Чарльз Норрис - Зельда Марш

• Название: Зельда Марш
• Автор: Чарльз Норрис
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0106-0

Имя американского писателя Чарльза Норриса (1881 — 1945) вполне может быть знакомо читателям — в середине 20-х годов некоторые из его романов были опубликованы на русском языке. Среди них — «Филипп Болдуин» («Bross», 1921), «Кусок хлеба» («Bread», 1923) и «Зельда Марш» («Zelda Marsh», 1927).

«Зельда Марш» — жизненная, трогательная, немного романтическая и, несомненно, увлекательная история. Ее героине, молодой, неопытной, беспечной в начале романа, выпадает в жизни немало испытаний, прежде чем к ней приходит житейская и женская мудрость.

Роман представлен в новой редакции, сделанной по тексту издательства «Мысль», который был опубликован в Ленинграде в 1927 году.

---

Мужчин было больше, чем женщин. Но мужское внимание больше не трогало Зельду. Какое ей было дело до их богатства, положения в обществе, до их наружности, наконец? Они засыпали ее приглашениями на вечера, ужины, танцы, на ночные пирушки — но она неизменно отказывалась. Ее гораздо больше тянуло к Джону и мамаше Буланже.

Теперь она жила на втором этаже, в комнате с камином и ванной. Зельда настояла на том, чтобы ее жалованье перешло к Миранде. А через три недели после первого выступления выплатила Джону свой долг полностью, несмотря на все его протесты.

Как только ей удалось отложить следующие двести долларов, она принесла их Джону и сказала:

— Я хочу вас попросить переслать это одному человеку в Сан-Франциско. Я взяла их у него взаймы, когда надо было поставить на ноги Джорджа и выкупить собаку — помните, я вам рассказывала? Я хочу, чтобы вы послали ему деньги, как бы от себя, не упоминая моего имени. Пошлите с обратной распиской. Напишите, что лицо, занявшее у него некогда эту сумму, просило вас возвратить ее владельцу.

Зельду непрерывно интервьюировали, фотографировали, она стала объектом постоянного внимания публики и часто тяготилась этим. Особенно старался ее рекламировать агент Генри Мизерва, предприимчивый молодой еврей. Он даже предлагал ей устроить бесплатный отпуск всевозможных, косметических средств и туалетных принадлежностей, если она разрешит магазинам, торгующим подобным товаром, объявить ее своей клиенткой. Но такого рода реклама была противна Зельде. Другое дело — сниматься. Это она любила. Все газеты и журналы помещали ее портреты. Однако в конце концов и от этого она устала. Она еще не утратила любви к нарядам, но одевалась теперь со строгой простотой, без прежней пестроты, отчего ее красота только выигрывала.

4

Из всех, кто интересовался судьбой Зельды, один только Джон Чепмэн радовался ее счастью, не завидуя и не ревнуя. Он буквально приходил в экстаз от каждого нового ее успеха, весь трепетал, от наплыва чувств. В первые недели он не пропускал ни одного представления и, не имея возможности купить место в партере, стоял где-то на галерке. Выходя из театра после спектакля, Зельда часто замечала его высокую фигуру в толпе зевак у подъезда. Он поджидал ее здесь, конечно, для того, чтобы проводить домой, но Зельда чувствовала себя слишком усталой, чтобы выносить чье-либо общество; кроме того, хотелось домчаться домой в таксомоторе, но с Джоном это было невозможно: Зельда не могла позволить ему платить, если же она платила сама, Джон обижался, начинал говорить длинно и утомительно, и надо было делать над собой усилие, чтобы слушать и отвечать. Зельда прекратила это раз и навсегда, наняв автомобиль, который каждый вечер отвозил ее домой. Она выходила через боковую дверь, вскакивала в автомобиль, захлопывала дверцу — и через семь минут оказывалась у себя в комнате, а еще через десять — в постели.

Джон же брел домой один. Как Зельде ни жаль его было, но позволить ему провожать себя было выше ее сил.

Однажды он напомнил ей об обещании сходить с ним в гости к его сестре и племяннику. И в ближайшее воскресенье они отправились пить чай к миссис Харни в «Нидерландский отель», Зельде было любопытно посмотреть на родственников Джона. Сестра его была состоятельная вдова, а ее сын получил образование в Европе, откуда они оба недавно вернулись. Миссис Харни оказалась хорошо и со вкусом одетой седовласой дамой, обладавшей глубоким и мягким голосом, простыми и милыми манерами. Она встретила Зельду очень тепло и сразу ее очаровала. Никогда еще приятельница Джона не встречала такой культурной, утонченной и привлекательной особы. Миссис Харни, конечно, видела «Дженни» и была в восторге от пьесы и от игры Зельды.

— Мы смотрели эту вещь в Лондоне перед отъездом, — заметила она. — И Тому, и мне было интересно сравнить обе постановки. Нам обоим больше нравится американская, хотя в Лондоне сам мистер Блюм руководил всем. Пожалуй, Фицджибон дает более законченный образ Нильса, чем здешний актер, но Дженни в вашем исполнении неизмеримо лучше. Том (он сейчас придет) три раза ходил смотреть вас.

