Арнольд Якоби - Сеньор Кон-Тики

• Название: Сеньор Кон-Тики
• Автор: Арнольд Якоби
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1970

Необычное плавание папирусной ладьи «Ра» вновь заставило весь мир заговорить об отважном норвежском исследователе Туре Хейердале. Мало кто не читал его книг «Путешествие на Кон-Тики», «Аку-Аку» и «В поисках рая», завоевавших симпатии советских и зарубежных читателей. А много ли мы знаем об авторе этих книг, знаменитом путешественнике и ученом Туре Хейердале?

Книга восполняет этот пробел. Соученик Тура Хейердала по школе, его друг Арнольд Якоби тепло рассказывает о жизни и захватывающих научных поисках руководителя экспедиций, ставших выдающимися географическими событиями XX века.

---

С тревогой в душе уезжал я от них. Мало того, что такое плавание грозило кончиться бедой, было похоже, что безумная затея Тура грозит его отношениям с Лив. И все же я чувствовал, что он, если понадобится, поставит жизнь на карту, чтобы подтвердить свою гипотезу.

Так и вышло.

В книге про экспедицию «Кон-Тики»[5] Тур как-то вскользь говорит о том, какая борьба предшествовала экспедиции — борьба против недоверия, интриг, высокомерия. Он считал, что это не относится к делу, и поэтому многие думают, что стоило молодому исследователю сказать «Сезам!», как перед ним открывались все двери. В действительности же вплоть до выхода плота из Лимы не один месяц длилась самая яростная и тяжелая битва в жизни Тура.

Прибыв в Нью-Йорк с тремя экземплярами рукописи «Полинезия и Америка» и с почти пустым карманом, он стал посылать свой труд крупнейшим ученым при американских университетах. Одни присылали ответ — вежливый и неутешительный. Другие попросту возвращали рукопись без всяких комментариев. Кое-кто даже не читал ее. Это был бой с чудовищем, имя которому косность и нерушимая вера в слово специалистов.

Среди тех, кому он направлял свою рукопись, был доктор Герберт Спинден, президент Клуба исследователей и директор Бруклинского музея. Не дождавшись ответа, Тур собрался с духом и сам пошел в музей. На столе у доктора Спиндена лежала невскрытая бандероль с рукописью — результатом восьми лет работы!

Тур вкратце изложил свою гипотезу, но старый ученый только пожал плечами.

— Вы ошибаетесь, — сказал он. — В корне ошибаетесь.

— Но вы еще не прочли моих доводов!

— Доводы! Нельзя подходить к этнографическим проблемам как к детективным загадкам.

— Почему нельзя? Все выводы основаны на моих собственных наблюдениях и фактах, установленных наукой.

— Задача науки — чистое исследование. А не попытка доказать то или иное. Да, в Южной Америке существовала одна из самых удивительных цивилизаций прошлого, и мы не знаем, ни кто ее создал, ни куда эти люди исчезли, когда пришли к власти инки. Но одно несомненно. Ни один из народов Южной Америки не перебрался на острова Тихого океана. И знаете почему? У них не было для этого судов!

Опять это старое возражение…

— У них были плоты, — сказал Тур. — Вы же знаете — бальсовые плоты.

Старик улыбнулся.

— Что ж, попробуйте сами пройти из Перу до тихоокеанских островов на бальсовом плоту!

Тур промолчал. Зажав под мышкой рукопись, вышел на улицу, где он был всего лишь одним из многих прохожих, а не безумцем, повергавшим в смятение почтенных людей.

В какой-то мере именно слова Спиндена послужили мечом, разрубившим узел. Тур понял, что нет никаких надежд поколебать господствующую теорию. Она вполне устраивала ученых, они просто не желали признавать новое и необычное воззрение, выдвинутое исследователем-любителем, к тому же таким молодым.

Что ж, он примет вызов. И в октябре 1946 года Тур написал в Осло своему другу, фотографу Эрлингу Шервену:

«… Один из главных аргументов противника — до Колумба у жителей перуанского приморья были бревенчатые плоты, который не могли одолеть две тысячи миль, отделяющие Перу от острова Пасхи… Если я не найду другого способа заставить выслушать меня, то построю точную копию плотов, которые подробно описаны европейскими первооткрывателями. С командой в двенадцать гребцов я попытаюсь доказать, что такой переход осуществим, ведь на всем пути у меня будет попутное течение и пассат. Другими словами, я задумал воспроизвести древнее плавание из Южной Америки на острова Южных морей на инкском плоту…» [6]

XIII. «Горячка Кон-Тики»

Двадцать девятого сентября 1947 года норвежский теплоход «Тур I» вошел в гавань Сан-Франциско. На палубе теплохода лежал «Кон-Тики». Косматый от высохших водорослей, нос разбит, поперечины сломаны, но в остальном вполне сохранный. Мачту починили, плетеную каюту выпрямили.

Шестеро загорелых мореплавателей стояли у борта и с волнением смотрели на длинный пирс.

