Джеральд Мартин - Габриэль Гарсиа Маркес. Биография

• Название: Габриэль Гарсиа Маркес. Биография
• Автор: Джеральд Мартин
• Издательство: СЛОВО
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-387-00279-3

Джеральд Мартин, профессор Питтсбургского университета и эксперт латиноамериканской литературы, потратил 17 лет своей жизни на то, чтобы создать биографию одного из величайших писателей современности — Габриэля Гарсиа Маркеса. В 2006 г. Маркес объявил мировой прессе, что Мартин его «официальный» биограф. Как пишет сам профессор: «Наверно, можно считать, что я — его единственный официально „не запрещенный“ биограф. Это высокая честь».

Много часов Мартин провел в беседах с самим писателем, его родными, переводчиками и ближайшими друзьями, в том числе с Фиделем Кастро. В общей сложности он взял около трехсот интервью. Самым трудоемким, по словам биографа, было разобраться в хитросплетениях многочисленных мифов, которыми окружил себя писатель, ведь «почти каждое значимое событие в своей жизни Маркес описывал то так, то эдак», прибегая к «мистификации и наглому интриганству, чтобы пустить журналистов или литературоведов по ложному следу».

Биография Маркеса дана на фоне истории Латинской Америки, которая представляет для читателя самостоятельный интерес.

---

Один из близких друзей Гарсиа Маркеса казнил другого его близкого друга. (Естественно, Кастро заявил, что он не мог повлиять на решение суда.) Казнь глубоко потрясла писателя и привела в крайнее замешательство, внесла сумбур в его политические взгляды. Семья Тони ла Гуардиа просила Маркеса вмешаться. Он обещал вступиться за него перед Фиделем. Если и вступился, просьба его не была удовлетворена.

Гарсиа Маркес покинул Кубу до казни. В тот день, когда приговор был приведен в исполнение, он находился со своим другом Альваро Кастаньо в Париже, где познакомился с американской певицей Джесси Норман и министром культуры Франции Джеком Лангом. Тот делал последние приготовления к торжествам по случаю двухсотлетия другой революции, которая завершилась тем, что стала пожирать своих собственных детей. На следующий день Гарсиа Маркес присутствовал на праздничном банкете в честь двухсотлетия взятия Бастилии. Он боялся, что ему, возможно, придется сидеть рядом с Маргарет Тэтчер («глаза Калигулы, губы Мэрилин Монро», как отозвался о британском премьер-министре хозяин банкета Франсуа Миттеран), но, по счастью, его соседкой оказалась блистательная Беназир Бхутто, премьер-министр Пакистана. А сама Маргарет Тэтчер, провозгласившая, что Французская революция «предвосхитила язык коммунизма», выглядела, по выражению одной из британских газет, как «привидение на пиру»[1190]. На следующий день Гарсиа Маркес прибыл в Мадрид и сообщил, что виделся с Фидием Кастро «на прошлой неделе» и сказал ему, что он «не только против смертной казни, но и против самой смерти». Он заявил, что казнь четырех солдат революции — «большое несчастье, трагедия, которую мы все глубоко переживаем». У него есть «достоверная информация», сказал он, что казненных судил военный трибунал, приговоривший их к смерти за измену, а не за наркоторговлю. А «измена карается смертью во всем мире»[1191].

Возвращение в Колумбию было частью его новой амбициозной стратегии — смирился ли он или, как говорят французы, сделал шаг назад, чтобы дальше прыгнуть вперед? — но Колумбия вступала в новый кошмарный период своей истории, какого она еще, пожалуй, не знала., 18 августа 1989 г. Луиса Карлоса Галана, официального кандидата в президенты от Либеральной партии и, пожалуй, самого харизматичного колумбийского политика после Гайтана, постигла та же участь, что и его предшественника: он был убит во время политического митинга в пригороде Боготы наемными убийцами, подосланными Пабло Эскобаром. Даже привычная к ужасам Колумбия от отчаяния впала в ступор[1192]. В очередной раз Гарсиа Маркес послал сообщение Глории Пачон, журналистке, которая первой взяла у него интервью, когда он вернулся 1 в Колумбию в 1966 г., но на следующий день заявил, что страна «должна поддержать президента Барко». Потом он публично обратился к наркоторговцам с просьбой «не превращать Колумбию в гнусную страну, где даже они, их дети и их внуки не смогут жить»[1193].

В политическом плане это был удивительный год. И все же самому сенсационному событию еще только предстояло произойти: 9 ноября падет Берлинская стена. Возможно, как намекнула Маргарет Тэтчер и предсказал сам Гарсиа Маркес, подошла к концу двухсотлетняя история Запада. Развал СССР и гибель самого коммунизма были уже не за горами. В декабре Гарсиа Маркес, разумеется, никогда не раскрывавший подлинного содержания своих бесед с Кастро, доверительно сообщил всему миру: «Фидель опасается, что СССР заразится капитализмом и страны третьего мира будут брошены на произвол судьбы»[1194]. Он сказал, что существование СССР до сих пор крайне необходимо в качестве противовеса США и что, если Советский Союз перестанет оказывать финансовую поддержку Кубе, — а к этому все и шло — для кубинцев это будет «равносильно второй блокаде». Он признал, что Куба нуждается в радикальных переменах, и некоторые из них начали осуществляться еще задолго до российской перестройки. Но враги Кубы по-прежнему препятствуют реинтеграции страны в «ее естественный мир» — в Латинскую Америку, — потому что народ воспримет это как триумф Фиделя Кастро. Слава богу, что в Испании, думал, должно быть, Гарсиа Маркес, Фелипе Гонсалес и его правительство ИСРП вновь победили на выборах 29 октября. Хоть одна хорошая новость.

