Игорь Генералов - В тени славы предков

• Название: В тени славы предков
• Автор: Игорь Генералов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0195-8

Лето 6480-е. После смерти Святослава Игоревича великим князем в Киеве стал его старший сын Ярополк. Княжеские бояре сводят друг с другом счёты, втягивая в междоусобицу двух князей-братьев Ярополка и Олега. Младший же сын Святослава, Владимир, опасаясь стать жертвой братоубийственной войны, бежит в Швецию, где мужает в суровых походах викингов, чтобы вернуться и отнять великое княжение у Ярополка.

---

— Не осильнел ещё Волк настолько. Не будет войны!

Решено было везде на древлянских погостах[77] расставить Ярополковых людей, а коль воспротивится Олег, то передать ему грамоту, в которой было написано, что в таком случае и мытное, и повозное, и лодейное будет для Олега на других условиях, как для иноземного гостя, ибо ряд[78] со старшим братом он не блюдёт.

В самый разгар полюдья к древлянам отправился Лютомир Свенельд. Древлянская земля небольшая, а Свенельд шёл с шумом, выгоняя Ольговых тиунов. Сам Олег пришёл в бешенство, узнав о Лютовых шкодах, велел собирать дружину.

— Не горячись, княже! — Ратша Волк крепко держал под уздцы княжеского жеребца. Он едва поспел к отъезду Олега, за ним послали, но князь рванулся сейчас, собрав тех, кто был рядом, — остальные догонят. Волк благодарил богов, что успел вернуться из полюдья.

Олег сидел верхом в едва застёгнутом зимнем вотоле, яро раздувая ноздри, едва узнавая воеводу. Было время, когда и сам Ратша мог со Святославом собраться так же быстро, прихватив оружие, и выехать на охоту, на рать ли, без обоза и кормов. С годами пришла мудрость, учившая, что сделанного в гневе и спешке уже не воротишь.

— Не горячись! Нечего князю с воеводой-татем бодаться!

Взгляд Олега начал светлеть. Вокруг храпели и переминались, похрустывая снегом, кони застывших в ожидании дружинников. Княжий двор заполнялся ратными людьми.

— Я сам съезжу! — сказал Волк, махнув рукой в овчинной варежке кметям:

— Слезайте!

Олег, подёргав повод и видя, что не смеются над ним, молодым, над его резкой переменой решения, соскочил с седла, передав коня дворскому.

Долго Лютомира не пришлось искать: Волк обрёл его на погосте в пятидесяти верстах от Овруча в сторону Киева. Во двор дружину не пустили. Кметям, готовым ринуться в клинки, Ратша приказал уступить. Проехав сквозь отверстые ворота, Волк сразу приметил Люта, стоявшего на низком крыльце рубленного в один ярус наместничьего терема. Свенельд стоял, широко расставив ноги как перед кулачным боем, в шапке с алым верхом и наброшенном на плечи собольем опашне. Не слезая с коня и не здороваясь, Ратша спросил:

— Ты почто, Свенельдов сын, в земли чужие пришёл, как медведь к бортям? О твоей татьбе завтра же князю Ярополку станет известно!

— По княжескому приказу я здесь и есть!

Лют, не сходя с крыльца, через холопа передал Волку грамоту. Ратша, сломав княжескую печать, долго читал, веря и не веря написанному.

— Не Ярополка это мысли, но твои и отца твоего, — наконец сказал он. — Братьев стравить хотите? Мы с Мстиславом в ссоре, так пусть на судное поле меня вызовет. Нечего в нашу ссору сынов Святослава втравливать!

— Не я грады Червеньские зорил до того, что они отложились. Не я Овруч крепил от врага неведомого, и не я послов к русам тмутороканским посылал!

— В Тмуторокани мы леготу[79] на Корсуньском рынке выпрашивали — и об этом любой поведает! — ответил Ратша и прикусил язык — нечего перед киевским зброднем оправдываться. Слова здесь лишние, надо уезжать. Волк сузил колючие, полные ненависти глаза:

— Сквитаемся, Свенельд!

— Земля тесная, сквитаемся, Волк!

Глава пятнадцатая

— Свенельды совсем меня раздавить решили!

Олег смял и бросил жалобно захрустевшую грамоту на стол. Не муж, но уже и не юноша семнадцати лет от роду, небольшой, но крепкий и ловкий, как лесная рысь, князь стоял посреди покоя, размышляя.

— Я сам к Ярополку поеду, должен он брата выслушать! Коли отвернётся, так и я спиной поворочусь. У них от роду с Володькой не заладилось, так его помощи в Новгороде попрошу!

Воевода Волк, сидевший на лавке в углу, молча любовался Олегом — в отца норов! Горяч по младости, но это пройдёт с годами. То, что сам вызвался к великому князю ехать, — хорошо. Ярополк на его месте не решился бы на такое.

— Езжай, княже. Жаль, мне с тобой нельзя в паучье логово. Хвост мой вместо меня поедет…

Весёлый, шумный Корочун[80] прошёл мимо Олега и ближних воевод — не до веселья было. Через седмицу поехали по накатанной зимней дороге мимо селений с мирно курящимися избами с заиндевелыми слюдяными окошками. И труд князя в том, чтобы избы эти не превратились по ратной поре в горсть тлеющего пепла…

Несколько лет не был Олег в родном Киеве, показавшемся непривычно большим и многолюдным с белыми сахарными крышами зимних домов, возвышающихся огромными шапками холмов. Не было встречающего разъезда, и Олег велел дружине расположиться на Подоле, сам с Волчьим Хвостом верхами поднявшись на Гору.