Три человека пришли встретить их: секретарь экспедиции Герд Волд, норвежский генеральный консул в Сан-Франциско Ерген Галбе и какой-то незнакомый господин, который сердечно приветствовал шестерку и вручил Туру счет от пароходства на десять тысяч долларов. Ведь теплоход сделал крюк, чтобы забрать на Таити членов экспедиции Хейердала. Тур был потрясен. Он вовсе не просил, чтобы за ним специально заходили. Его запрос касался только попутных судов, но в Норвегии кто-то перепутал и послал «Тур I» в Папеэте. Откуда он возьмет деньги? Мысль о долгах отравляла ему, даже самые приятные минуты плавания. А тут — еще десять тысяч долларов. И ведь он обязан оплатить остальным пятерым дорогу домой. Мысли невольно возвращались на уединенный островок Рароиа, где не было таких проблем…

Вдобавок возникло новое затруднение. Что делать с плотом? Чтобы спустить его на воду, надо платить положенные суточные сборы; на пристани свободного места не нашлось; отвести плот в море и пустить его там нельзя — опасно для судоходства. Тур немало помучился, пока его не выручил один норвежский судовладелец. Его теплоход доставил плот в Антверпен, а оттуда другое норвежское судно привезло «Кон-Тики» в Норвегию.

Хотя Тур и его отважные друзья благополучно вернулись в Америку, им было не до того, чтобы праздновать победу. Лишь благодаря генеральному консулу руководитель экспедиции смог занять еще денег для всей шестерки на самолет до Вашингтона. Здесь норвежское посольство устроило в их честь прием; от норвежского правительства пришло телеграфное поздравление «с блестящим достижением». Но хотя «Нью-Йорк таймс» и другие видные американские газеты печатали короткие радиосообщения с плота, широкая публика плохо представляла себе, в чем был смысл экспедиции. В довершение ко всему норвежский культурный атташе в Вашингтоне заявил репортерам, что, конечно, плавание «Кон-Тики» — спортивный подвиг, но его научная ценность весьма сомнительна.

В числе тех, кто с самого начала внимательно следил за плаванием шестерки, был президент США. Он распорядился, чтобы собирали все вырезки о «Кон-Тики»; теперь президент пригласил всю шестерку в Белый дом, чтобы непосредственно от них услышать рассказ о плавании.

Естественно, это повлияло на американскую прессу; известные журналы и крупные кинокомпании просили интересных фотографий и кадров. Кроме обычных фотоснимков у экспедиции было восемь тысяч футов заснятой 16-миллиметровой кинопленки. Ее в два счета проявили, и представители «Парамаунта», «РКО» и других ведущих кинофирм собрались просмотреть сырой, несмонтированный материал. Этот просмотр был сплошным кошмаром для Тура. Час за часом на экране беспорядочно мелькали какие-то световые пятна вперемежку с волнами, тучами, бородатыми физиономиями и извивающимися рыбами. Лишь иногда можно было проследить цельные эпизоды. Половина ленты и вовсе пропала из-за сырости и повреждения одной из камер.

После просмотра специалисты в один голос заявили, что фильм абсолютно непригоден. Правда, одна компания предложила 200 долларов за все, но Тур не согласился. Как ни разочаровал его результат просмотра, кое-какие куски все же годились, чтобы слепить фильм для показа на лекциях. И он отправился вместе с Кнютом Хаугландом в Нью-Йорк, где принялся за работу над фильмом.

В Нью-Йорке Тура ожидали два приятных сюрприза. Владелец теплохода «Тур I» Ларс Христенсен пригласил его на обед в знаменитый клуб «Двадцать одно» и попросил рассказать про экспедицию. К концу обеда, когда подали третье, Ларс Христенсен наклонился к Туру и сказал ему на ухо:

— Я слышал, мое пароходство вело с вами переписку по поводу какого-то счета… Забудьте об этом!

Никогда в жизни Тур не ел такого вкусного десерта.

В эти же дни «Лайф» попросил предоставить ему право первой публикации фотоснимков экспедиции. Несколько дней Кнют помогал работникам редакции разобраться в отпечатках. Затем Тура пригласили к главному редактору, который осведомился, сколько он хочет получить за снимки.

— Две тысячи долларов, — ответил Тур; в душе он считал, что запросил многовато.

— Тогда вас это устроит, надеюсь, — сказал редактор, вручая Туру чек на пять тысяч.

Придя в себя от неожиданности, Тур отправился к своим кредиторам, и прежде всего к военному атташе Мюнте-Косу, чтобы уплатить часть долга.

Клуб исследователей, который сыграл важную роль в подготовке экспедиции, пригласил Тура выступить двадцать пятого ноября с отчетом. Опять он столкнулся с нехваткой времени, ведь фильм был далеко не готов. Вместе с двумя товарищами Тур работал день и ночь, чтобы сделать из восьми тысяч футов пленки сносный фильм. За полчаса до доклада они еще клеили ленту. Не успев даже просмотреть, что получилось, Тур сел на вызванное такси и поспел как раз вовремя. Пустили фильм, и Тур прямо по ходу действия принялся импровизировать комментарий, причем у него было такое чувство, что доклад провалился, — в зале царила какая-то гнетущая тишина. Кое-как он закончил рассказ… прошло несколько томительных секунд — и грянули аплодисменты. Фильм «Кон-Тики», дающий лишь самое общее представление об увлекательной экспедиции, вполне себя оправдал как иллюстрация к лекциям.