Максим Оськин - Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

• Название: Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне
• Автор: Максим Оськин
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Военная история
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38556-0

В начале XX века большинство военных теоретиков предрекали, что в грядущей войне главной ударной силой станет кавалерия — неудержимые конные лавы будут сметать врага, преследовать и рубить бегущих, перехватывать тыловые коммуникации, сеять хаос и панику и, в конечном счете, решать исход боевых действий… Первая мировая война разрушила все эти надежды — именно кавалерия стала первой жертвой «позиционного тупика»: пулеметы в считаные секунды выкашивали целые эскадроны, под ураганным артиллерийским огнем любая атака в конном строю превращалась в самоубийство. На Западном фронте конницу фактически списали со счетов уже осенью 1914 года; на Восточном, где боевые действия носили более маневренный характер, кавалерия сохранила некоторую боевую ценность, но и здесь ее использовали больше для разведки или как ездящую пехоту. Эта книга — лучшее на сегодняшний день, самое авторитетное и содержательное, исчерпывающе полное исследование боевого применения русской кавалерии на фронтах Первой мировой. Это — история заката самого «аристократичного» рода войск, началом конца которого стала Великая война.

---

Что же касается армии, то солдаты и офицеры восхищались своим Главковерхом, придавая ему черты былинного героя и поборника справедливости перед неумелыми командирами. Дело дошло до того, что в армейской массе чуть ли не все неудачи приписывались генералам, а все успехи — великому князю Николаю Николаевичу. В своем дневнике М.К. Лемке доходчиво и верно отразил картину складывания положительной легенды о великом князе в солдатском сознании: «Народ и общество знают, какая масса мерзости делается и должна делаться при самодержавии в командном составе нашей армии. Все слышали в свое время о горячем, порывистом и несдержанном характере Николая Николаевича. Теперь ему придали благородные черты реформатора армии, ярого сторонника правды, решительного искоренителя лжи, удовлетворяя этим свой запрос на подобные положительные качества, — отсюда легенды не о том, что было и есть, а о том, чего так хотелось бы… С 20 июля 1914 года, когда великий князь был поставлен в то положение, в котором лицо делается предметом общего серьезного внимания, Николай Николаевич стал очень быстро приобретать симпатии сначала армии, потом народа и общества. Тут, говорят его апологеты, он шире обнаружил все то, что таилось в его изменившейся натуре. Он показал, что рвется понять нужды народа, что уже хорошо знаком с политикой нашего правительства, которой под влиянием жены сочувствовал-де все меньше и меньше. Прошло три-четыре месяца войны — и Николай Николаевич стал уже просто популярен. В армии о нем говорили не иначе как с восторгом и часто с благоговением; всепрощающее общество охотно дарило ему свое искреннее расположение…»[377].

Надо отметить, что подобное отношение к своему Верховному Главнокомандующему, вне зависимости от реального положения дел, объективно несло с собой громадную пользу и укрепление морального климата в Действующей армии, особенно в периоды неудач. Люди чувствовали, что где-то там, наверху, есть их заступник и справедливый покровитель, с которым Россия не будет побеждена. К примеру, участник войны пишет: «…наибольшей популярностью пользовался великий князь Николай Николаевич — главнокомандующий Русской армии. Его впечатляющая внешность и личные качества привлекали и военных, и гражданских лиц… Ходили разговоры, что великий князь, грозный во гневе, увольнял со службы и даже подвергал телесному наказанию генералов за неподчинение приказам. Было это правдой или нет, значения не имеет. Солдаты верили, что с главнокомандующим шутки плохи, что он не терпит пренебрежения долгом, каждый, кто будет уличен им в безответственности, подвергнется наказанию независимо от звания и положения»[378].

Точно так же в Германии кумиром стал Гинденбург, хотя каждый желавший на минутку задуматься немец знал, что реальным полководцем является начальник штаба Гинденбурга ген. Э. Людендорф. Тем не менее по всей Германии строились памятники Гинденбургу, его именем назывались города и корабли. Немецкие ученые назвали гинденбургом только что открытое на Папуа — Новой Гвинее сумчатое животное. В результате «сам Гинденбург играл под грубоватого народного героя ala Блюхер и быстро вошел в роль выставляемого повсюду напоказ и до небес превозносимого национального идола. Возможно, он, которому все до сих пор сознательно пережитые им события казались само собой разумеющимися ступенями богоугодного возвышения прусско-германского гогенцоллернского рейха, и сам был убежден в том, что сыграл под Танненбергом выдающуюся роль»[379].

