Антон Соловьев - Королевство свободных

• Название: Королевство свободных
• Автор: Антон Соловьев
• Жанр: Фэнтези

Мир 13 века. Похожий и в то же время не похожий. На Иберийском полуострове построили свое королевство вандалы, исповедующие арианскую ересь. Вместо Германский княжеств и Франции огромное королевство Мэнгер, управляемое Католической церковью. Рим, проклятый апостолом, полностью разрушен землетрясением. Папская курия с первых веков христианства заседает в городе Авиньо. И вся территория от Каира до Константинополя принадлежит могучей Восточной империи. Монголы сгинули в Китае и в сарматских степях безраздельно властвуют свирепые кочевники-славяне. Есть так же много заметных и не очень заметных отличий, в целом меняющих картину знакомого нам мира средневековья. В центре романа судьба авантюриста, силой захватившего древний трон вандов и начавшего объединять раздробленные княжества в единое королевство. Однако в Авиньо уже провозглашен Крестовый поход против арианской ереси, и рыцари нашивают кресты на плащи. Роман прослеживают трансформацию главного героя от молодого авантюриста, мечтающего о власти, до старого тирана, решившего, что всеобщего счастья своих поданных можно добиться только огнем и мечом. Захватив могучий артефакт — наследство древнего короля вандалов, армия короля становится непобедимой. Король насаждает культ личности и истово верит в свою праведность и справедливость. Но в конце жизни все меняется, и внутренний мир героя начитает рушится, а вместе с ним и надежды на то, что людей можно сделать счастливыми, пусть и силой оружия. Повествование перемежается вставками из учебника истории того мира, написанного спустя восемь веков. Из них можно узнать и о дальнейшем развитии этой цивилизации, а так же найти опровержения или неожиданное толкование главных событий романа

---

Мощные луки — это далеко не все. Не до седьмого, но до десятого пота дон Риго гонял ополченцев, не чураясь учить простолюдинов и поручая своим командирам то, что сам уже делать не успевал. Северную конницу могут остановить только копья и стрелы. «Не остановите — сметут вас! — твердил дон Риго недавним гончарам, мясникам и сапожникам. — И не вернетесь к домам, женам, ремеслам своим». Я же муштровал свою гвардию, и мало кто пока понимал, что я тороплю историю, потому что эта пока что жалкая горстка воинов, которая служит за жалованье, но не по вассальной клятве, должна в будущем стать постоянным войском, которое всегда будет готово оборонять нашу страну.

Да, тираном быть хорошо. Потому что волей самодержца я могу вершить многое, а главное — без проволочек. Я знаю, как надо вершить и что надо делать. Я старый воин, и хотя на моем нынешнем теле не так много боевых шрамов, но на душе уже нет живого места от мечей, копий и стрел. Да, северяне уже прозвали меня посланником Темного, кровавым узурпатором, хотя я всего лишь хочу, чтобы мы все не погибли на этом поле. Да, я вырезал в первую ночь неугодных, и даже дон Лумо, ныне наипервейший мой помощник, все же ждал какое-то время, прежде чем прислать подмогу к моим покоям. И я ему это простил. Я всех простил, в особенности тех, кого убил, ибо мертвые срама не имут.

Тяжелее было не с приближенными, а с баронами юга. И понять их я все-таки смог, потому как если бы не понял, то они бы в итоге не поняли меня. Казалось бы, самое правильное решение — выдвигать войско к Великой Донне, занимать земли непокорившегося соседа и не давать переправиться. Да, так бы сделали многие бароны. Но не я. Потому что я знаю, я все знаю заранее, но от этого мне не менее больно. Непокорный сосед ощетинился бы копьями, и большой кровью нам отлились бы земли Каррлдана. И железный поток северных рыцарей не остановили бы, или остановили той ценой, что не нужна ни мне, ни моим людям. И самое важное: у нас не осталось бы времени подготовиться.

Времени, чтобы стянуть к столице обозы с продовольствием, чтобы замки и города на пути врага ощетинились стрелами и копьями, чтобы весь скот, все припасы — все это было под защитой крепостных стен. И я будто чувствовал, будто понимал своего врага — они не будут тратить силы на штурм замков и городов, не будут даже оставлять гарнизоны под их стенами. Им нужен каждый рыцарь, каждый стрелок, каждый копейщик. Ведь если они возьмут Талбек, весь юг ляжет к их ногам. И они правы. Не учли они только одного — что мы выйдем в поле.

И здесь все одно к одному. Изнуренное переходом через враждебные земли юга войско северян. А уж что земли враждебные — они почувствовали, едва выдвинулись из земель Каррлдана. Отнюдь не все ополченцы пришли к столице, да и некоторым своим рыцарям и главам городских гильдий поручил я возглавить тайную войну против врага.

Вместе с доном Лумо мы сочиняли пламенные воззвания к людям: «Бить врага везде, где можно, на своей земле. Не давать ему ни пить, ни есть, ни спать. Жечь, если на то будет удача и воля Божья, осадные башни, баллисты и катапульты. Подкарауливать по одному нерадивых копейщиков и рыцарей. Каждый убитый враг — это уже маленькая победа. ВРЕМЯ НАСТАНЕТ, ЮГ ВОССТАНЕТ!» И все в таком же духе. То же самое я повторял и с балкона своего дворца, с непременным вскидыванием вперед и вверх правой руки и ответным лесом вскинутых рук толпы.

