Санта Монтефиоре - Твоя навеки

• Название: Твоя навеки
• Автор: Санта Монтефиоре
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9910-0604-0, 978-966-14-0146-3, 978-0-340-76951-5

София выросла на чудесном аргентинском ранчо. Она была очень талантливой и всеми любимой. Всеми... кроме Анны, ее матери-ирландки, которая вымещала на ней злость за свои неудачи и несбывшиеся надежды, в то время как сыновьям дарила ласку и заботу.София влюбляется, но эта грешная любовь может лишь опорочить семью. Когда Анна узнает, в кого влюблена София, она приходит в ужас и отсылает дочь в Европу, подальше от любимых мест и от человека, ставшего смыслом ее жизни. Спустя годы София возвращается...  

---

— Ты ей нужна, — сказал он. — И нам тоже. Мы очень расстраиваемся, когда она плачет по тебе.

Конечно, Соледад и не подумала спорить, хотя это означало, что она оставляла Антонио на целую неделю. Но в выходные она возвращалась в Санта-Каталину и выполняла свою обычную работу.

— Ты хочешь спать в моей кровати? — спросила она сонную девочку.

София кивнула, а потом уронила голову на пышную грудь Соледад и закрыла глаза.

Соледад спускалась по лестнице с большой осторожностью, держа на руках спящего ребенка. «Сеньор Пако вернулся очень поздно», — подумала она, заметив его портфель и кашемировое пальто в холле. Дойдя до холла, она услышала за дверью гостиной голоса. Хотя интуиция подсказывала ей не останавливаться и не подслушивать, Соледад задержалась. Разговаривали по-испански.

— Откуда это все? — сердито спросила Анна.

— Это связано с делами. И это не то, что ты думаешь, — спокойно ответил Пако.

— С делами?! Зачем тебе понадобился отель в городе, где у тебя есть прекрасная квартира? Ради всего святого, Пако, не надо делать из меня посмешище!

Повисла долгая пауза. Соледад не двигалась, она стояла, словно слившись с мебелью в холле, и старалась не дышать. Но сердце ее выстукивало чечетку. Соледад знала, что подслушивает интимный разговор своих господ. Она знала, что должна идти с Софией в свою комнату. Ей следует притвориться, будто она ничего не слышала. Но ее одолевало любопытство и хотелось знать, о чем они говорят. Она услышала, как кто-то из них ходит по комнате. Наверное, это был сеньор Пако. До нее доносился звук его шагов по деревянному полу, приглушаемый там, где начинался ковер. Изредка тишина нарушалась недовольным возгласом сеньоры Анны. Наконец Пако заговорил первым.

— Хорошо, ты права, — грустно произнес он.

— Кто? — прорыдала Анна.

— Ты ее не знаешь, уверяю тебя.

— Но почему?

Соледад услышала, как Анна встала. Затем до нее донесся звук цокающих каблуков — должно быть, Анна прошла к окну. Снова повисла тишина.

— Мужчина нуждается в любви, Анна, — устало проговорил Пако.

— Но мы же любили друг друга, разве нет? В самом начале?

— Да, и я не знаю, что пошло не так. Ты изменилась.

— Я изменилась? — парировала она с горечью в голосе.- — Я изменилась! То есть ты еще хочешь переложить вину на меня? Я толкнула тебя в ее объятия?

— Я этого не говорил.

— Но тогда что ты хочешь сказать? Ты тоже очень изменился!

— Анна, я не пытаюсь тебя в чем-то обвинить. Мы оба виноваты в том, что так случилось. Я не оправдываю себя. Но ты сама затеяла этот разговор.

— Я хотела узнать о причинах.

— А я не могу тебе их объяснить. Я влюбился. Она тоже любит меня. Ты перестала отвечать на мое чувство много лет назад, так чего же ты ждала?

— Наверное, это какая-то извращенная аргентинская традиция. Когда мужьям надоедают их жены, они заводят себе любовниц.

— Анна.

— Или это традиция, заведенная только в вашей семье? Яблоко от яблони недалеко падает, — выпалила она.

— О чем ты говоришь? — медленно проговорил он.

Соледад заметила, как изменился его голос. В нем слышалась угроза.

— Я говорю о твоем отце и его... любовнице.

Она хотела сказать «шлюхе», но вовремя остановилась.

— Не вмешивай в это моего отца. Мы говорим только о тебе и обо мне, а не о моем отце.

Пако был потрясен, не понимая, откуда ей все стало известно.

— Надеюсь, ты не станешь учить Рафаэля и Августина следовать твоему примеру. Я не хочу, чтобы они научились у тебя разбивать сердца.

— Я не стану говорить в таком тоне, — резко сказал Пако, крайне взволнованный.

Соледад услышала, как он направился к двери, и заметалась, не зная, где спрятаться. Но он появился до того, как она успела исчезнуть.

— Соледад, — строго произнес он.

Она покраснела до корней волос, опустила голову, а потом решилась посмотреть в его сторону. Она поняла, что наступил конец ее службы в этом доме. И зачем она допустила такую глупость? Теперь придется собирать вещи и выметаться отсюда. Соледад горестно охнула.

— Дай мне Софию, — приказал он.

Она отвела взгляд, молча передав ему спящую девочку.