Популярность Гинденбурга затмила популярность самого кайзера Вильгельма И. И чем дольше затягивалась война, чем большими по масштабам становились человеческие гекатомбы, тем популярнее становился Гинденбург, как то и положено искусственно и нарочито раздутой фигуре так называемого «народного героя». Та же ситуация произошла и в России. Чем дальше, тем больше популярность великого князя Николая Николаевича лишь поднималась, затмив, наконец, самого императора и вскружив голову Верховному Главнокомандующему. Да и как не закружиться голове, если Верховный Главнокомандующий по действующему статуту имел право на самостоятельные сношения с иностранными державами? Те же французы, добиваясь от русской Ставки очередных преференций в виде русской крови, льстили русскому Верховному Главнокомандующему. Не отставали и братья-славяне. Так, мать наследника сербского престола королевича Александра Карагеоргиевича являлась сестрой супруги великого князя Николая Николаевича. Поэтому королевич в письмах именовал русского Верховного Главнокомандующего «дядей». И более того. Например, в письме от 22 апреля 1915 года королевич упоминает «генералиссимуса российской армии, держащего в своих руках судьбу славян».

Вокруг великого князя постепенно стали группироваться недовольные существующим режимом — прежде всего военные, забывшие о присяге и сюзеренитете. В феврале 1917 года этот фактор станет прологом к Красной Смуте. Именно поэтому участники войны обоснованно считали, что вступление царя в должность Главковерха в августе 1915 года явилось неверным шагом. Императора Николая II почитали «несчастливым», в то время как популярность великого князя лишь возрастала, несмотря на поражения кампании 1915 года. Общество также единодушно восторженно встретило назначение Николая Николаевича Верховным Главнокомандующим. И эта популярность не ослабевала. Основой авторитета послужила совокупность легенд, усердно распространяемых на фронте и в тылу[380]. Причем супруга Главковерха внесла немалую лепту в раздувание культа своего мужа. Недаром великий князь ежедневно писал письма жене с фронта[381].

Что бы ни случалось, в армии великому князю прощали все. Молва разносила, что Верховный Главнокомандующий всегда бывает впереди войск на наиболее тяжелых участках фронта, что он постоянно вместе с войсками, что только он может защитить рядовых солдат и офицеров от произвола и неумения командного состава. Протопресвитер Действующей армии Г. Шавельский вспоминал: «Что-то неудержимо фатальное было в росте славы великого князя Николая Николаевича. За первый же год войны, гораздо более неудачной, чем счастливой, он вырос в огромного героя, несмотря на все катастрофические неудачи на фронте, перед которым преклонялись, которого превозносила, можно сказать, вся Россия».

Мифотворчество народных масс, разумеется, не могло не оказаться совершенно неверным. Например, генералы смещались, как правило, по представлениям командармов и главнокомандующих фронтов, а в воюющих войсках великий князь Николай Николаевич вообще ни разу не был. Какие уж там опасные участки! Г. Шавельский называет основную причину того, что Главковерх не бывал на фронте: «…его решительность пропадала там, где ему начинала угрожать серьезная опасность… великий князь до крайности оберегал свой покой и здоровье… он ни разу не выехал на фронт дальше ставок главнокомандующих, боясь шальной пули… при больших несчастьях он или впадал в панику, или бросался плыть по течению… У великого князя было много патриотического восторга, но ему недоставало патриотической жертвенности»[382]. Правда, есть и иная точка зрения, отметающая обвинение великого князя в личной трусости. Один из членов Ставки вспоминает, что великий князь Николай Николаевич «никогда не посещал войска на фронте, всегда предоставляя делать это Государю, так как опасался вызвать этим подозрение в искании популярности среди войск»[383].

Что касается непосредственной работы великого князя Николая Николаевича в Ставке, то здесь можно процитировать опять ген. А.А. Поливанова: «По принятому в Ставке порядку ежедневно в 10 часов утра Верховный Главнокомандующий шел в домик, занятый управлением генерал-квартирмейстера, и там, в комнате генерал-квартирмейстера, выслушивал доклад генералов Янушкевича и Данилова о ходе военных действий и донесениях, поступивших в течение истекших суток. Когда Государь император присутствовал в Ставке, то в этот же час и там же доклад происходил в присутствии его величества, и затем, кроме поименованных лиц, при подобных докладах, ради соблюдения военной тайны, обыкновенно никто больше не присутствовал. Мне сказали, что в тех случаях, когда в Ставку прибывал военный министр генерал-адъютант Сухомлинов, и он к присутствованию на таковых докладах приглашения не получал. Это последнее обстоятельство, объясняемое, может быть, недоверием великого князя Николая Николаевича к генерал-адъютанту Сухомлинову, было, однако, способно лишить военного министра возможности в тех относительно редких случаях, когда он мог бы получить подробную осведомленность о расположении наших армий и внести на основании такой осведомленности поправки в свои соображения о сроках и размерах подготовки для армии сил и средств в подведомственном ему районе внутри империи. Особенно важно было мне, как лицу, вступающему в управление военным министерством в обстоятельствах исключительных, окунуться сразу в первоисточник наших стратегических соображений и известий»[384].