Александр Круглов - Клянусь!

• Название: Клянусь!
• Автор: Александр Круглов
• Жанр: Историческая проза

---

Слишком многое ожидал я от назначенной встречи и начинал уже нервничать. Всё круче брала досада. Казалось, что всё задуманное, всё, чего собирался достичь, летит в тартарары. И вот с опозданием на час, наконец, появился и самый главный, как теперь говорят, фигурант — Юрий Мешков. Ещё с порога виновато заулыбался, обнажил штакетник крепких зубов.

— Казнить нельзя, — чётко поставил он запятую, — помиловать! — Сдаваясь, чуть приподнял кверху руки. Ещё шире заулыбался. Поздоровавшись, уселся за стол. И всё-таки чуял: накала недовольства нашего до конца так и не снял. Что-то ещё надо было сказать. И он сказал: — Телевизионщики перехватили. Попробуй от них отвяжись. Обещаю, больше не буду, — и играючи, клятвенно приложился ладонью к груди. — Зато интервью какое им дал! — торжествующе, даже лихо, по-хлестаковски вдруг вырвалось у него из груди. — Кто ещё такое им даст?! — голова вскинулась, глаза сверкнули, и даже, казалось, встопорщились рыжеватые, чуть с сединкой усы.

В студенческом драмколлективе Ленинградского госуниверситета в гоголевском «Ревизоре» я выступал в ролях Держиморды, частного пристава и почтмейстера. Хлестакова играл студент философского факультета Игорь Горбачёв. Он так блестяще воплощал на сцене этот удивительный человеческий тип, что в основном благодаря ему на всесоюзном смотре самодеятельных драмколлективов мы заняли первое место, заслужили грамоты ЦК КПСС, комсомола и Совета Министров, первую премию и право показать свой спектакль в Свердловском зале Кремля. Перейдя после этого из университета на профессиональную сцену, Горбачёв со временем стал народным артистом СССР, как стали артистами и некоторые другие участники спектакля. Я же настолько впитал в себя каждый его образ, реплику, интонацию, что нередко и поныне улавливаю в окружающей жизни что-то очень знакомое. И снова ощущаю их власть над собой. И на этот раз невольно начал очень важный, очень ответственный разговор в том же несколько игровом, полушутливом тоне, в каком пытался оправдаться провинившийся перед нами Юрий Мешков. И теми же словами, которые когда-то так и въелись в меня:

— Итак, — изреклось само по себе, — я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам…

— Пренеприятнейшее известие, — поспешил подыграть и Виктор Межак, — к нам едет ревизор, — и даже залихватски, картинно подправил свои, не в пример мешковским, уж вовсе слинявшие, омертвевшие от табачного дыма усы.

— Никто к нам не едет, — остановил я его. — А вот известие… Как раз, напротив, самое наиприятнейшее… Особенно для вас, «президентов», — прошёлся я по всем неспешным язвительным взглядом, на Мешкове слегка его задержал. И твёрдо сказал: — Веселитесь. Одним конкурентом у вас стало меньше. Я свою кандидатуру снимаю!

Было очень интересно, очень важно пронаблюдать и в конечном итоге понять, какое воздействие этот мой поступок оказал и в дальнейшем ещё будет оказывать, во-первых, непосредственно на них самих, «президентов», и, во-вторых, на перераспределение избирательских голосов. «Президенты» же молчали и покуда только выжидательно, испытующе поглядывали на меня. Казалось, догадывались, чуяли, что я не всё ещё им сказал — самое главное ещё впереди. И действительно, я уже подыскивал наиболее точные и выразительные слова, чтобы затронуть их самый чувствительный нерв.

— Не заблуждайтесь, — начал я спокойно, даже с усмешечкой, — я вовсе не усомнился в себе. Напротив, — уже чуть повысил я голос, — чем упорней пытаюсь представить себя президентом, тем больше убеждаюсь, что севастопольский, крымский гордиев узел решительней, беззаветней меня никому из вас не разрубить. Повторяю: из вас — никому! Вас-то я как облупленных знаю!

Алла Николаевна сразу перестала строчить протокол, вскинула подзавитую, уже с сединами голову, восхищённо уставилась на меня. А Мешков с Межаком даже разинули рты. Такой самонадеянности, такой наглости они от меня явно не ожидали. Но и момент-то был действительно очень важный, ответственный настолько, что вполне мог побудить любого из нас на самые неожиданные, самые глубинные даже и в перехлёст признания, решения, действия. И именно так я невольно и продолжил свой монолог:

— Но, как ни кажусь я сам себе наиболее подходящим на роль крымского президента, не мне, увы, суждено разрубить этот наш узелок. Не мне. И не тебе! — неожиданно бросил я Межаку. — И уж, конечно, не Сергею Шувайникову. Из нас — никому. Только ему. Вот, вот — ему! — чуть развернувшись, ткнул я пальцем в грудь сидевшего рядом Мешкова. — И надо бога благодарить, что ни кто-нибудь другой, а он, наш, российский, русский, набирает больше всего голосов. — Вот тут я поднялся со стула, встал во весь рост и изрёк: — Но только в том случае наберёт, — подчёркнуто процедил я, — если мы поможем ему. Не вместе, скопом, так сказать… Это само собой. А каждый поможет ему, персонально, — уставился я на Межака. — Ты, я, Шувайников. Мы трое, от блока, — выдохнул я. — А что до меня, то всё — я решил: сегодня же на митинге я призову своих избирателей голосовать не за меня, а за Мешкова. Это должен сделать и ты, — снова повернулся я к Межаку. — А за тобой и Шувайников. И только тогда мы, русские, россияне, получим в Крыму своего президента. Только тогда! В первом же туре! — И тут я потребовал от Мешкова: — Но я и все мы сделаем это только тогда, когда ты, если ты… Ты должен поклясться… Да, да! Я, Юрий Александрович Мешков, с этой минуты целиком отдаю себя достижению нашей главной цели, самой главной, какая только может быть сегодня у нас: возвращению Севастополя, Крыма, всех нас в объятия нашей единой и неделимой Родины, матушки нашей России!

— Александр Георгиевич, сколько мы сообща уже боремся? Неужто и перед вами мне еще клятву держать?

— Почему передо мной? Перед всеми! — парировал я. — И на митинге тоже можешь поклясться, не помешает… Вы же не просто за возвращение Крыма в Россию. Вам же обязательно самостоятельное государство Крым подавай.

— Да… Но обязательно в содружестве, — уточнил Юрий Мешков, — с другими независимыми государствами — бывшими республиками СССР.

— Вот, вот, именно так. И этот, — кивнул я в сторону Межака. — У него, у Народной партии тоже какие-то свои выверты. Этому с самостийной и незалежной конфедерацию обязательно подавай. А вот мне, нам, Российскому народному вече Севастополя, простым россиянам, нам всё это побоку. Мы как были областью, одной из неотъемлемых частей России, так Крымской областью и хотим оставаться. И ничего лучшего нам больше не надо.

— А я за что стою? За что я-то борюсь? — слегка заводясь уже, спросил Юрий Мешков. — Так что, пожалуйста, — и, как и в начале встречи, будучи немного виноватым перед нами за часовое опоздание, он опять смущенно заулыбался, не очень уверенно положил растопыренную ладонь на грудь и протянул: — Мы же все заодно, Александр Георгиевич, какие ещё могут быть клятвы? Вот я весь перед вами. Сколько лет уже вместе!

— Это не клятва, — перестав на миг строчить протокол, шепнула мне на ухо Алла Николаевна.

Застыл в ожидании, уставясь на Мешкова, и Гений Георгиевич.

Я промолчал, не стал наседать: неужто можно сфальшивить в такую минуту?

На главной площади города собралось митингующих тысяч двадцать, двадцать пять. Для полумиллионного Севастополя вполне показательно. Кроме Российского народного вече, в проведении митинга приняли участие чуть ли не все движения и партии Крыма. Трибуной стал грузовой «ЗИЛ» с откинутыми бортами, стоящий почти вплотную к Графской пристани. И таким образом, кроме собравшихся, участниками митинга невольно становились на какое-то время и пассажиры всех городских катеров, и колёсного транспорта, и пешеходы прилегавших к площади улиц.

Моё заявление о том, что я снимаю свою кандидатуру и прошу своих сторонников голосовать за Мешкова, что с этой минуты я становлюсь его помощником и доверенным лицом, было встречено восторженным рёвом. Как хочешь, так и понимай: то ли самоотверженность мою оценили, то ли бросали мне прямо в лицо: мол, туда же, с кувшинным рылом да в калашный ряд захотел. Хорошо хоть, одумался вовремя.

Страстно выступил Юрий Мешков. Поблагодарил меня за решительный шаг.

— Мы, — заверил он, — вышвырнем украинских оккупантов с нашего русского полуострова.

Виктор Межак на этом митинге своей кандидатуры так и не снял. Хотелось ещё покрасоваться в роли потенциального президента Автономной Республики Крым. Но в конце концов сделал всё-таки это и он. И голоса его избирателей тоже пошли за Мешкова. И теперь уже мы вдвоём как доверенные лица кандидата в президенты Юрия Мешкова почти ежедневно, бывало, и по ночам, без всякой охраны, порой нарываясь на угрозы и провокации, сопровождали Юрия Александровича на встречи с избирателями по всему полуострову. Поступи так же и Сергей Шувайников, стал бы Юрий Мешков президентом в первом же туре. А так пришлось во втором схлестнуться ещё и с Багровым.