Чигиринский Олег - Госпожа удача

• Название: Госпожа удача
• Автор: Чигиринский Олег
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9942-0575-4

1920 год. Части Красной армии практически сбросили в море армию барона Врангеля. До полной победы большевиков оставались считаные часы, но волею судьбы и желанием одного английского лейтенанта остров Крым так и не был захвачен красными.

1980 год. Вторжение войск СССР под видом мирного присоединения началось, и поражение островитян неизбежно. Против четырех дивизий крымчан разворачиваются три армии под советскими стягами. Но снова нашелся человек, не пожелавший сдаться…

Этот великолепный роман рекомендую всем любителям фантастики.

Ян Валетов

---

Князь понимал, что полк Беляева был не единственным советским формированием в Крыму.

— Передайте Дэвидсону, что в течение двух часов помощь к ним выйдет, — сказал он. — В самом крайнем случае, если кончатся боеприпасы — пускай сдаются, чтобы выиграть время.

— Они не сдадутся, — подал голос Лобанов.

— Почему это?

— А вы не знаете? — спросил Шеин. — Красные допрашивают наших с пристрастием.

— Бросьте! — отмахнулся князь. — Какой-то любитель золотишка разорвал Гусарову ухо — и уже вся дивизия в панике.

Брови Шеина поползли вверх.

— Гусаров здесь ни при чем, — сказал полковник. — Красные пытают кого-то из наших и передают это по радио.

— Что?

— Это так, сэр, — подтвердил Лобанов. — Один из радистов случайно услышал на общеармейской частоте… Скоро узнали все, не только радисты…

— Когда это было?

— Почему «было»? — мрачно усмехнулся Шеин. — Хотя, возможно, уже и «было». Штабс-капитан, включите радио…

Лобанов включил, повертел тумблер настройки. Нашел.

С минуту они слушали молча…

— Первый… сигнал… — Лобанов говорил так, словно в горле внезапно пересохло, — был зафиксирован сорок минут назад. Потом был… перерыв. И вот…

— Выключите это! — Князь подскочил к радио и выдернул вилку из розетки. — Что, радистам нечего больше делать, кроме как следить за этим… гиньолем?

— Теперь вам понятно, почему Дэвидсон не сдастся? — спросил полковник.

— Да, черт возьми. А вы не подумали, что это может быть провокация? Инсценировка?

— Чья?

— Ну, хотя бы тех неизвестных, кто передал «Красный пароль»! — Князь даже не предполагал, как он близок к истине.

— Побойтесь Бога, ваше сиятельство… — проговорил Шеин. — Побойтесь Бога.

***

Лейтенант Сергей Палишко ощутил острую потребность выйти на свежий воздух. У него была уважительная причина — нужно пойти в БМД, послушать, сняты ли помехи. Была и настоящая причина: желудок плясал краковяк.

Поначалу ему это даже нравилось, казалось хорошей мыслью — и рассчитаться за все, и побесить белую сволочь, и задание выполнить. Теперь он понимал, что зашел слишком далеко. Но при всем понимании этого Палишко не мог остановиться. Срок, отпущенный майором, истек. Там, внизу, шел бой, и канонада теперь звучала ближе… Или Палишке так казалось?

Уже совсем рассвело. Висели мокрые облака, шел гаденький дождик. Лейтенант залез внутрь БМД, снял с рации наушники, покрутил ручку настройки…

В уши ему тут же вонзились мерзкие звуки, которые, собственно, и именуются помехами. Палишко уже знал, что на остальных частотах будет то же самое, но покрутил настройку дальше…

Потом матюкнулся, снял наушники. Так и знал. Так и думал, что ничего не выйдет. Времени у них мало, вот что. Вся игра здесь идет на время, Верещагин не боится ни хрена, потому что знает — если продержится… мать-перемать, час он уже продержался! — то его освободят.

Лейтенант выбрался из БМД. Хотелось закурить, но было нечего. У всех уже закончилось. Может, есть у пленных?

Пленные…

Как там говорил этот гад? Последний долг командира — сохранить жизнь своим людям?

Дураки! Идиоты! Да он же сам, сам сказал, как его расколоть!

Палишко засмеялся.

— Анисимов! — крикнул он.

Анисимов, который после своей позорной «поездки в Ригу» отправился сторожить пленных, обернулся на оклик.

— Давай сюда, в подвал, этого подпоручика!

— Нет! — Фарид завопил, резво отползая назад. — Я все сказал, что знаю! Не надо!

Чтобы привести его в чувство, Анисимов два раза пнул его в бок. После этого подпоручик уже не кричал, а только всхлипывал.

Неправильный конус Роман-Кош все больше и больше становился похож на фатальную воронку. И не чего-нибудь, а мясорубки…

***

Вот и все…

А ты что, раньше не знал, что у поражения вкус блевотины?

Погружение в боль было полным. Он прогибался под ее весом, красно-коричневая тьма под давлением в тысячу атмосфер превращала каждый удар сердца в неодолимый труд. Эта завеса отгородила его от всего происходящего, избавила от всех других мыслей и ощущений.

