Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

• Название: Вспомнить, нельзя забыть
• Автор: Марианна Колосова
• Издательство: Алтайский дом печати
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98550-188-9

Книга представляет собой единственное на данный момент собрание стихотворений поэтессы «первой волны» русской эмиграции Марианны Колосовой (1903–1964). Из пяти сборников, вышедших при жизни М. Колосовой, полностью представлен пятый сборник — «Медный гул». Остальные сборники: «Армия песен», «Господи, спаси Россию», «Не покорюсь!», «На звон мечей» публикуются с разной степенью полноты.

В книгу также вошли воспоминания современников, письма поэтессы и другие материалы.

Данное издание — 2-е (существующее только в электронном варианте). По сравнению с первым значительно расширено и дополнено.

Орфография и пунктуация в основном приведены в соответствие с нормами современного русского языка.

Примечание: Благодарю В.А. Суманосова (составителя книги) за предоставленную возможность ознакомиться с материалами 2-го издания.

---

НОЧЛЕГ В БЕРЛОГЕ

Вечер, как бездомный нищий,
Бродит в полусне…
По-бунтарски ветер свищет
Где-то в стороне,

Дождик, словно мокрый веник,
Заметает след.
Нет друзей, коль нету денег.
Одинок поэт…

В теплой комнате хочу я
Душу отогреть!
Если пустишь, я ночую
У тебя, медведь?

Ты не выгонишь поэта,
Зверь душою прост!
Я заштопаю за это
Твой облезлый хвост.

Отодвинь-ка, старый, лапу;
Ну, причем тут «брысь!»
Хорошо, я лягу на пол,
Только не сердись!

Что? Мешаю? Беспокою?
Это не беда.
Ты не знаешь, что такое
Горе и нужда…

Птица боль свою не прячет,
Песней прозвенит.
Это сердце мое плачет,
Сердце говорит!

Слушай горе человечье,
Милый, умный Зверь:
За ночлег платить мне нечем
Ты мне в долг поверь.

Надо мной нависли камни,
Раздавить грозят!
Людям говорить пока мне
Обо всем нельзя…

Не поймут, да и осудят
Песенный мой храм.
Люди, это только люди,
Не чета зверям!

Знаешь, что люблю я свято?
Песню, ночь и тишь…
Что, хозяин мой косматый,
Ты уже храпишь?

Спит иль нет он, я не знаю;
Что ж, усну и я…
Спи, бездомная, шальная
Молодость моя!

УСТАЛОСТЬ

Ты бросила черную розу
Ко мне на кровать.
И как не заметила я,
Что открыто окно?
Ты смерть мне пророчишь?
Но я не хочу умирать!
А впрочем… не все ли равно?

Не надо ни черных, ни белых,
Ни розовых роз.
Я серое скорбно приемлю
И лучше пойму;
Ты видишь, что нет у меня
Ни улыбки, ни слез…
Не знаю сама, почему…

Усталость, одна ты теперь
Неразлучна со мной.
От горя устала, а счастья
Не видела я.
И этот вот домик,
В котором живу я, не мой,
И я то… сама не своя

И кто это кличет меня
В полуночную сонную тьму
Настойчиво так, но не скажет,
Не скажет зачем.
Теперь у меня,
Я не знаю сама, почему,
В душе не осталось поэм.

Усталость, ты бросила розу
Ко мне на кровать;
Сестра твоя — Смерть
Уж, наверно, стоит у ворот?
Сегодня с поклоном
Ее мне придется встречать,
А, может быть, мимо пройдет?

Не знаю, судьба или ветер
Поет за окном?
Бессонница пристально
Смотрит и смотрит в глаза.
Я думаю, думаю, думаю
Все об одном.
Но выдумать счастье… нельзя!

Июль 1931 г.

СКЕПТИЦИЗМ

Мой скептицизм — сердитый репетитор!
Он душу проверял мне вновь и вновь,
Когда, лишившись сна и аппетита,
Искал я в книгах правду и любовь,

Последний скоро выдержу экзамен.
Учительница-жизнь, учи меня
Серьезными, нелгущими глазами
Смотреть на солнце завтрашнего дня.

Мой скептицизм — дешевый репетитор…
Но все же плата слишком дорога.
Встречал его я честно и открыто,
А провожал, как злейшаго врага.

Ушел мой враг. И дерзко хлопнул дверью!
Экзамен выдержан. Убито много сил…
За то теперь я в будущее верю
И сумрачное прошлое простил!

1930 г.

ПОСЛЕ ИСПОВЕДИ

В прекрасных черных глазах священника
Великой скорби огни…
Сегодня жизнь выпускает пленников,
Но как несчастны они!

И каждый сегодня крестится истовей
И светлой минуты ждет.
Святая, чудесная тайна — исповедь,
От будней греховных взлет!

О, Господи, вот мы здесь бескрылые,
Побежденные в злой борьбе;
И наши грехи земные, постылые
На суд принесли Тебе.

И властью, данной Тобой, таинственной
Священник прощает нас.
Прими и пойми, Судия Единственный,
Тоску его кротких глаз.