Как видел Гарсиа Маркес, в мире рушился один из устоев прогрессивной мысли и политической деятельности. Затем последует беспрецедентный период экономических и социальных перемен. Но, если в прошлом переломным моментам, сколь бы дезориентирующими они ни были, находилось объяснение с точки зрения политических и общественных идеологий, теперь движущей силой являлись сами экономические перемены и связанная с ними идеология глобализации. И одновременно казалось, будто технико-биологический прогресс высасывает всякий смысл из существования. Отсюда отчаянное стремление вернуться к фундаментализму, порожденное беспокойством, страхом и безысходностью. Кое о чем из этого он размышлял, но вслух свои мысли почти не высказывал. Какие бы события ни происходили в материальном мире, Гарсиа Маркес был настроен найти нечто такое, что вселяло бы оптимизм. Именно так он реагировал на происходящее в самые мрачные моменты. Теперь он считал это своим долгом перед планетой.

23 Назад в Макондо? Сообщение об исторической катастрофе 1990–1996

1989 г. стал самым ужасным в современной истории Колумбии. В марте в аэропорту Эльдорадо было совершено покушение на будущего президента страны Эрнесто Сампера; получив множество пулевых ранений, он выжил чудом. В мае члены военизированной группировки попытались взорвать начальника тайной полиции Мигеля Масу Маркеса; он тоже чудом остался жив. В августе на глазах у народа был убит основной кандидат на пост президента от Либеральной партии Луис Карлос Галан. В сентябре была разгромлена редакция газеты El Espectador, взорвана бомба в отеле «Хилтон» в Картахене. Жизнь преемника Галана, партийного технократа Сесара Гавириа, едва он выставил свою кандидатуру, оказалась под угрозой со стороны наркоторговцев[1195]. В результате одной попытки, в ноябре, был взорван гражданский самолет, принадлежавший компании «Авианка»; погибли 107 человек, хотя самого Гавириа на борту не оказалось. В декабре перед зданием тайной полиции в Боготе была взорвана еще одна бомба, погибли десятки прохожиж И таких случаев было немало. Все это было внове. Конечно, сейчас гибло меньше людей, чем в разгар Violencia 1950-х гг., но тогда большинство погибших были никому не известные жители сельских районов; в действительности прежде многие сетовали, что при такой политической системе, как в Колумбии, почти никто не защищен от убийства, за исключением кандидатов в президенты двух традиционных партий, — если только эти кандидаты (как это было в случае с Гайтаном и Галаном) не раскачивают консенсуальную лодку, в которой каждая из партий попеременно плывет к запланированным победам в спокойных политических водах.

Ситуацию, конечно, изменили наркотики. Традиционные политические партии больше не были полновластными хозяевами жизни, потому что теперь им не принадлежала значительная часть национальных ресурсов, которые они могли бы распределять таким образом, чтобы сохранять стабильность своего положения. Появились другие игроки, со своими интересами. Соответственно появились и новые мишени. 3 ноября Excelsior сообщила, что, по мнению Гарсиа Маркеса, «война против наркотиков» (весьма популярное выражение в США) в той форме, в какой она ведется сейчас «обречена на провал»[1196]. Писатель утверждал, что необходимо возобновить переговоры между правительством, герильей и наркоторговцами. Иначе, сказал он, Колумбия кончит тем, что станет жертвой империалистических замыслов США, нацеленных на то, чтобы заставить весь континент вести войну в их интересах.

Буквально через полтора месяца все, кто хотел видеть, увидели, что Гарсиа Маркес в очередной раз продемонстрировал глубокое понимание ситуации в американском полушарии. В конце декабря США, возглавляемые президентом Джорджем Г. Бушем, скорее ободренные, чем просто обрадованные падением Берлинской стены, вторглись в Панаму, убив сотни невинных граждан и похитив — впервые в истории — ее президента Антонио Норьегу, которого сами же и привели к власти. Конечно, Норьега был диктатор, и гангстер, и наркоторговец, и отпетый мерзавец (все это были предлоги для вторжения), но ведь еще несколько месяцев назад он был их мерзавцем. Таким образом, США вернулись к политике вторжения на территории других государств в тот самый год, когда Советы признали, что совершили большую ошибку, направив войска в Афганистан. В кубинской газете Granma за 21 декабря Гарсиа Маркес осудил американское вторжение в Панаму, но Granma была не тем изданием, к которому прислушивалось американское правительство. Все это были дурные предзнаменования, напоминающие о зловещих страницах прошлого.