Зигфрид Обермайер - Храм фараона

• Название: Храм фараона
• Автор: Зигфрид Обермайер
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-486-02002-5

Египет. Времена правления Рамзеса II. Эпоха истории человечества, когда государствами правили Цари Небесных Династий, те, кто считался живым воплощением богов. Мечтая прославить имя любимой жены Нефертари, Рамзес II приказал молодому и талантливому скульптору Пиайю воздвигнуть величественный храм в ее честь. Но, создавая свой шедевр, скульптор хотел воспеть совсем другую женщину — дочь Рамзеса Мерит.

---

— Что случится, когда обе стороны будут отделены от скалы, ведь необходимо еще отделить камень и снизу.

— Конечно, достопочтенный, нужно. Наши люди отбивают нижнюю часть камня, пока обелиск можно будет передвинуть. Его перевязывают крепкими ремнями и укрепляют на шесть или восемь канатов. Этого должно хватить, чтобы поднять его на поверхность, а в это время несколько работников внизу отбивают камень, который мешает обелиску. Некоторые при этом погибают, потому что канаты распределены неравномерно и обелиски могут их раздавить. Впрочем, тут нет важных персон, а умереть на службе фараону считается почетным.

— Конечно, конечно, — подтвердил Пиай, — может быть, однажды и ты вкусишь сладость столь почетной смерти. Не стоит отказываться от подобной надежды, не так ли?

Главный надсмотрщик озадаченно посмотрел на Пиайя, потому что не знал, серьезно тот говорит или шутит.

Серый и розовый гранит из этих каменоломен считался изысканным камнем, из которого ваяли статуи богов, царей, фигуры в гробницах, обелиски. Им же облицовывали стены.

Пиай знал, что этот камень очень трудно обрабатывать, и хорошо помнил, как он сам, будучи учеником, днями и неделями шлифовал и полировал гранит.

На следующее утро Пиай продолжил свое путешествие по югу. Еще в Пер-Рамзесе он велел нарисовать себе точную карту, чтобы найти то место, где царь хотел построить храм.

Пиай еще никогда не бывал так далеко на юге и теперь замечал, как местность вокруг него изменилась. Пустыня подступала все ближе к реке, полоска плодородной земли становилась все уже, а порой полностью исчезала под круто нависавшими берегами из желтого песчаника. Дневная жара день ото дня усиливалась в то время как ночи становились все холоднее. У кормчего имелся запас шерстяных одеял, и он каждый раз смеялся, когда Пиай выбирался из-под них и тут же начинал дрожать от холода. Человек этот говорил на ломаном египетском, и у него была такая же темная кожа, как у людей в жалких деревеньках, мимо которых они проплывали.

На седьмой день путешественники добрались до маленького военного поста, где египетский воин, далеко не рядовой, был рад приветствовать Пиайя. Его отправили сюда на пять лет в качестве наказания, и он считал дни до тех пор, пока сможет вернуться.

— Я даже похороненным не хотел бы здесь быть! Ты не представляешь, какая здесь монотонная служба! Куш уже много лет мирная провинция, и одним из самых волнующих событий здесь, в лагере, бывает охота на крыс.

Он выжал Пиайя, как умирающий от жажды человек выжимает сочный плод. Ему хотелось знать самые мельчайшие подробности о царе, его дворе, его женах и, прежде всего, конечно, о войне с хеттами.

— Я сам при этом не был, но, как говорят, Благой Бог, да будет он жив, здрав и могуч, одержал под Кадешом большую победу, которая на многие годы устранила опасность с севера.

Офицер восторженно кивнул:

— Да-да, наш сильный Гор, Узер-Маат-Ра-Сетеп-Ен-Ра, — чего бы я только ни дал, чтобы однажды лежать у его ног! Он ведет Кеми к новому блеску, и я уже пообещал Амону в Фивах жирного быка, если меня помилуют раньше срока.

— А в чем был твой проступок? — поинтересовался Пиай.

Воин слегка смутился.

— Собственно говоря, ничего особенного. Я был тогда в Фивах, и там… ну, там была одна молодая вдова, и в ее объятиях я забыл о службе. Ее сладостное тело, алебастровая грудь, руки, подобные чашечкам лотоса… Да что там говорить, я несколько дней не появлялся в отряде…

— Понимаю. Пять лет в пустыне за это — цена слишком высокая.

— Ты бы только ее видел! — воскликнул воин с горящими глазами. — Она появилась передо мной, словно Хатор собственной персоной сошла с небес!

— Может быть, я смогу для тебя что-нибудь сделать… — Пиайю не хотелось попусту обнадеживать беднягу. — Но сначала мне потребуется твоя помощь. Я должен здесь в определенном месте взять несколько проб камня для строительства небольшого храма Сета.

