Владимир Ерохин - Вожделенное отечество

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Вожделенное отечество"
Описание и краткое содержание "Вожделенное отечество" читать бесплатно онлайн.
Роман-хроника о судьбе России ХХ века, о личном опыте автора и общении с отцом Александром Менем и другими знаменательными людьми.
Отец Александр очень её любил и заботился трогательно и постоянно. За несколько часов до её смерти звонил мне в редакцию, просил раздобыть ещё одно лекарство...
Хоронили Елену Семёновну зимой, в мороз. Мёрзлую землю долбили ломами, оттаивали огнём. Гроб везли на саночках. От церкви к кладбищу шла скорбная процессия: впереди Мария Витальевна с распятием, затем, согнувшись от усердия, тянул санную верёвку дьякон Александр Борисов с воспалёнными, слегка безумными синими глазами, в смешной шапке с одним поднятым, другим опущенным ухом...
На поминках я познакомился с отцом Сергием Желудковым. Голубоглазый, маленький, лысый, седой, он был похож на Николая Угодника. Глаза излучали тот же, что у Елены Семёновны, небесный свет.
Есть известная фотография: отец Сергий и отец Александр. ("И нам покажется, что мы оставлены бедой. )
Отец Александр поднимал упавших духом. Кажется, он ни о чем так не заботился, как об этом. Победить отчаяние, скуку, бессмысленность жизни — значило для него победить сатану.
Он не был похож на других священников.
Существует стандарт "попа", созданный усилиями литераторов от Пушкина до Ильфа и Петрова. Помню, сам отец Александр как-то посмеивался над собою: "не гонялся бы ты, поп, за дешевизною" — по поводу какой-то неудачной покупки (приобрёл советскую халтуру). Так вот, в нем не было ничего кликушеского, шаманского. Он отлично владел материалом — отсюда и происходила его свобода. "Где Бог, там свобода", — говорил он не раз.
У него был принцип: ничего не пускать на самотёк, все подвергать проработке. Так различаются природа и культура. Видимо, он догадался о том, что Бог заложил в душу, как способность, задачу саморазвития, усилий и труда.
Он знал сопротивление материала — косной материи, женского начала.
Он вёл борьбу с инстинктом смерти.
В его книге "Магизм и единобожие" эта хаотическая стихия описывается как змей и океан.
Уныние у него бывало. И леность. (Он произносил ленность — как "тленность").
Силой духа он одолевал, сокрушал эти воинства тьмы. Для того и сам подметал пол, жарил картошку, сдавал белье в прачечную. Это была аскеза, то есть упражнение в добродетели.
Для него не бывало безвыходных ситуаций. От меня он требовал никогда не быть растерянным. Ему самому была свойственна предельная собранность. Лицо его было иногда суровым, вопреки обычному, я бы сказал, дежурному благодушию.
По сравнению с ним загорские священники воспринимались мной как секта жрецов.
Как-то, находясь у него в кабинете, я стал торопиться, сворачивать разговор: масса рукописей на столе, неотвеченных писем, груда книг... Он заметил, спросил: "Вы спешите?" "Нет, — я ответил, — но у вас — работа..." "Вы и есть моя работа", — сказал убеждённо отец Александр.
Это не было ремеслом или профессией. Это было призвание — как царей призывают на царство.
Он отдавал себе отчёт в своём значении, но и в этом был кроток и смирен — без дураков, не превозносясь, но и без самоуничижения, которое паче гордости. В нем не было ничего ложного.
Я сказал ему однажды: "Мы живём только вашим светом". Он, подумав, ответил: "Очень может быть".
Другой прихожанин спросил: "Существует ли дьявол?". И отец сказал ему: "Увы!".
Помню шок американских историков, когда я изложил им, не ссылаясь на источник, комментарий отца Александра к войне с Наполеоном: "Дикари сражались против своих освободителей" (Бонапарт отменил крепостное право по всей Европе).
Я жаловался, что нет свободы творчества — давят власти. Мень ответствовал мудро: "И Александр Сергеевич пользовался услугами нашего друга Эзопа". Как сейчас, помню сентябрьский пронзительный день в Лианозове, чужую дачу, которую я снимал за тридцать рублей в год, певучие доски веранды, по которым раздумчиво топал лёгкий в повадках, по-медвежьи ловкий и внушительный духовный мой отец. Так и звучат в моей памяти, как скрипка в сопровождении рояля: скрип половиц, аккорды башмаков. "Противно жить согнувшись, как в пещерах", — сетовал я. Он ответил: "Можно жить и согнувшись, это, в конце концов, неважно. И не забывайте, что именно в пещерах были сделаны такие открытия, как лук, копьё, огонь и, может быть, колесо".
Я пришёл к нему .в больницу, но и там он скормил мне грушу и расспрашивал о моих делах.