Зельда, держа чашку у губ, переводила глаза с хозяйки на Джона. Трудно было поверить, что они — брат и сестра. Миссис Харни (очевидно старшая), в отличие от Джона, была изящная, миниатюрная женщина с правильными чертами лица и красивыми руками (Зельда обратила на них внимание, когда та разливала чай).

— Мой сын увлекается театром — продолжала миссис Харни. — Одно время он специально изучал технику драмы и, кажется, собирается стать драматургом. Том находит, что пьеса Блюма… — а, впрочем, вот и он, пускай сам вам скажет свое мнение.

В гостиную вошел высокий молодой человек, с правильными, как у матери, приятными чертами лица. Зельда с первого взгляда нашла, что у него красивая и интеллигентная наружность.

Том Харни направился прямо к гостье и, дружески улыбаясь, поцеловал ее руку. Зельде не в первый раз целовали руку и ей очень понравилось то, как Том это сделал.

— Я в восторге, что вижу вас, мисс Марш, — сказал он, не ожидая, чтобы его представили. — Мы с мамой так ждали вашего прихода!

Он говорил с легким английским акцентом и вообще походил на англичанина. Его откровенность и раскованность немного смущали Зельду. Она искоса поглядела на сидевшего рядом, сиявшего от удовольствия Джона. Нет, ей решительно нравились его родственники — и мать, и сын, — но она ощущала какое-то стеснение. Эти люди принадлежали к другому, более культурному кругу. И она старалась держаться настороже, боясь уронить себя каким-нибудь неловким словом или жестом.

Но они ничем не показывали, что замечают это, в их обращении не было и следа снисходительности или высокомерия. Нельзя было быть внимательнее и предупредительнее. Несколько раз Зельде даже казалось, что они тайно потешаются над нею. Но, несмотря на это, она принялась разбирать пьесу Блюма так непринужденно, как будто много лет уже знакома с миссис Харни и Томом. Последний проявил большое знание театра.

— А вы, видимо, изучали эти вопросы, — заметила она.

— Да, немножко, и в Принстауне, и в Оксфорде, да и с тех пор, как окончил университет, тоже.

— О, вы, должно быть, очень ученый человек!

— Совсем нет. Технику современного театрального искусства не проходят в колледжах и университетах, а между тем это единственное, что меня интересует.

— Вы сочиняете пьесы?

Том покраснел. Краска залила его лицо до самых корней кудрявых темных волос.

— Ей богу, не знаю, почему я так смутился от вашего вопроса, мисс Марш — засмеялся он. — Может быть, оттого, что вы — актриса… Но я говорил со множеством актрис… Правда, ни одну из них я не находил такой…

Зельда, заинтересованная, поощрила его улыбкой. Ей очень нравился этот молодой человек. В нем было что-то свежее, неиспорченное.

— Ну, какой же? — спросила она.

— Такой… способной, — докончил он немного неуклюже.

— О, только-то! — невольно вырвалось у Зельды. Она тотчас поймала себя на том, что флиртует с Томом. Это непозволительно! Ведь она поклялась, что с флиртом навсегда покончено.

— Я не смею сказать большего. Вы бы сочли меня самоуверенным, а я очень хочу понравиться вам.

Серьезность его тона поразила Зельду. Она окинула Тома быстрым взглядом, как бы мысленно оценивая его. Еще взгляд — и заключение готово. И, вполне владея собой, она с безразличной любезной улыбкой повернулась к его матери.

— Боюсь, что, прожив так долго за границей, вы здесь скоро станете скучать по Европе, миссис Харни!

— Нет, не думаю. Мы с Томом устали странствовать и хотим навсегда остаться на родине. Весною мы переберемся на старую ферму в Пенсильвании, там, на берегах Саскианне, мой муж провел детство. Эта ферма больше ста лет принадлежит их семье, и дом, вероятно, порядком обветшал. Но мы его отремонтируем и попробуем заняться хозяйством. Вот только Том находит, что это слишком далеко от Бродвея и от театров.

— Но вы, очевидно, будете проводить там только самое жаркое время — четыре-пять месяцев в году, а в эту пору в Нью-Йорке нет ничего интересного.

— Пожалуй, вы правы. Но мне хотелось бы быть там, где можно встречаться с нужными мне людьми, — туманно объяснил Том и переменил тему. — А показывала вам мама прелестные вещицы, что мы привезли из путешествия?

В квартире было много очень красивых вещей. Зельда обратила внимание на старинные гобелены, на античные вазы, флорентийскую мебель, картины в рамах темного золота.

— Я бы хотел показать вам этот ящичек — настоящее чудо искусства!

Но Зельда сочла благоразумным остаться подле его матери и сделала вид, что не слышит.

— Вы были очень добры к моему великану-брату, — сказала миссис Харни, положив свою маленькую ручку на широкое колено Джона.