Воин мрачно кивнул:

— Да уж, кому как не ему строить храм в этой пустыне. А, впрочем, это не мое дело. Меня, по чести, больше обрадовал твой визит.

Вместе с новым знакомым и несколькими нубийскими стрелками Пиай полчаса шел вдоль течения реки на север, и тут за одним из поворотов реки их взорам открылась мощная скальная стена в восемьдесят или сто локтей высотой. Пиай посмотрел на свою карту:

— Да, должно быть, то самое место.

Он подошел ближе. Скала песочного цвета, казалось, устремлялась в безоблачное небо. С запада вершина выглядела более плоской, и Пиай забрался с той стороны, обследовал землю, постучал бронзовым молоточком там и здесь, произвел измерения и признал правоту царя: невозможно было найти более подходящего места для громадного храма в скалах.

Пер-Рамзес, новая столица царства, была вскоре застроена, так что двор и жрецы могли переехать туда. Дома и дворцы выстроили быстро, потому что они были призваны служить живым только несколько десятков лет, поэтому для них применяли кирпичи из нильского глинистого ила, дерево и другие доступные материалы. Гробницы и храмы были, напротив, из камня, потому что их строили для вечности. Хотя архитекторам удалось довольно быстро построить храм, скульпторы и камнерезы с работой еще не справились, поэтому во многих местах отсутствовали статуи и украшения стен.

Царь так и не научился добродетели терпения и не ценил ее высоко. Для него все должно было идти очень быстро, поэтому он велел беззастенчиво грабить храмы близлежащих городов. Даже Мемфис должен был «помочь», и ни один жрец, ни один чиновник не осмеливались поднять голос против этого. Фараон велел сбить на многочисленных статуях имена своих предшественников и заменить их своим собственным. Только таким образом за несколько лет удалось добиться того, что из земли поднялась столица, которая была достойна стать царской резиденцией. Большинство чиновников остались, однако, в Мемфисе, и Рамзес объявил, что он ежегодно будет проводить там несколько месяцев в прохладное время года Перет.

Хотя дворцовый квартал был уже готов, все еще не хватало домов для чиновников, слуг, ремесленников и рабочих. Привлеченных на принудительные работы хабиру слишком мало, чтобы изготовить необходимое количество кирпича. Это был гордый упрямый народ и если стража сегодня ловила сто человек, то через день-два половина исчезала. Не помогали ни побои, ни отрезание ушей. Жаждущее свободы племя считало, что с ним плохо обращаются, и не чувствовало себя обязанным фараону. Надсмотрщики снова и снова бежали к главному советнику с жалобами на хабиру, и Парахотеп наконец вынужден был доложить царю:

— Я не хотел бы докучать мелочами Благому Богу, но, если я должен выполнять твои мудрые приказы, все, действительно все, должны меня поддерживать. Речь снова идет об изготовлении кирпича. Амбары лишь наполовину готовы, а строители слоняются без дела, потому что отсутствует материал. Мы отправили сюда с земель северной границы до Мемфиса каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка, хотя без детей можно было бы обойтись. Они работают в мастерских по производству кирпича, и твой план был бы уже почти выполнен, если бы не эти упрямые хабиру. Можно разбить целый лес бамбуковых палок об их спины — они работают из рук вон плохо, медленно, уклоняются от выполнения долга по отношению к тебе и десятками бегут в пустыню. Что нам делать?

Рамзес задумчиво покачал головой:

— Я не понимаю только одного. В стране Кеми все течет без сучка без задоринки, потому что боги в своей мудрости создали бамбук. Медлительный крестьянин, ленивый раб, неусердный чиновник, забывающий о своих обязанностях жрец, плохой ученик, упрямый осел — всех их палка приводит в разум и напоминает им об их обязанностях. Разве хабиру исключение? Разве они не люди и их спины так же глухи, как их уши?

Тут Парахотеп вынужден был рассмеяться:

— Мне вспомнилось наше школьное время и слова, которые часто повторяли учителя: ухо ученика на его спине, и он слушает только тогда, когда его бьют.

Теперь и Рамзес расхохотался:

— Да, мой отец Озирис-Сети разрешил учителям применять палку и ко мне, но они из уважения перед наследным принцем не слишком усердствовали. В любом случае это было полезно, потому что тогда хотя бы стыдишься перед другими. Поэтому я задаю еще раз свой вопрос: разве хабиру другие? Что отличает их от египтян?

Визирь пожал плечами:

— Я не знаю. Говорят, они не верят в наших богов. Если ты хочешь знать совсем точно, твое величество, то допроси вместо меня Мозе, который считается их предводителем. Я хочу завтра принять его.

— Хорошо, я буду при этом.

Вечером Рамзес говорил с Нефертари о трудностях с хабиру.

— Чтобы ты сделала на моем месте, если побои и другие наказания не помогают?