Вера Морозова - Мастерская пряток

• Название: Мастерская пряток
• Автор: Вера Морозова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-08-000848-2

Книга о большевиках, перевозивших и распространивших газету «Искра» в России, о хитроумных способах, к которым им приходилось дли этого прибегать, о подстерегавших их опасностях.

---

Значит, она… Что ж? Не впервой спасаться от слежки. Мария Петровна подошла к молодке, которая, к счастью, замелькала на перроне. Ребенка она спустила на землю. И петушка запихнула за кушак на тулупе мальчика. У молодки груда вещей — мешки, сундучки, котомки. Ребенок держался за мать и орал изо всех сил. Ни петушок, ни подзатыльники его не интересовали.

Мария Петровна сняла очки, как всегда боялась потерять в суматохе, и наклонилась к малышу. Наконец-то малец закрыл рот и начал слушать. Вытащил деревянного петушка и принялся воинственно размахивать. Петушка на этот раз не бросил, как раньше. Видно, понимал — в вокзальной кутерьме его и потерять недолго. И мамке не до баловства, и подзатыльник отвесит настоящий.

К радости Марии Петровны, седьмой вагон, куда взяла билет молодуха, остановился рядом. Голубева решила сесть в седьмой вагон, чтобы не мозолить глаза шпику. Потом, на ходу поезда, перейдет в свой. Стояла, ожидая посадки, и держала мальчонку за руку. Молодуха проявила недюжую силу и расторопность — растолкала всех и, как у кассы, оказалась первой у дверей вагона с мешками и сундучками. Она кричала и плакала, размахивала руками и упрашивала. Наконец втащила сундучки на крутую лесенку, загородив дверь. Втиснула в вагон не без борьбы и сына с петушком, и Марию Петровну, к которой почувствовала расположение.

В вагоне молодка опять-таки пробилась к окну, отпихнула верзилу, похожего на молотобойца, и захватила нижнюю полку. Вытерла вспотевшее лицо и принялась усаживать сынишку с Марией Петровной напротив себя.

Народ набился в вагон, словно сельди в бочку. Вещами заняли проход и закидали верхние полки.

Мария Петровна всегда дивилась, откуда берется такое немыслимое количество вещей у пассажиров на железной дороге. Словно вся Россия-матушка сложила свои пожитки и двинулась навстречу неизвестности.

Шпик бегал по перрону, заглядывал в лица пассажиров, но людской поток его закрутил, бросая, как щепку в половодье. И шляпа сбилась на ухо, и трость с набалдашником потерялась. Попытался он забраться в седьмой вагон, да куда там — сундучки и мешки загораживали вход, словно пассажиры возводили баррикаду.

Борис Павлович оказался в том же вагоне, правда в другом конце. Он неторопливо разговаривал со стариком. Старик угощал его махоркой и дружелюбно подталкивал локтем.

Мария Петровна обрадовалась, что все так удачно складывалось. Наконец тронулся поезд. Шпик метался по перрону и яростно ругался с жандармом. Лицо распаренное, как после парной. Галстук удавкой на боку, шарф волочился по земле. Значит, в хорошую попал переделочку! Славно, когда можно посмеяться над шпиком!

Путь ей предстоял не долгий — до станции Опокино, небольшого городка, где располагалась динамитная мастерская.

ДИНАМИТНАЯ МАСТЕРСКАЯ

В доме, укрытом сиренью, размещалась динамитная мастерская. Хозяином являлся Карпов. Приехал в молодости в город судьей, да так и остался. Сына его, студента, схватили на месте преступления. Он участвовал в освобождении товарища, приговоренного к смертной казни. С группой боевиков напал на конвой. Акция эта происходила средь белого дня, когда смертника доставляли в тюрьму после суда. Завязалась перестрелка, убиты были и чины полиции, и боевики. Студента ранили в голову. Осужденного спасти не удалось — в ручных и ножных кандалах тот передвигался с трудом. Был долгий суд над боевиками. Студенту дали каторгу без срока. Столичные адвокаты с трудом спасли его от виселицы.

Карпов, уважаемый в городе человек, на суде горько плакал. Сын был единственным, и воспитал он его без матери. Отец не мог понять порядка в России, когда молодых людей, умных и образованных, заковывают в кандалы и обряжают в рубахи смертников. Они не воры и грабители, а их отправляют на виселицы и в глухую Сибирь… И вина одна — желание спасти народ от нищеты и бесправия.

И Карпов пришел в революцию. С должности его уволили в связи с неблагонадежностью. Сначала он прятал листовки, потом запрещенную литературу доставлял. Все деньги отдал революции. И стал хозяином динамитной мастерской. Вот к нему в мастерскую и везла Голубева Бориса Павловича. Карпов любил молодых людей и всячески им помогал.

