Николай Копосов - Хватит убивать кошек!

• Название: Хватит убивать кошек!
• Автор: Николай Копосов
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-86793-348-2

Критика социальных наук — это ответ на современный кризис гуманитарного знания. Социальные науки родились как идеология демократии, поэтому их кризис тесно взаимосвязан с кризисом современного демократического общества. В чем конкретно проявляется кризис социальных наук? Сумеют ли социальные науки найти в себе ресурсы для обновления или им на смену придет новая культурная практика? В книге известного историка Н. Е. Копосова собраны статьи и рецензии, посвященные истории и современному состоянию социальных наук, и прежде всего — историографии. В центре внимания автора — формирование и распад современной системы основных исторических понятий.

---

Какое место в этой системе принадлежит социальным наукам? Прежде всего, размышления об обществе неизбежно оказываются в центре либерального образования, которое есть образование граждан. Преодоление водоразделов между дисциплинами и узкопрофессиональных точек зрения на мир возвращает гражданской и нравственной позиции то центральное место, которое ей должно принадлежать в размышлениях о делах человеческих. Такие размышления неизбежно выходят за пределы парадигмы социальных наук. В частности, они делают ненужным сохранение социальных наук как семиологической системы, в которой идеал объективности вынуждал исследователей выражать свои ценностные установки на языке описания мира. Эта сложная, часто остававшаяся неосознанной система кодирования, без которой трудно представить себе социальные науки и их базовые понятия, безусловно, не способствовала ни ясному анализу ценностей (т. е. пониманию человеком самого себя), ни даже адекватному описанию мира.

Все это, однако, не означает, что социальные науки обречены бесследно исчезнуть. Культурные практики и формы мышления нельзя отменить волевым решением, они переживают свое время и, трансформируясь, адаптируются к новым временам. Говоря реалистически, модернизация университета-супермаркета неизбежно затянется надолго, и академические дисциплины, даже если они уже сегодня кажутся пережившими свое время, еще долго — возможно, всегда — сохранят для нас некоторую притягательность и влияние на формы нашего мышления. Кумулятивность в культуре работает таким образом, что уходящие формы мысли оставляют след в новых формах — следовательно, не исчезают вовсе. Ведь исторические формы мышления — лишь реализация заложенных в разуме возможностей. Современное либеральное образование не может просто вернуться в мир общественной мысли до социальных наук. Мы не сможем выработать новые идеи об обществе таким образом, чтобы они разорвали всякую связь с понятиями социальных наук, и тем более нет причин отказываться от созданных социальными науками многочисленных исследовательских техник. Но если предположить (на что автору этих строк хотелось бы надеяться), что модернизированное либеральное образование будет постепенно вытеснять узкопрофессиональное, в том числе — и прежде всего — в области социальных наук, то социальные исследователи постепенно привыкнут преподавать и думать таким образом, что их мысль освободится от сковывающего воздействия структур академических дисциплин и интегрирует их техническую изощренность в более свободное и сложное мышление.

До реализации этих возможностей еще далеко, однако их существование дает повод для осторожного оптимизма в эпоху кризиса социальных наук.

Примечания

1

Дарнтон Р. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры / Пер. с англ. Т. Доброницкой и С. Кулланды. М.: Новое литературное обозрение, 2002.

2

Dosse F. L’Histoire en miettes. Paris: La Découverte, 1987.

3

Копосов Н. Е. Как думают историки. М.: Новое литературное обозрение, 2001 (главы 3 и 4).

4

Wagner P. A History and Theory of the Social Sciences. London: Sage Publications, 2001. P. 1.

