюсть. Удар получился столь сильным, что Станов, взбрыкнув рваными торбасами, укатился под стол. В мгновение Фролов оказался рядом и судорожно рвал застежку кобуры. Расширившиеся глаза его стали бессмысленными, губы перекосила гримаса.

— Корежишься, гад!.. Издеваться, золотопогонник! — хрипел он. — Или пули не дождешься, иуда? Сейчас...

Чухломин сзади обхватил Фролова, крепко прижал к себе и мягко, но властно отвел в сторону. Взводный дышал тяжело, с перебоями, сердце его бурно колотилось. Не сопротивляясь, Фролов отдал взведенный наган председателю Чека и послушно сел на прежнее место. Цыпуновский помощник выполз из-под стола, пошатываясь, встал и выплюнул сгусток крови.

— Мордобоем вы хотели поставить на колени русского офицера? Не выйдет! Силы такой у вас нет, холопы, рабские ваши души! — выкрикнул Станов и длинно, замысловато выругался. — Слова больше из меня не выбьете! Пуганого пугать — только портить!

Чухломин приказал заглянувшему в дверь дежурному увести арестованного.

— Голодранцы!.. — донеслось уже из коридора.

— С тобой ничего путного не выведаешь! — недовольно заметил председатель Чека Фролову.

— А чего тут рассусоливать? К стенке — и заказывай панихиду! — пряча глаза, буркнул тот, взял наган со стола и спрятал в карман.

— Времена не те! — возразил Чухломин, расхаживавший по кабинету. — Слышь, взводный! А ведь здорово ошибались те, первые, из губкома партии! Сейчас это хорошо видно.

— Ты извини меня, Петр Маркович! — помолчав, растерянно, виновато улыбнулся Фролов. В голосе его зазвучало удивление: — Ведь я его, поганца, в бою или после запросто мог пристрелить. И спросу с меня никакого. А я нет — жизнь ему сберег. До города вел, мучился, от бойцов кусок урывал, чтобы он, зараза ходячая, с голоду ноги не протянул. И он же, затруха конская, надо мной издеваться! Да кто стерпит!