Чарльз Норрис - Зельда Марш

• Название: Зельда Марш
• Автор: Чарльз Норрис
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0106-0

Имя американского писателя Чарльза Норриса (1881 — 1945) вполне может быть знакомо читателям — в середине 20-х годов некоторые из его романов были опубликованы на русском языке. Среди них — «Филипп Болдуин» («Bross», 1921), «Кусок хлеба» («Bread», 1923) и «Зельда Марш» («Zelda Marsh», 1927).

«Зельда Марш» — жизненная, трогательная, немного романтическая и, несомненно, увлекательная история. Ее героине, молодой, неопытной, беспечной в начале романа, выпадает в жизни немало испытаний, прежде чем к ней приходит житейская и женская мудрость.

Роман представлен в новой редакции, сделанной по тексту издательства «Мысль», который был опубликован в Ленинграде в 1927 году.

---

И все же она была немножко недовольна собой. Ее мучило, что она брала деньги потихоньку.

— А он в один вечер, — сказала она вслух, прерывая свои размышления, — в один вечер прокутит все, что я с таким трудом скопила, и бросит лакею пятидолларовую бумажку за то, что тот подаст ему стакан воды.

3

По субботам и воскресеньям в Спокане и Сиэтле давалось пять представлений в день, и Зельда, и все остальные не снимали костюмов и грима с утра до вечера. Между одним сеансом и другим проходил час-полтора, не больше. Ван Зандт, Джордж, Билли Гейден, которые могли быстрее переодеться, делали вылазки из театра и приносили пиво, сандвичи, пироги и даже горячий кофе. Все собирались в одной из уборных попросторнее, где было накурено и жарко, и делили между собой принесенное. Но Зельду приятно возбуждали долгие часы работы вместе и веселые сборища в уборной. Мужчины сидели на корточках на полу, пили пиво прямо из бутылок, жевали сандвичи; девушки — на краю туалетного стола, на поломанных стульях; все курили, чесали языки, рассказывали неприличные истории, хохотали, в ожидании, когда их позовут на сцену. Вульгарная, распущенная, но веселая и дружная компания!

Однажды вечером, когда пришла очередь выходить Зельде и ее мужу, Джорджа нигде не могли найти. Зельда стояла у кулис, ожидая, что он появится с противоположной стороны. Она не знала, в театре он или нет. Оркестр сыграл прелюдию, повторил ее — Джорджа все не было. С громко стучавшим сердцем Зельда, как слепая, вышла на сцену с Королевой и попыталась играть одна, подавая реплики Джорджа, меняя свои. Она чуяла катастрофу и пыталась отвратить ее. Появление Бастера и находчивость его хозяйки спасли положение. Зельда затеяла «диалог» с терьером и ей казалось, что умное животное понимает все, что она говорит ему; когда она, наконец, убежала со сцены, подхватив Бастера на руки, ее проводил гром аплодисментов.

Но что случилось с Джорджем? Зельда, еще дрожавшая от пережитого на сцене волнения (ведь не так просто экспромтом выступить одной!), задавала и себе, и другим этот вопрос. Джордж нашелся, наконец, в своей уборной, где спешно переодевался для выхода. Рус Гейден помогал ему. Оказалось, что они зашли вдвоем к Джимини выпить стаканчик, и Джордж забыл, что их выступление начинается в половине восьмого.

— Что, очень было страшно, девочка? Черт, никогда в жизни не случалось со мной ничего подобного!.. Этакая неприятность! Если Моэ Хаас пронюхает об этом — боюсь, что он не захочет возобновить контракт!

4

Опасения Джорджа не оправдались — и им с Зельдой предложили еще два месяца играть в Ванкувере, Виктории, Портленде, Сакраменто и дальше вдоль берега до самого Фриско.

Фриско! У Зельды задрожало сердце от мысли, что она снова очутится в своем дорогом «Городе на холмах». Дорогим он стал ей за эти полтора года, проведенные вдали от него. Она уже видела мысленно бухту, холмы, улицы. Она будет дома! Там ее дядя и тетка, там — Бойльстон. Да, будет приятно увидеть даже его: только крикнуть «Алло!», спросить, как он поживает… А может быть… может быть, и Майкл там! Он, должно быть, уже возвратился, Майкл! Но, нет! Нет, не надо начинать сначала.

Перспектива снова увидеть Сан-Франциско внесла интерес в существование, придала ей сил переносить невзгоды. Публика водевилей капризна. Никогда не знаешь, понравится ей сегодня представление или нет. Она хочет, чтобы ее непрерывно забавляли и давали ей повод посмеяться. Еще труднее угодить предпринимателям, в театрах которых они выступали. У каждого были свои требования и своя точка зрения, иногда весьма неожиданная. Но теперь все это как-то меньше волновало Зельду. К выходкам Джорджа она стала относиться также спокойнее. Шумливый, всегда позировавший, то в бурном воодушевлении, то в полной депрессии, он все же по-своему любил ее и после очередного безрассудства, всегда смиренно вымаливал у нее прощение и искренне обещал, что больше не будет.