5

Во Франции, например, переход от модели интеллектуала-писателя и философа к модели интеллектуала-социального исследователя, исподволь подготавливавшийся по крайней мере с начала века (вспомним Дюркгейма), совершился в середине 1950-х гг., когда резко упала популярность Жана Поля Сартра и на первый план выдвинулась фигура Клода Леви-Стросса (Dosse F. Histoire du structuralisme. Paris: La Découverte, 1992. Vol. 1). См. также: Benichou P. Le sacre de l’ecrivain, 1750–1830. Essai sur l’avènement d’un pouvoir spirituel laique dans la France moderne. Paris: Corti, 1973; Winock M. Le siècle des intellectuels. Paris: Seuil. 1999; Idem. Les voix de la libcrté. Les écrivains engagés au XIXe siècle. Paris: Seuil, 2001.

6

См. выше, примеч. 3.

7

О «моральных и политических науках» (sciences morales et politiques) говорили во Франции конца XVIII — начала XIX в., термин «моральные науки» (moral sciences) был распространен в Англии первой половины XIX в. Выражение «науки о духе» сегодня кажется исконно немецким, но оно возникло как перевод английского понятия «моральные науки» и получило известность благодаря немецкому изданию «Системы логики» Милля (1849). С тех пор термин «науки о духе» (Geisteswissenschaften) получает распространение в Германии наряду с более традиционным выражением «исторические науки» (historische Wissenschaften). Термин «науки о культуре» (Kulturwissenschaften), нередко употреблявшийся в единственном числе, получает права гражданства в Германии в последние годы прошлого века благодаря неокантианской теории культуры, постепенно (но не до конца) вытесняя формулу «науки о духе». Термин «социальная наука» (science sociale), впервые употребленный в единственном числе в знаменитом памфлете аббата Сийеса «Что такое третье сословие» в 1789 г., входит в обиход в период Директории. Под влиянием Огюста Конта он начинает употребляться взаимозаменяемо с термином «социология», и такое положение дел сохраняется еще при Дюркгейме. С конца прошлого века, однако, постепенно становится характерным множественное число этого термина, ограничивающее амбиции социологии, равно как и формула «науки о человеке» (sciences de l’homme), которая во Франции XX в. по крайней мере не менее распространена, чем формула «социальные науки».

8

Гуманитарные науки — формула возможная, но сравнительно редкая во французском языке (sciences humaines). В английском она выглядит как humanities, с очевидностью отсылая к ренессансной концепции studia humanitatis. В английских университетах, как известно, эта традиция удержалась особенно долго, и вместе с тем именно в англосаксонских (прежде всего, конечно, американских) социальных науках тенденция к преобразованию наук о человеке на основании количественных методов исследований по образцу естественных наук проявилась с наибольшей полнотой (см. главу 17).

9

Подробнее см.: Копосов Н. Е. Как думают историки. М.: Новое литературное обозрение, 2001 (глава 5).

10

См. главы 3, 4 и 6.

11

Foucault М. Les mots et les choses. Paris: Gallimard, 1966; Idem. L’archéologie du savoir. Paris: Gallimard, 1969; Kuhn T. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago: The University of Chicago Press, 1970. О теории культурных практик применительно к историографии см.: Oakeshot М. The Activity of Being an Historian // Rationalism in Politics and Other Essays. London: Methuen, 1967; Certeau M. de. L’opération historiographique // Faire de l’histoire / Pub. par J. Le Goff. P. Nora Paris: Gallimard, 1974. Vol. I. P. 3–41.

12

Gettier E. L. Is Justified True Belief Knowledge? // Analysis. Vol. 23. № 6. 1963. P. 121–123; Edidin A. What Epistemologist Has To Do? // American Philosophical Quarterly. Vol. 31. № 4. 1994. P. 285–287.

13

Bloor D. Knowledge and Social Imagery. London: Routledge and Kegan Paul. 1976; Holton G. The Scientifique Imagination: Case studies. Cambridge: Cambridge U. P., 1978; Latour B., Woolgar S. Laboratory Life. The Social Construction of Scientific Facts. London: Sage Publications, 1979.

14

О сильной программе см.: Bloor D. Knowledge and Social Imagery. P. 1–47.