Народ должен знать, что государь уверен в победе. Народ должен знать, что государь испросил благословения святого Пьедро Ключника Господня. Народ должен знать, что мы сильнее. И самое главное, народ должен знать, что мы правы, а значит — мы победим.

Все это было хорошо и замечательно, но совесть мучила от этого не меньше. Ведь я прекрасно знал, все знал заранее и понимал, что я был тем самым мелким камешком, который обрушил лавину. Не будь меня, начавшего объединять земли под знаменем древнего королевства вандов, не пошевелился бы на своем престоле папа Вселенской Церкви, не пришло бы в движение рыцарство севера, собираясь благочестиво пограбить богатые южные города.

Не знаю, состоялся бы вообще этот поход, эта страшная железная лавина севера, если бы не появился я. Я из небытия, из зачарованного леса, будто из древних сказаний. «В час бедствия Сарана вернется истинный король!» А не наоборот ли все происходит? Вернулся этот самый истинный король, то бишь я, и бедствия полились бурной рекой. Стальной рекой. Вот этого я не знаю. Знает совесть, и она терзает меня. И кто сказал, что тираны и палачи не истязаются душой своей? Поймать бы того мерзавца да на кол посадить или четвертовать, чтобы знал.

Но все одно к одному… Действительно все одно к одному, потому что наследственное помутнение рассудка бравого скэлдинга, который, как и все вокруг меня, мыслит если не эпически, то даже хуже, мифически, очень мне помогло. В общем, эта история с волком, сожравшим солнце, и натолкнула меня на почти что гениальную идею.

От старого дворца короля-ванда остались не только обширные подземелья, но и одна башня — самая высокая. Суеверные люди говорили, что по ночам там загорается свет и ведьмы водят хороводы с душами тех, кто погиб при том страшном сотрясении земли. Но нет, все гораздо проще. Крипта — это не убеждения, Крипта — это вольное, смелое братство духа и философские идеи, опережающие время. Да нет, не только. Главное — это наука, это прогресс. Это лекарство от болезней, это новое оружие и знания о мире. О мире не плоском, находящемся в центре вселенной, которая крутится вокруг него. Нет, в крипте, вернее над криптой, еще до того, как я был посвящен в ее тайны, наблюдали за небесными светилами, составляли лунный календарь, рассматривали ближайшие небесные тела, которых в системе светила, греющего этот мир, было целых восемь, помимо нашего. И, как водится, лишь наш мир был обитаем. Что ж, наука о звездах — вещь суровая, здесь с Господом не пошутишь.

Но истинное чудо, что с севера начали тайно, под гнетом усиленного преследования ученых и поэтов стекаться ко мне мудрые изгои с печальными отечными от чтения глазами. Люди, опередившие свое время, люди, на чьих хрупких плечах и будет дальше двигаться наш мир, как было и будет много раз до и после.

Я их любил. Воистину любил их больше своих рыцарей, тайных соглядатаев, клириков и придворных дам. Я любил их, и ради их спокойных ночей со звездами я готов был перегрызть любому горло. Я живу и странствую давно, но я не знаю, как получить взрывчатый порошок, как правильно настроить увеличивающие стекла. Я кое-что понимаю в азах медицины, но не больше, чем надо воину. Да, я воин, почти неграмотный посредственный человек, которому почему-то и зачем-то выпало знать и уметь больше, чем обычным людям. И даже больше мне было дано, но я отказался от родства со своими соплеменниками. Потому что я люблю людей, что бы они ни говорили про меня и как бы со мной ни поступали. И люди мне платят тем же, особенно те, что упрямо толкают этот мир вперед.

— Государь мой! — Глаза доктора Фаустиано лихорадочно блестят. — Великое чудо, о котором вы вопрошали меня, случится в седьмой день сентября во второй час после полудня, а может и чуть раньше, если я где-то ошибся в расчетах. Солнце скроется с глаз людских, закрытое диском луны, и мрак и страх будет великий среди северных невежд.

— Это точно, Фаустиано, именно в седьмой день? — вопрошаю я самого мудрого человека своего времени, изгнанного из Вьеньского королевского университета и едва не попавшего в лапы Святому ордену.

— Как Бог свят, государь мой! Ну, разве не великое чудо, подтверждающее творение и промысел Господень, — он тычет синим от чернил пальцем в разложенные на столе листы пергамента. — Их пропорции равны: луны и солнца. Будь чуть по-иному, и не было бы периодически великой тьмы. Когда позволит мне время, я еще раз проштудирую Святое Писание и посмотрю места, где особливо упоминается о затмении лунном и солнечном, и смогу вычислить почти точное их время относительно дней сегодняшних. И не верю я, что миру нашему всего пять тысяч лет, как и племени людей.

— Правильно, не верь. Ибо так в научных своих изысканиях ты придешь к истине быстрее. И не сличай ум свой с книгой, которую переписывали множество раз.

— Государь, король мой… — Фаустиано — худой, длинный как жердь — подслеповато щурится, но смело смотрит мне в глаза. — Сударь, вы Темный али слуга его?

Я смеюсь от всей души. Этот человек, которого народная молва уже окрестила великим магом, прорицателем и чернокнижником, этот человек, чьи сирвенты[35] так же прекрасны, как и научные изыскания, этот человек, смертный и слабый, но в то же время в сотни раз сильнее меня, он верит, что я черт! Боже, как мне хочется рассказать ему про моих бывших соплеменников, про их веру, в которой больше науки, чем мифов, про Великую Игру Света и Тени, но я не могу — не имею права. Он должен дойти до всего сам.