В Сиэтле он сильно простудился (во время их пребывания постоянно лил дождь) и три недели его мучили кашель и боль в груди. Карты, ночные бдения, выпивка с товарищами больше не соблазняли его. Он не отпускал от себя Зельду и упивался ее вниманием и заботами.

— Ну, девочка, надо отдать тебе справедливость, ты умеешь ходить за больными! Ах, господи, хоть бы мне продержаться до Фриско, а там я отдохну, как следует… А вдруг у меня туберкулез, Зель?

— О, нет, дорогой. Просто сильная простуда, — ничего больше.

— Может быть позвать другого врача, как ты думаешь?

— К чему, Джордж? Это — хороший врач, его рекомендовал Хаас. А звать еще одного — это значит отдать еще пятерку…

— Дело идет о моем здоровье, а ты думаешь о деньгах! Ну и жена!

— Да нет же, мне не жаль денег, ты знаешь это. Но ведь тебе гораздо лучше…

— А если бы я умер, что было бы с тобой? Страшно подумать! Прошлую ночь я не мог уснуть и все глядел на тебя. Ты спала подле меня так крепко, а у меня слезы катились градом, и я говорил себе: «Я не должен поддаваться, я должен поправиться, чтобы оберегать и защищать ее против целого мира»… О, Зель, я так тебя люблю! Ты так добра ко мне! Ты — ангел, тихий ангел, а я себялюбивое животное…

Она откинула назад его спутанные черные волосы и нежно поцеловала в лоб.

— Не расстраивайся, родной. Ты скоро поправишься.

— Три выступления в день — да это никакая лошадь не выдержит! А я больной человек, очень больной, Зель!

Она охотно ходила за ним, хотя он был очень требовательный больной. Его капризам и мнительности не было конца. Он готов был целый день пичкать себя лекарствами и советоваться с врачом. Но зато он теперь был всегда с нею. Она была спокойна за него. И денег уходило меньше, несмотря на все расходы, связанные с болезнью.

Они попали в Калифорнию ранней весной, когда в садах по склонам гор цвели фруктовые деревья, белыми и розовыми гирляндами спускаясь от темной линии горных елей вниз, в долины. Фермы, луга, скот на пастбищах, черепичные крыши, красные пасти оврагов, где когда-то находили золото, дикие цветы, пестревшие в полях, у дорог, всюду… Потоки солнечного света, чистая лазурь неба…

Зельде, стоявшей на площадке вагона, хотелось широко распахнуть объятия и кричать от счастья, что она снова в родной Калифорнии.

Ей так хотелось, чтобы Джордж увидел всю эту красоту, почувствовал ее, как она. Но когда она вошла в вагон, ее радость разом померкла. Джордж сидел с Бендером, Гейденом и Ваном и играл в покер.

— Мы только немного, Зель, — виновато обратился он к ней, избегая ее взгляда. — Не сидеть же тут весь день, помирая от скуки. Когда мы будем в Сакраменто, Ван?

Но Зельда видела, что Джорджа уже снова захватила старая страсть и теперь конец ее влиянию. Снова начнется все сначала. Он ведь теперь здоров, она ему больше не нужна…

5

— Милочка, вы никогда не пожалеете, что согласились! Вы станете в тысячу раз лучше! Боитесь, что вас будут называть «крашеной»? Но мужчины не обращают внимания, крашеные у вас волосы или нет, лишь бы вы были хорошенькой.

— Я бы на вашем месте сделала это, Зельда. Мильдред совершенно права: в нашей работе главное — наружность, и надо стараться выглядеть как можно красивее.

— Голубушка, вы будете — прелесть! Золотые волосы и черные брови! А для Джорджа какой сюрприз!

Мод де Решке лежала на постели в рваном, в пятнах, голубом шелковом капоте, а Мильдред, тоже в неглиже, сидела, поджав босые ноги, в старом плюшевом кресле и курила, стряхивая пепел на вытертый ковер. А за окном тонула в утреннем тумане Мишн-стрит.

Зельда стояла перед зеркалом, разглядывая свои длинные каштановые волосы, распущенные по плечам. Красивые волосы, жаль их красить. Но так они не привлекают ничьего внимания.

— В нашем деле только и важна наружность, — повторяла Милли. — И первые ряды, и вторые, и задние — все только на это и смотрят. А когда вы приходите искать работу, эти типы, что сидят в бюро, сначала рассмотрят вас своими свиными глазками, а потом уже спросят, какое у вас амплуа.

Это была правда. И скоро им с Джорджем придется искать место. Наступала последняя неделя их работы у Салливана и К°.

Она подумала о грязном, жалком, второразрядном театре, о котором никогда не слыхала, когда жила в Сан-Франциско, о дешевых меблированных комнатах, где остановилась вся их компания, о предстоящей, быть может, встрече с Бойльстоном или с кем-нибудь из ее прежних знакомых…

Когда она покидала Сан-Франциско, она рисовала себе не такое возвращение. Глядя в зеркало, она думала о перемене, происшедшей в ней за эти полтора года. Она выглядела более зрелой, тень жесткости появилась в глазах и у губ, но теперь она стала самоувереннее и соблазнительнее.

— И огрубела, — пронеслось в ее голове, — Что же, этого следовало ожидать! Сомнительные театры, сомнительные гостиницы, сомнительные приключения.