Ведь, нашу греховную тяжесть тленную,
Несчитанную вовек,
Берет на плечи свои согбенные
Не ангел, а человек…

Господь мой, прими от земного пленника
На крыльях ангельских сил
Молитву за этого вот священника,
Который меня простил!

1931 г.

ДРУГ

Не знаю, где, не знаю, с кем я встречусь;
Но в полусвете сумрачных годин,
Нечаянно, в один прекрасный вечер,
Почувствую, что вдруг я не один.

Почувствую, что есть на свете кто-то,
Кому нужны цветы моей души,
И мой огонь, и напряженная работа,
И голос мой в ночной тиши.

Ах, если сердце солнцем не согрето,
То не вернуть утраченный покой…
Грядущий друг, еще не знаю, где ты,
Не спрашиваю даже, кто такой.

И пусть поют о грозных войнах флаги,
И бредят юноши величием побед…
Я на обрывке скомканной бумаги
Пишу тебе, идущему, сонет!

Приедешь ты оттуда, несомненно,
Где «остров мертвых» видел Левитан
Войдешь ко мне, такой обыкновенный!
И улыбнешься книгам и цветам

Расскажешь мне, как плачет пьяный ветер
Во всех углах измученной земли,
И как по-разному живут на белом свете
Развенчанные жизнью короли.

Споешь о том, что чей-то меч заржавел,
Что захлестнул пловца девятый вал…
А я спрошу: «Скажите, Вы — Державин,
Который Пугачева усмирял?"

Ответить на улыбку не успею.
Но что-то главное, хорошее пойму…
Начну рассказывать о нашей эпопее,
О злобных днях в пороховом дыму…

………………………………………………………………………..
Он не приехал, он еще не встречен,
Но каждый день (уж вот который год!)
Я жадно жду: настанет синий вечер
И в дверь мою с улыбкой он войдет.

1930 г.

ЛЮБЛЮ — ЖАЛЕЮ

Ах, не люблю я осени унылой,
И ветра ноющего ночью за окном,
Уж сколько раз тебе я говорила:
Уйдем от осени, куда-нибудь уйдем!

Ведь где-то есть под тропиками
Там летний день в цветении сердец…
Там вечер тих, и звездам волны сестры
Там зверству человечьему конец.

Там моря смех и паруса, как птицы,
Легко дышать и можно гордым быть!
Под солнцем петь и плакать и молиться,
Любовно верить и доверчиво любить.

Здесь истеричный шепот листопада,
Чужая ненависть звериных тусклых глаз.
Ни денег нам, ни почестей не надо;
Им тоже нечего отнять у нас сейчас.

Уйдем скорей от этой жизни лютой,
От волчьей злобы, скуки и тоски.
Забыть года и не считать минуты,
Не выпускать из рук родной руки…

Ты говоришь, нельзя уйти отсюда?
Мы будем здесь, где горе и борьба?
Не покорюсь я! не хочу! не буду!
Под тропиками ждет меня судьба.

Да, я уйду от осени и горя,
От ветра и от злобы. От всего!
Уйду туда, где тишина и море…
Но… как тебя оставить одного?

О, сокол мой, надменный и угрюмый,
Единственный и нерасстанный друг!
Прости меня… Как смела я подумать,
Чтоб ты один… Чтоб никого вокруг?

Зачем мне остров? Без тебя? Не надо!
Зачем мне солнце, если нет тебя?
В осенний мрак пойду с тобою рядом,
Оберегая и любя!

Октябрь 1930 г.

НАША ОСЕНЬ

Вот осень усталая — смерти предтеча.
Пусть будет еще запоздалая встреча,
Но бледным холодным последним огнем
Мы милую юность уже не вернем.

О наших улыбках, о нашей печали
С тобой мы упорно и долго молчали;
Но звездам и астрам и морю сейчас
Имеем мы право поведать о нас.

И астры нам скажут: «не надо разрыва,
Сумейте вы встретить и осень красиво!»
«Любимая», шепчут мне губы твои,
«Мы оба достойны последней любви…»

Пока еще веришь, пока еще молод,
Легко переносишь и голод и холод;
Но к старости станешь совсем не такой,
Полюбишь ты кресло, камин и покой.

И будешь потом вспоминать вечерами
О прошлой любовной мучительной драм?
Десяток болезней… лекарства… кровать…
И все вспоминать… вспоминать…вспоминать…

Глядеть в одну точку, и, брови нахмурив,
Продумать прошедшие грозы и бури.
Послушай, что если с тобой мы вдвоем
Всю долгую пеструю жизнь проживем?

Пусть даже мы разными будем вначале
Сравняют нас общие наши печали.
Возлюбленный, брат мой, защитник и друг,
Не надо нам даже коротких разлук.

А вот, когда смерть затрепещет над нами,
Из мрака, из ветра взмахнувши крылами, —
Приникнешь ко мне ты седой головой
И скажешь: «не плохо мы жили с тобой»

Для всех неизбежен приход этой Дамы!
Обнимем покрепче друг друга тогда мы…
Из снежных холодных невянущих роз
Букет принесет нам могильщик-мороз.

1930 г.

ЖИЗНЬ НАУЧИЛА