Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит]

• Название: Телестерион [Сборник сюит]
• Автор: Петр Киле
• Жанр: Поэзия

Телестерион — это храм посвящения в Элевсинских мистериях, с мистическим действом, в котором впервые обозначились, как и в сельских празднествах, черты театра Диониса. Это было специальное здание в форме кубического прямоугольника, почти как современное, с большой сценой и скамейками для небольшого числа зрителей, подготовленных для посвящения. В ходе действия с похищением Персефоны и с рождением ее сына от Зевса Дионис отправляется в Аид, за которым спускаются в катакомбы под сценой зрители в сопровождении факельщиков, с выходом под утро на берег моря. Посвящение предполагало обретение бессмертия души, как и театр — посвящение в таинства жизни и искусства, в чем и смысл нашего Телестериона.

Небольшие отрывки из поэм, трагедий и комедий здесь представлены как сюиты (последовательность танцевальных и музыкальных вариаций, стало быть, и драматических), в которых оживают персонажи из мифов и истории за тысячелетия в звездные часы человечества, словно в самом деле обретшие бессмертие, а с ними и мы на краткий миг земного бытия.

---

Ольга Федоровна уходит; входит Матэ.

М а т э. А попугайчик, что залетел в ваш дом, бог весть откуда, не жилец. Это "Inseparable", неразлучник.

С е р о в. Тсс! Жена говорит, я весел, я нахожусь в каком-то приподнятом настроении, и это ее беспокоит. Мне кажется, мы все пребываем в таком состоянии: и весело, и все-таки как-то неестественно, — вся жизнь превращается в клоунаду.

М а т э. А что, мне нравится.

С е р о в. Еще бы, в тебе это есть. И это было бы всего лишь забавно, когда бы не 365 самоубийств в год, когда бы не казни, как во времена Ивана Грозного.

М а т э. В самом деле?

С е р о в. Газет не читаешь? Первая Дума отменила смертную казнь, что в Европе приветствовали всячески. Но Николай тут же, с подачи Столыпина, принял закон о военно-полевых судах. А это расстрелы без суда и следствия за что угодно, за копну ржи.

М а т э. Боже правый!

С е р о в. В Париже я виделся с Витте. Пишет мемуары за границей, боясь за них и за свою жизнь в России. По-прежнему горяч и страстен, ох, не удалось мне схватить его образ, долго чванился, лишь бледный слепок получился. У старика в сердцах сорвалось: "Можно пролить много крови, но в этой крови можно и самому погибнуть… И погубить своего первородного, чистого младенца, сына-наследника… Дай Бог, чтоб сие было не так. Во всяком случае, чтобы я не увидел подобных ужасов".

М а т э. Звучит, как пророчество.

С е р о в. Тем хуже. Он-то знает, как никто, Николая.

М а т э. Да и ты не единожды в упор изучал его.

С е р о в. Лучше бы я не знал его.

М а т э. Тучи наплыли. Как бы не было дождя. Пожалуй, нам пора и восвояси.

С е р о в. Я сейчас.

Матэ уходит; Серов беспокойно прохаживается, словно с усилием додумать какие-то мысли.

                 С е р о в
Коммерция, предприимчивость, искусства,
Монархия, тираны, демократья —
Все это, все, у греков было, было
Задолго до рождения Христа
И превратилось в прах; лишь небо чисто
По-прежнему, и море омывает
Все те же острова, где жизнь цвела,
Вся упоенная борьбой, познаньем
И красотою мирозданья в целом,
И минуло, как минет наше время,
Тяжелое, глухое, словно ночь
Пред новой бурей над могильной сенью.
   (Словно не находя места, выходит на балкон.)
Жить скучно, но и помереть ведь страшно.
Помимо мук последних на исходе…
Что ждет за гробом нас? Никто не знает,
Да, кроме снов и басен невеселых.
Что жизнь и смерть? Да есть ли в них-то смысл?
Мне разум дан природой или Богом
Зачем? С какою целью? Совершенства?
Мы видим смысл лишь в красоте и правде.
В неправде и уродстве смысла нет,
В их торжестве и проступает смерть,
Что побеждает жизнь — и нет спасенья?
И бьется в паутине человек —
У Бога-паука?! Ха-ха-ха!
   (Пошатывается и возвращается в комнату.)
Ну, вот я смехом чуть не захлебнулся.
Стемнело вдруг и тут же просияло
Чудесное видение над морем,
Как в "Похищении Европы", да,
Все в яви, я плыву, я этот бык,
Могучий и послушный красоте
В девичьем облике мечты предвечной.

Детские голоса: "Папа! Папа! Он мертв. Он умер!"

Кого хоронят там? Уж не меня ли?
Иль птичку-неразлучницу, что то же.
Прости-прощай! Уж верно, срок подходит.