15

Так, весьма важны для критики социальных наук исследования по истории университетов, прежде всего — того их периода, когда формировалась дисциплинарная структура современной науки. См.: McClelland С. Е. State, Society and University in Germany, 1700–1914. Cambridge: Cambridge U. P., 1980; Eugel J. Die deutschen Universitäten und die Geschichtswissenschaft // Historische Zeitschrift. Bd. 189. 1959. S. 223–378; Ringer F. Fields of Knowledge. French Academic Culture in Comparative Perspective, 1890–1920. Cambridge; Paris: Cambridge U. P.; Maison des Sciences de l’Homme, 1992; Weisz G. The Emergence of Modern Universities in France, 1863–1914. Princeton: Princeton U. P., 1983; Clark T. N. Prophets and Patrons: The French University and the Emergence of the Social Sciences, Cambridge (Mass.): Harvard U. P., 1973; Rothblatt S. The Revolution of the Dons. Cambridge and Society in Victorian England. Cambridge; London; New York: C.U.P., 1968; Veysey L. R. The Emergence of the American University. Chicago: The University of Chicago Press, 1965.

16

При всей очевидности подобной постановки вопроса на практике такое исследование предпринять не всегда легко, особенно применительно к текущей современности, в чем признается, например, автор классической книги о французской исторической школе «Анналов» Питер Берк: «С некоторым сожалением я отказался от соблазна написать этнографическое исследование об обитателях дома 54 по бульвару Распай (где расположена Школа высших социальных исследований — главный бастион школы „Анналов“. — Н.К.) — об их предках, перекрестных браках, партийных раздорах, отношениях клиентов и патронов, стиле жизни, ментальности и т. д.» (Burke P. The French Historical Revolution. The Annales School, 1929–1989. Cambridge: Polity Press, 1990. P. 4). Причины как сожаления, гак и отказа легко понять: Берк долгие годы был едва ли не главным «полномочным представителем» школы «Анналов» в Англии. Об этих трудностях см. также размышления Пьера Бурдье в «Homo academicus» (особенно в предисловии к английскому изданию): Bourdieu P. Homo асаdemicus. Cambridge: Polity Press. 1990. P. XI–XXVI, 1–35. Исследования академической среды прошлого даются гораздо легче. См.: Ringer F. The Decline of German Mandarins. The German Academic Community, 1890–1933. Cambridge (Mass.): Harvard U. P., 1969; Idem. Fields of Knowledge; Weber W. Priester der Klio. Historisch-sozialwissenschaftliche Studien zur Herkunft und Karriere deutscher Historiker und zur Geschichte der Geschichtswissenschaft. 1800–1970. Frankfurt am Main; Bern; New York: P. Lang, 1984; Clark T. N., Clark P. Le patron et son cercle: clef de l’Université française // Revue française de sociologie. Vol. 12. № 1. 1971. P. 19–39; Keylor W. R. Academy and community. The Foundation of the French Historical Profession. Cambridge (Mass.): Harvard U. P., 1975; Noiriel G. La «crise» de l’histoire? Paris: Belin, 1996. Особенно яркий случай — многочисленные исследования школы Дюркгейма: Clark T. N. Emile Durkheim and the Institutionalization of Sociology in the French University System // Archives européennes de sociologie. Vol. 9.1968. № 1. P. 37–71; Karady V. Durkheim, les sciences sociales et l’Université: bilan d’un semi-echec // Revue française de sociologie. Vol. 17. № 2. 1976. P. 267–311; Idem. Strategies de réussite et modes de faire-valoir de la sociologie chez les durkheimiens // Ibid. Vol. 20. № 1.1979. P. 49–82; Besnard P. La formation de l’équipe de l’Année sociologique // Ibid. P. 7–31; Mucchielli L. La découverte du social. Naissance de la sociologie en France (1870–1914). Paris: La Découverte, 1998. Но уже применение того же подхода к школе «Анналов», когда Э. Куто-Бегари заговорил об академических стратегиях своих современников, вызвало скандал: Coutau-Begarie Н. Le phénomène Nouvelle Histoire. Stratégie et idéologie des nouveaux historiens. Paris: Economica, 1983.