Карина Демина - Леди и война. Пепел моего сердца

• Название: Леди и война. Пепел моего сердца
• Автор: Карина Демина
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9922-1585-4

В чужих амбициях и планах Изольде отведена весьма конкретная роль. Вот только она не желает быть марионеткой в чужих руках. И вынужденная разлука — вот та цена, которую приходится платить за шанс восстановить семью.

И всего-то надо: выстоять, перешагнуть через обиду и вернуться в разоренный Город.

Поверить, что среди всех обличий войны сохранилось и человеческое.

Дозваться.

И удержать Кайя на краю безумия.

---

— Смотри, Сержант. Сбежит, со всего десятка шкуру спущу.

Этот голос заставил прижаться к земле и зарычать. Вот тот, кого Дар должен убить.

— Посади на цепь.

Он сумел вскочить и добраться до цели. Ударить камнем по протянутой руке и получить второй рукой по зубам. Запоздало подумалось, что зря рубашку стирал — все равно кровью зальет.

А враг присел на корточки и, вцепившись в волосы, голову задрал. Шея отчетливо хрустела. Но Дар, сцепив зубы, разглядывал человека, которого непременно должен убить.

Рыжие волосы. Рыжие глаза, почти как у брата. И черный рисунок.

Задача усложнялась. Дар не знал, как можно убить протектора.

Но выяснит.

— Злой, — сказал враг. — Жаль, что младшая ветвь. Тебя, пожалуй, можно было бы чему-то научить.

Рычать с вывернутой головой было неудобно.

— Ладно, на что-нибудь сгодишься.

Дара отпустили. Он поднялся, не сразу, но поднялся. И лишь затем, чтобы попасть в руки Сержанта. Тот, правда, не стал бить, но вытер лицо мокрой тряпкой и, оттащив к костру, сунул плошку с кашей.

— Ешь.

Дар не стал отказываться. Чтобы жить и убивать, нужны силы.

Но на цепь его все-таки посадили: Сержант не любил рисковать своими людьми.

Проснулся Сержант оттого, что карета замедлила ход. Не открывая глаз, попытался определить направление. Восток. И море рядом.

Знать бы еще, какое именно.

Какое бы ни было, но корабль — куда более надежная тюрьма, чем карета.

— Ты не спишь. У тебя дыхание изменилось. И движения глаз выдают. — Чужак сидел на полу и снова выглядел ребенком.

Правильно: если прибыли к пункту пересадки, то в любой момент может появиться охрана.

— Я принес клятву, — сказал он, поправляя берет.

— Хорошо.

Открыть глаза. Приспособиться к сумеркам — плотные занавески и догоревшая свеча создавали иллюзию ночи — и сесть. Размять затекшие мышцы. Выровнять дыхание.

— Я хотел спросить, почему из всех женщин ты выбрал именно эту? И почему не способен изменить выбор?

— Не знаю.

— То есть это не было осознанным действием?

— Не было.

К счастью, больше чужак вопросов не задавал.

Ехали еще два часа. Пустых. Наполненных самыми разными мыслями, избавиться от которых не получилось. И, сдавшись, Сержант вытащил из кармана фарфоровую кошку.

С ней не обязательно разговаривать вслух.

Вообще разговаривать не обязательно.

Глава 7 ИТОГИ

Одни проглатывают обиду. Другие — обидчика.

…из записок старого ученого, посвятившего жизнь наблюдению за людьми

Что я помню о пути?

Остановка. Берег. Зеленоватая галька, которой Майло набил опустевшие карманы. К слову, его появление никого не удивило. Люди пребывали в уверенности, что Майло присутствовал в карете изначально, чтобы наша светлость не заскучала.

И это спокойствие меня не удивило. Фрейлины, слуги, рыцари, Кайя… все, кому случалось встречаться с Майло, были убеждены, что точно знают, кто он и откуда появился. Магия? Майло назвал это врожденной способностью: в его мире важно уметь прятаться или притворяться своим.

На берегу мы пробыли недолго, сменив карету на плоскодонный барк, где нашу светлость приняли как дорогую гостью, и не следует обращать внимание на досадные мелочи, вроде решеток на окнах и запертой двери. Разве в этом проявляется истинное гостеприимство? Подали обед, но от запаха жареного мяса к горлу подкатила такая тошнота, что ночная ваза, пустая и чистая, пришлась весьма кстати.

Нервы, нервы… пора лечить.

И занять бы себя чем-нибудь, но нечем. Пытаясь унять тошноту, я расхаживала по каюте, трогая чужие вещи. Сундук. Книги. Кровать, прикрученную к полу. И стол тоже. Стул один, и его занял Сержант, пребывавший в странном полудремотном состоянии.

Юго чувствовал себя куда свободней.

Взломав замок на сундуке — моя совесть не мяукнула даже о том, что гости себя подобным образом не ведут, — он вытащил карты. Раскатывал на столе, придавливая углы книгами, астролябией и квадратной массивной чернильницей. Я не мешала. Карты были рисованы от руки, видно, что не единожды правлены.