Карпов жил бобылем. Все отношения с людьми своего круга порвал. Ни с кем не общался и в дом никого не приглашал. Взял в прислуги дальнюю родственницу, которая и вела скромное хозяйство. И на рынок ходила, и в мелочную лавку за провизией. Изредка приезжала ее проведать пожилая женщина, дальняя родственница. Тихая и скромная, земская учительница. В очках и поношенном пальто, отделанном черной тесьмой. Конечно, какие доходы у земской учительницы. Живет при школе, поди, дровишек и тех зимой христа-ради напросится.

При встрече у женщин одно удовольствие — посидеть в скверике около собора и поговорить о жизни. Тихо и скромно, как полагается бедным людям…

Поезд замедлял ход.

Борис Павлович увидел, что Мария Петровна пробирается к выходу. Растолкал народец да и вышел на станции, стараясь не потерять ее из виду.

Хорошо, что на станцию вывалилась и артель плотников. Борис Павлович поклонился всем в пояс и двинулся по тихим улочкам с сундучком и пилой, завернутой в холстину.

На станции — жизнь вольготная! По путям разгуливала наседка с цыплятами. Мария Петровна усмехнулась, вспомнив мальца, с которым ехала из Саратова, и молодку. Все успевала. Огонь-женщина.

Жандармов не видно. Городок тихий, и полицейского участка власти пока не открыли. Был исправник, тучный и неумный человек, который и держал кур и свинью с красным пятачком. Свинья, как и куры, любила разгуливать по станции.

Тихая жизнь в Опокино и надоумила Марию Петровну оборудовать здесь динамитную мастерскую. В городе, переполненном полицией и жандармами, это сделать было куда труднее.

Мария Петровна спустилась по деревянной лестнице с платформы и оказалась на площади. Первыми ее встретили собаки. Поджарые. В репьях. Всевозможных мастей. Собаки дружелюбно махали хвостами и тыкались теплыми носами в руку. Голодные и ждавшие ласки.

Мария Петровна шла по пыльным улицам. Чахлые кусты сирени и бузины. Домики в три окошка с покосившимися наличниками. На расстоянии двадцати шагов месил пыль Борис Павлович. Он насвистывал с независимым видом да посматривал по сторонам. Шел мастеровой человек и разыскивал, не нуждается ли кто в его столярном умении.

И вдруг полил дождь. Полил сразу, не дожидаясь, пока скроется солнце. От дождя улочки сделались скользкими, и ноги стали разъезжаться. Ветер засвистел в ушах, загромыхал ставнями. Обыватели отсиживались в домах от ненастья.

Мария Петровна была довольна, что улицы опустели. И все же не показывала знакомства с Борисом Павловичем. Осторожность в таких делах никогда не бывает лишней.

Калитка у дома Карпова чуть приоткрыта. Косматого пса хозяин убрал в дом, да и зачем лаем привлекать внимание соседей? Значит, Карпов ждал.

Она вошла в палисадник с кустами смородины. Желтый лист звенел от ветра. В оконце дрогнула белая занавеска.

Дверь мягко подалась, и Карпов шагнул ей навстречу. Благообразный, широкоплечий. С приятным лицом и русыми волосами. За ним огромный, словно теленок, пес. С веселыми глазами и настороженно поднятыми ушами. «У хороших людей и собаки добрые», — подумала Мария Петровна и протянула руку хозяину.

— Как добрались, Мария Петровна? — спросил хозяин и уточнил: — Надеюсь, без происшествий?

— Совершенно спокойно. Правда, в Саратове на вокзале вертелся шпик, нахал отчаянный из столичных… Толчея при посадке, как всегда, страшная, и все же удалось оторваться. Так и остался на перроне, разглагольствуя с дежурным жандармом. На моего спутника и внимания не обратил…

— Славно, славно… Где же он? — На лице Карпова нетерпение.

— Идет на расстоянии двадцати шагов, как условились… Человек бывалый и дисциплинированный.

— Это хорошо. В таких делах нужны люди серьезные. — Карпов одобрительно кивал головой.

Насторожил уши пес, тревожно заглядывая хозяину в глаза. Карпов прильнул к окну. Мимо прошел человек с сундучком и пилой. Шел спокойно, не осматриваясь по сторонам, будто бывал в этих местах не один раз.

Незнакомец Карпову понравился, и он удовлетворенно хмыкнул.

— Ну и здоров ты, братец! — протянул он руку Зотову, ощупывая его. — Именно такого молодца нам и не хватает. Сработаемся… Только выходить во двор запрещается, дышать по ночам у форточки. А вот банька…

— В баньку ходить два раза в три месяца, — уныло протянул Борис Павлович, знакомый с порядками в подобных мастерских.

— Вот и ошибаешься, браток. — Карпов выдержал паузу, желая удивить гостя, и важно закончил: — Банька своя, и топим каждую субботу…

— Да за такую новость — плясать пойду! — Зотов сдернул картуз и от избытка чувств бросил его на пол.