Древлянский князь долго стучал в запертые ворота княжеского теремного двора. На Горе — ни одной праздной души, только стража с любопытством рассматривала важного, судя по алому княжескому корзну, подбитому куньим мехом, гостя. Олег длинно и матерно выругался.

— Умерли, что ли, все?

Подъехав к дружинникам, охраняющим въезд на Гору, спросил:

— Где князь ваш?

Молодой воин, опиравшийся на копьё, приосанился как можно важнее под суровым взглядом приезжего, отрёк:

— Уехал, дён трое уж как будет!

— А воевода есть ни который?

— Свенельд и боярин Лютомир тоже уехали, город на воеводу Блуда оставили, а до остальных мне дела нет.

— И где Блуд?

— В дружинной избе на Детинке-горе. А ты не князь ли Олег будешь?

Едва сдерживая злость, готовую выплеснуться на невиновного воина, Олег тронул коня, так и не ответив. А Павша, продрогший за часы сторожи, с завистью смотрел вслед гостям.

Блуда на Детинке не оказалось. Светлый зимний день подходил к завершению. Вызвавшийся в проводники воин довёл до воеводского терема на Подоле. Блуд немало удивился приезду Олега, пригласил в дом. Князь чуть помешкал, но отказать не мог — Блуда он знал и уважал ещё с печенежского набега, когда простой кметь Ольгиной дружины за доблесть свою получил из рук княгини серебряную гривну. Темноту избы разгоняли зажжённые свечи, Олег, устроившись на лавке, с удовольствием хлебал горячий сбитень, от большего отказался: «Дружина голодная!» — хотя у самого, разморенного теплом, истомно урчало в животе.

— Не ведаю, кто куда уехал, — развёл руками Блуд, — даже мне никто ничего не повестил.

В голосе воеводы послышалась обида, и вряд ли он сейчас лгал. Олег чувствовал нарастающее бессильное бешенство. Его, как никчёмного недоросля, намеренно — и это больше всего чувствовалось — провели и опозорили. И его прорвало, он ругал Свенельдов, обещал сейчас же ехать к Владимиру. Блуд терпеливо слушал, понимая и жалея молодого князя, ставшего пешкой в сдерживаемой Ольгой и Святославом, а сейчас поднявшейся как на дрожжах, и готовой выплеснуться боярской ссоре.

— Ты меня прости, князь, но мне про тебя ничего не было велено, и потому более чем до завтрашнего полудня не могу тебя в городе с дружиной оставить.

Олег молча кивнул, глядя на Блуда тёмными глазами с затаившейся в глубине обидой, прощения которой не будет…

Утреннее солнце, отражаясь от снегов, слепило очи. Олег так и не уснул за прошлую ночь, ворочаясь среди храпевших кметей (у Блуда отказался в тереме ночевать, захотел вместе с дружиной). Несколько раз, набрасывая на плечи нагольный кожух, выходил из молодечной на улицу, слепо всматриваясь в звёздное небо, проигрывая в голове одно и то же: усмехающихся Свенельдов, обсуждающих с шутками его напрасный приезд. Еды в дорогу Блуд не дал, и князь не судил его за это: у воеводы о своём голова болит. Навстречу по сверкающей радостной дороге катил обоз. Старшой обоза, приложив к глазам ладонь козырьком и разглядев едущую на него дружину, велел свернуть в сторону, дабы уступить проезд. Олег не обратил бы внимание на спешно сворачивающих с дороги мужиков, если бы одни из саней не вывернулись и не уронили в сугроб промороженную, прикрытую рогожей тушу лося. «Если в моей стороне охотились, прибью всех!» — стрельнула в голове князя усталая мысль.

— Откуда едете? — придержал коня Олег.

— Из-за Ирпеня, в борах охотились, — махнул рукой один из мужиков, не совсем понимая, кто перед ним.

— А князь-то знает? — спросил Ивор Волчий Хвост.

— Что князь нам? Да мы с самим боярином Лютомиром на ловах были!

— С кем?! — Олег аж привстал с седла. И, не давая мужику ответить, приказал: — Ну-ко, расскажи, где тамо Лют, друг мой старый, охотится?

То, что снеди с собой почти не было, теперь оказалось во благо. Кони рысили, рассыпая снопы снежных искр. Хвост пару раз порывался спросить, что задумал Олег, но, глядя в торжественно-злорадное лицо князя, осекался — лучше не знать.

Благо не вьюжило, хоть туча, наползая громадной волной на окоём, закрыла холодный свет Хорса. Быстро нашли и множество следов, и охотничий стан на лесной поляне. Недалеко от низкой гостевой избы был развёрнут просторный шатёр для дружины. По растоптанным сугробам вперевалку ходили люди. Визгнула собака, грянуло смехом сразу несколько голосов. Дымили костры, сытный мясной дух заползал в ноздри оголодавших кметей.