И когда ему дали отдохнуть, когда тугая пелена боли истончилась и порвалась, он пожалел об этом до слез.

Он плакал, проклиная неторопливую смерть.

Они ждали, пока он окончательно придет в себя. Пока поймет, что на коленях перед ним стоит бледный до зелени подпоручик, а к затылку подпоручика приставлен пистолет. Пока снова научится разбирать человеческую речь и выслушает условие. Пока наберет воздуха в грудь и ответит…

И когда он получил возможность сдаться, сохранив лицо (Что? Что сохранив?), он пожалел только об одном: почему ему не дали такой возможности раньше?

— Здесь, — сказал он, — убитые… спецназовцы… люк…

Палишко, не веря своим ушам, убрал пистолет от затылка Мухамметдинова и приказал оттащить мертвецов в сторону.

Ну, он там и был. Квадратный люк, дверь к сердцу подземных коммуникаций Роман-Кош.

— Ты… — Палишко не находил слов. — Ты что же… Все время… Здесь… Ах ты…

— Да, — еле слышно, почти как вздох. — Развяжи… меня…

— Сволочь… — Лейтенант все смотрел на квадратный проем в полу. Мысль о том, как все было просто, у него искры из глаз высекала.

Гад, гад! Сколько времени ушло! Опять всех нагрел! И опять остался чистеньким — не струсил, не сломался — пацана-резервиста пожалел!

Палишко развернулся, приставил ствол пистолета ко лбу подпоручика Мухамметдинова и выстрелил в упор.

— Вот тебе, — сказал он в невероятной тишине, которая наступила после того, как тело подпоручика упало на пол и по мокрому бетону поползли во все стороны алые разводы.

— Вот тебе… — зачем-то повторил лейтенант.

— Зачем… — полувнятный хрип, казалось, исходил уже не от человека.

— Зачем? — переспросил лейтенант. — Потому что раньше надо было просить, ваше благородие! Я тебя все равно убью, но ты перед смертью себя проклинать будешь, что все сделал не так — вот почему!

Его колотило. Он бесился еще и потому, что белячина, кажется, отключился снова, рано, нет, не вовремя! Он должен видеть «макар», почувствовать вкус металла, и звук его о зубы, и пороховую вонь во рту, и вот тогда — только тогда! — он получит свою пулю.

— Смотри на меня! Смотри, гад!

Арт не слышал его. Начался бред. Сначала в бреду открылась дверь и появился майор Лебедь. Потом в бреду майор лупил лейтенанта по морде. Ради такой картины Верещагин даже поднял голову, хотя это стоило ему судороги. Но последнее удовольствие в жизни случается не каждый день и пропускать его нельзя.

— Т-товарищ майор?! — обиженно просипел лейтенант.

— Что это за филиал гестапо? — Лебедь от гнева забыл железное правило: не распекать и, упаси Боже, не бить офицера при солдатах.

— Товарищ майор, вы же сами сказали…

— Я сказал, чтобы ты устранил помехи, еб твою мать! — прогремел майор. — Я не сказал, чтобы ты устраивал здесь мясорубку!

— Товарищ майор…

— Я уже два года товарищ майор! Какого хрена было нужно это делать? Какого, я спрашиваю?

Арт не понял, почему он лежит на полу. Потом сообразил: майор разрезал ремень, который удерживал его на кресле.

— Ты сам виноват, — почти шепотом сказал Лебедь. — Можно было не доводить до этого.

Артем не спорил. Во-первых, спорить с галлюцинацией глупо, во-вторых, майор прав. Можно было до этого не доводить. «Умереть тяжело и достойно» — ложь. В боли нет достоинства. Почему нужно и в бреду видеть эти рожи? Почему он не бредит кем-то более приятным — Тамарой, к примеру? Нет, не надо. Пусть не будет вообще никого…

Какое-то движение позади и внизу, в люке. Голоса, шаги, стук… Потом — глухой подземный взрыв, и генераторная погрузилась во тьму, изредка озаряемую синими сполохами.

Потом он оказался на том самом матрасе, где лежал раненый Володька. Руки были свободны, но на этом приятные новости заканчивались. Он хотел попросить, чтобы его не оставляли здесь одного с мертвецами и синими искрами, но не смог издать ни звука.

Как он был жесток с Володькой… Как скверно. Как безнадежно…

Забыться не получалось: донимал холод, дрожь переходила в судороги.

И вместе с тем он был странно спокоен: от него больше ничего не зависело, оставалось только ждать, что произойдет раньше: его спасут или истлеет его жизнь.

***

Если бы за дурость давали нобелевку, в 1980-м году у Палишко просто не было бы конкурентов. Бог даст выпутаться, подумал майор, ей же ей, он до старости в лейтенантах проходит. Я ему устрою веселую жизнь.

Пока что атаки белых удавалось отбивать. Пока что. Белые не экономили пули и мины, но берегли людей. Майор был вынужден беречь все. Тем не менее после второй атаки белых он узнал, что половина боеприпасов уже ушла.