Ослепительный вечерний свет из-под нависших туч заливает мастерскую художника, с проступающими отовсюду его картинами, как на посмертной выставке, где посетители — его персонажи, исчезающие, как тени.

ЭПИЛОГ

        Х о р  у ч е н и к о в
Среди картин эпохи Возрожденья,
Всесилья жизни, блеска красоты
Серов, столь сдержанный, в порыве вдохновенья
Воскликнул, осознав художества мечты:
"Хочу отрадного!"
                                   Какое слово —
От радости, как эхо или зов,
         Как красота или любовь, —
В нем вся эстетика сурового Серова,
Пленительно простая, яркая, как снег,
Природы праздник, — с нею человек
Среди вещей и дум своих весь светел,
Каков ни есть, и не потонет в лете,
         Живую вечность обретя,
         Княгиня чудная или дитя.

Сюита из комедии «Соловьиный сад»

ПРОЛОГ

Лесистая возвышенность с бескрайними далями. Слышен топот копыт. Блок, высокий, стройный, в белом кителе, соскочив с лошади, взбирается наверх и оглядывается.

                Б л о к
В лесу все те же папоротники,
Ажурные, в росе и пятнах света,
Реликты первых весен на земле,
Пугающие таинством цветенья,
Как и стоячие недвижно воды,
Сияющие блеском глаз, но чьих?
А там луга зеленые цветут,
Как место, выбранное для веселья,
С тропинками неведомо куда.
И тут же дали без конца и края,
Шоссейная дорога и река,
И те ж несбыточные повороты,
В которых я бывал всегда один,
Боясь неведомого в детстве страшно,
Но в юности с отвагой несся вскачь,
В союз вступая с тем, чье имя вряд ли
Кто ведал, я ж — Великое — прозвал.
Единое, быть может? Всеединство?
Мне нет нужды до терминов. Но тайна
Неведомой осталась бы в душе,
Внушая страх, как вечность в искрах звездных,
Когда бы не явилась Ты, как в яви,
И в яви, и во сне моих стремлений
К Великому. И Ты причастна к тайне,
Хотя и спишь. Проснись, веди меня
К блаженству и страданиям навстречу!

Нечто розовое, как одеяние, мелькает среди деревьев, и возникает розовая девушка с книжкой и вербеной в руках. Перед нею бескрайние дали. Слышен топот копыт.

1

С.-Петербург. Квартира Иванова В.И. и Зиновьевой-Аннибал Л.Д. в доме по Таврической улице. Большая полукруглая комната мансардного типа с окнами на звездное небо. Слева площадка с изображением храма Диониса, справа смежные комнаты при входе, где гостям вручают полумаски и маскарадные костюмы.

Входят Мейерхольд, Блок, Чулков, Любовь Дмитриевна, дамы, художники, литераторы.

               Ч у л к о в
На Башне философских словопрений
Об Эросе и таинствах любви
Задумано — глядите! — представленье.

            М е й е р х о л ь д
Речей и о театре прозвучало
Немало здесь. От слова к делу, к действу
Иванов призывает перейти.

                  Б л о к
Кто знает, что задумано представить?

             М е й е р х о л ь д
Да нечто, кажется, в античном вкусе.
Вот вам венок из лавра; вы сойдете
За Аполлона.

                  Б л о к
                          В сюртуке?

              М е й е р х о л ь д
                                               А что?
Не мог же он явиться обнаженным
В стране гипербореев, да зимой.

    Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
           (в белом хитоне)
А я могу ль сойти за Афродиту?

              М е й е р х о л ь д
О, да! Но вас под именем иным,
Как Вечной Женственности воплощенье,
Воспели, кажется, и свято чтут.

     Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
Положим. Но, придя на вечер масок,
Могу предстать в обличье новом я.

                   Б л о к
Хозяин-то Диониса играет!

На площадку выходит Хор масок в древнегреческих одеяниях во главе с Дионисом и Сивиллой в пурпурном хитоне.

                  Ч у л к о в
Ну, значит, вакханалии? Чудесно!
Я сам охотно бы вступил на сцену
Сатиром…

                  1-я  д а м а
                    Да, раздевшись догола,
Весь в волосах, с рогами и в копытцах,
О чем мужчины только и мечтают.

                  Ч у л к о в
О чем мечтают женщины?

                   2-я  д а м а
                                                  О том же!
Предстать на празднестве в лесу вакханкой,
Плясать и петь, в безумие впадая.
              (Пляшет.)

       Л ю б о в ь  Д м и т р и е в н а
          (застенчиво)
Когда здесь таинство — позора нет,
Не правда ли?

                   Б л о к
       (с безмятежным видом)
                           Для посвященных только.

Кузмин с обликом сатира садится за рояль. Звучит музыка.