Письма он прочитывал в электричке, одну книгу написал за год — по десять минут каждый день, пока жена разогревала обед.
Был всегда бодр и, по возможности, весел.
Он сказал безнадёжно влюблённому юноше, который ломился, как танк, к предмету своей любви: "Чресла есть у каждого". Другому: "За любовь надо бороться". А ещё в одной, и тоже безнадёжной ситуации: "Пусть она будет для вас — никто".
Обмануть его было невозможно. Он был прозорлив.
Как-то утром мы с Александром Менем прикалывали к стене его кабинета карту Святой Земли. Лицо отца выглядело обожженым — резкие черты, под глазами впадины теней: его накануне несколько часов допрашивали на Лубянке. Согнулась металлическая кнопка. Я бросил её в корзину со словами: "Если кнопка согнулась, её уже не разогнуть". "Ибо кнопка подобна человеку", — добавил отец Александр.
Согнуть его было невозможно. Только убить.
И ещё одно мне вспоминается, когда я думаю о нем: строчка из гимна русского военно-морского флота "Коль славен наш Господь в Сионе" (когда-то его исполняли кремлёвские куранты и "склянки" на всех кораблях) — "Ты любишь, Боже, нас, как чад". Вот так — как чад — любил нас отец Александр.
Почему возле него часто, слишком часто были плохие люди? Он обычно отвечал: "Не здоровые нуждаются во враче, но больные". А в одном, особенно смутившем меня случае: "Всегда есть надежда".
Он отвечал перед Богом, и до человеческих оценок ему не было дела. Хотя иногда эти две позиции совпадают.
Он всерьёз считал, что лень — мать всех пороков. Ему были свойственны колоссальное самообладание и выдержка, нечеловеческая воля. Он потому и смог, уже убитый, дойти до своей калитки.
Он не сдавался никогда.
День его рождения совпадал с днём смерти Ленина, который в то время, да ещё и в моем детстве, был всенародным праздником. И родственники Елены Семёновны шутили, что родился новый Ленин.
...Так случилось, что мне пришлось держать в руках записную книжку Зои Космодемьянской. Я тогда работал в "Литературной России", а в тот год праздновалось какое-то летие комсомола, и меня послали в музей Ленина, где готовилась экспозиция и грудой лежали материалы из архивов. Среди них мне попалась карманного формата тетрадка в клеёнчатом переплёте — довоенный блокнот Зои Космодемьянской. Листая страницы, я обнаружил там стихи. Стихи о Ленине:
Смотрят с портрета его глаза.
Его взор упрям и лучист.
Умер семнадцать лет назад
Богатырь, коммунист.
Потом шла поэтическая заготовка — строка: "Нам Христа заменил Ильич".
Была ещё запись про Гайдара (что-то типа "Гайдар подыгрывает"). Они были друзьями — познакомились в психиатрической лечебнице. (Есть фотография: Аркадий Петрович и Зоя — в полосатых пижамах на скамейке в больничном саду.) Дальше шёл адрес штаба партизанского отряда — где-то на Песчаных улицах. Нет ничего наивнее былин о "дубине народной войны" в то время. Партизанские отряды, которые могли бы оказаться боеспособными в условиях немецкой оккупации, формировались в Москве из профессионалов. (В американской армии такие части называются "guerilla forces".) Они забрасывались в тыл противника, а уже там обрастали местным населением. Гайдар, кстати, тоже погиб как боец партизанского отряда.
А я все вглядывался в строчку: "Нам Христа заменил Ильич". Вместо Христа. По-гречески — антихрист...
Священник, выходящий из алтаря, знаменует собой Спасителя, который вышел на проповедь. Господь называл Себя дверью, через которую народы войдут в Царство Небесное. Для меня живым образом Сына Божия и дверью в Его Царство был отец Александр Мень.
Необыкновенной была его любовь ко Христу. О Христе он знал, кажется, все. Он был высокий профессионал, блестяще знавший свой предмет.
Он берег время и тратил его экономно и аффективно. Говорил: "Время — вещь сатанинская. Надо его преодолевать."
У нашей прихожанки умер муж. Она плакала на клиросе. Утешил её отец Александр довольно своеобразно — сказал: "Догонишь..."
Можно сказать, что он был ориентирован на вечность, он был спроецирован на вечность и сам был проекцией вечности сюда, на грешную землю, которую очень любил — конкретную: Загорск, Пушкино, Москву, Коктебель, Россию.
Отец Серафим Батюгов — священник катакомбной Церкви — сказал тётушке отца Александра Вере Яковлевне Василевской (они похоронены рядом в Пушкине — Вера Яковлевна и Елена Семёновна): "Только никогда не жалуйтесь".
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Вожделенное отечество"
Книги похожие на "Вожделенное отечество" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Владимир Ерохин - Вожделенное отечество"
Отзывы читателей о книге "Вожделенное отечество", комментарии и мнения людей о произведении.