Кривая линия побережья. Россыпь городов. Непропорционально широкие дороги и треугольники-горы на юге. Кажется, что на юге. За островами выглядывает из волн сказочный змей. А в левом верхнем углу карты улегся тигр… или кто-то на тигра похожий. Юго, водя пальцем по бумаге, читал названия городов. Вслух.

— Восточная граница, — произнес Сержант. — Территория Ллойда.

Что это нам дает? Разве что ощущение места в огромном мире.

Барк причалил к берегу. А я подумала, что островов на карте не менее сотни и нанесены, пожалуй, самые крупные. А этот… серая гранитная глыбина, заключенная в квадрат из стен. Крепость старая, судя по кладке, отживающая свой век. Стены ее поросли желтоватым мхом, а единственная башня частично осыпалась. В дыре гнездились птицы, и, возбужденные нашим появлением, они поднялись в воздух.

Птицы вились над крепостью и орали, громко, пронзительно, раздражающе.

Дорога брала начало от полугнилой пристани, поднималась к воротам, распахнутым настежь, и терялась в опустевшем дворе. В центре его возвышалось мертвое дерево, чьи могучие корни разворотили мостовую, давая шанс молодой, но хилой поросли. И тонкие стебли торчали, словно пики.

Виднелись вдали развалины хозяйственных построек, но к ним нам подойти не позволили.

Нашу светлость ждали в донжоне: мрачного вида куб с окнами-бойницами, открытым очагом, который давал света еще меньше, чем десяток факелов, закрепленных на стенах.

Что ж, тюрьма — она и должна выглядеть тюрьмой.

Но нет, нашу светлость повели на второй этаж.

В отличие от кареты или каюты эта комната явно обустраивалась наспех. Шкуры на полу и голые стены. Полуистлевший гобелен. Характерный запах брошенного помещения, не вонь, но… где-то рядом. Мебель древняя, продымленная — видимо, сушили над очагом, готовясь встречать нашу светлость. Но хотя бы матрац не сырой. И простыни чистые… правда, кровать одна.

Сержант сдвигает кушетку к двери. Подозреваю, ночью и вовсе проход перекроет, но так мне даже спокойнее. Юго обустраивается на подоконнике.

А я… я вот-вот разревусь.

— Съешь лучше конфетку. — Юго вытаскивает из кармана леденец на палочке. Сахарный петушок, точь-в-точь как тот, из моего детства. Петушков продавала старуха на станции. Мы всегда возвращались за полчаса до дизеля, и мне было скучно ждать, я ныла-ныла, что хочу есть и устала. Мама сдавалась и покупала у старухи конфету.

Жженый сахар и краситель. Что может быть вкуснее?

— Учись принимать обстоятельства такими, каковы они есть. — Юго взобрался на подоконник.

А каковы есть?

Сбежать из комнаты, возможно, выйдет.

Из крепости — тоже.

С острова?

Лодок у пристани я не заметила. Следовательно, вариант украсть и уплыть отпадает. Существует вероятность, что лодки прячут в каком-то другом месте, но это место сначала надо отыскать.

Юго без особого труда снял ставни, распахнул окно и выглянул наружу. Я тоже посмотрела.

Сумрачно. Высоко.

И внизу — море, вцепившееся в скалы.

— Побег лишен смысла. — Сержант наблюдал за нашими манипуляциями с явной насмешкой. Ну да, я тоже не видела себя спускающейся по простыням, точнее, простыне, да прямо на скалы. — Во-первых, время. Кормак и Дохерти договорятся раньше, чем мы доберемся до берега. Во-вторых, положение. Кормак достаточно умен, чтобы не причинять тебе вреда. А вот его люди — дело другое. Побег их разозлит. В лучшем случае тебя поймают и запрут в менее приспособленном для жизни месте. В худшем — произойдет несчастный случай. Я не могу допустить, чтобы с тобой произошел несчастный случай.

Мы с Юго переглянулись.

Итак, моя собственная охрана рискует оказаться надежнее той, которую оставил Кормак.

— И что нам делать?

Ответ известен мне самой: ничего.

— Ждать. — Сержант смежил веки, явно намереваясь уйти в спячку.

Ожидание затянулось на две недели.

К концу первой я возненавидела свою тюрьму, остров, Сержанта, который просыпался, лишь когда в комнате появлялись чужие. А еще сообразила, что утренняя тошнота появилась вовсе не от нервов.

Сложнее всего было вновь научиться дышать воздухом.

Потемневшая жидкость уходила из легких, которые не желали расправляться, а когда расправились, Кайя с трудом сдержал крик — дышать было больно.

Первые два вдоха.

На третьем почти отпустило.

И Кайя вспомнил о том, где находится.

— Я… жив? — Он стоял на корточках, еще не полностью ощущая собственное тело, какое-то неправильно легкое.

Жив.

Дышит.

Дыра в плече исчезла.

— Регенерация завершена. — На сей раз Оракул показался.