— Моя дорогая София, — тихим медовым голосом вымолвил он, целуя горячий лоб своей дочери. Казалось, та готова была ответить на его прикосновение даже во сне. — Ты любишь меня, правда? Я тоже тебя люблю, так сильно, что ты даже представить себе не можешь, — прошептал он.

Соледад заметила выражение нежности на его лице. Она заметила и то, как слезы едва не пролились из его глаз. Она стояла рядом, пока он ласкал девочку, и ощущала себя лишней. Она ждала упреков. Но Пако молчал. Он вернул ей дочь, а потом взял пальто и направился к выходу.

— Вы уходите? — невольно вырвалось у нее.

И тут же пожалела о том, что спросила. Она лезла не в свое дело.

Пако повернулся и мрачно кивнул.

— Меня не будет к ужину. Соледад?

— Да, сеньор Пако?

— То, что ты услышала сегодня вечером, не должно выйти из этих стен.

— Да, сеньор Пако, —- вспыхнув как маков цвет, с чувством произнесла она.

— Хорошо, — ответил он и притворил за собой дверь.

Соледад бросила взгляд на закрытую дверь, ведущую в гостиную, а потом направилась в свою комнату. Она знала, что не должна была подслушивать, но, оправившись от шока, начала анализировать ситуацию. У сеньора Пако роман. Ее это не очень удивило. Большинство мужчин заводили любовниц, так почему ему нельзя? Но он говорил не о какой-то интрижке, а о любви. Если сеньор Пако признался, что уже не любит сеньору Анну, то дело принимало серьезный оборот. Ей вдруг стало до слез жаль свою хозяйку и грустно при мысли о них обоих.

Анна оставалась в гостиной, свернувшись в кресле калачиком. Ей было слишком тяжело, чтобы встать. Она не знала, что делать дальше. Пако не отрицал, что у него любовный роман. Он не сказал, что прекратит видеться с этой женщиной. Она услышала, как он ушел. Сразу побежал к ней. Кто эта женщина? Впрочем, какая разница? Анна не хотела знать. Иначе она выцарапает ей глаза от гнева и отчаяния. Она вспомнила о том, что говорила ей тетя Дороти. Вот и наступил момент возмездия за то, как она поступила с Шоном О'Мара. Может, ее тетя с самого начала была права. Может, Анна была бы намного счастливее, если бы не уезжала из Гленгариффа.

Потянулись недели, наполненные ощущением горя. Пако и Анна не возвращались больше к давешнему разговору. Казалось, ничего не изменилось, только лед их отношений стал еще заметнее. Они прекратили разговаривать. Анна наблюдала за тем, как Пако балует Софию, и в ее душе поднималась волна горечи. Ей было больно, словно София и являлась той женщиной, которая отнимает у нее мужа. Он проводил с дочерью гораздо больше времени, чем с женой. Он дарил Софии любовь, которая раньше безраздельно принадлежала Анне. Она чувствовала себя выброшенной за борт и все больше внимания уделяла сыновьям. Силой ее любви можно было бы спасти засыхающий в пустыне цветок. Но Софию она не могла простить, за то, что та оказалась связанной с горем, которое Пако причинил Анне. Ребенок плакал на руках у матери, а у отца сразу замолкал, словно малютка хотела лишний раз сказать: «Тебя я не люблю». Анна не могла видеть подобных сцен, чувствуя себя израненным животным. Она еще никогда не знала такой тоски, какую переживала теперь.

В том же году отец прислал ей телеграмму, в которой сообщалось, что ее мать умерла. Когда сам он появился на пороге ее дома, Анна попыталась найти в его любви замену нежной заботе матери, но оказалось, что Дермот тоже был немедленно покорен маленькой Софией. Они с Анной стали чужими. Та связь, которая десятилетиями существовала между отцом и дочерью, ослабла в разлуке.

Теперь ей не хватало матери, как никогда. Она наблюдала за отцом, прохаживающимся по дому. Он был похож на потерявшегося пса. Анна вспоминала смех Эммер, мягкость ее черт, свет ее ясных глаз. Она вспоминала запах лаванды, который повсюду сопровождал маму. Теперь она возвела маму на пьедестал, чего никогда не было при жизни Эммер. Она забыла женщину, чье лицо в осенний вечер накануне их расставания было залито слезами. Она помнила лишь маму, которая осушала ее слезы, когда она становилась объектом насмешек кузенов в Гленгариффе, маму, которая могла перевернуть мир, только бы на лице дочери вновь засияла улыбка. Анне не хватало любви матери, которая не отвернулась бы от нее ни при каких обстоятельствах. Человек взрослеет и понимает, что любовь так трудно удержать.

Анна позволила Соледад прочно обосноваться в детской, чтобы ухаживать за маленькой Софией. Мальчикам было пять и семь лет, и они ходили в школу, поэтому у Анны появилось свободное время. Она решила потратить его на себя. Так или иначе, но София была вполне счастлива с Соледад. Анна занялась рисованием и приспособила под студию одну из свободных комнат их квартиры в Буэнос-Айресе. Она видела, что у нее не очень хорошо получается с рисованием, но оно хотя бы отвлекало от домашних забот. Анна могла позволить себе проводить время в студии, и никто не оспаривал у нее этого права. Пако никогда не переступал порога студии. Это было ее святилище — место, которое она могла назвать своим и где она пряталась от всех.