Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти

• Название: Carere morte: Лишённые смерти
• Автор: Ирина Якимова
• Жанр: Фэнтези

Carere morte — что это? Это значит: быть бессмертным, отказавшимся от смерти, лишённым смерти… Вампиром. Carere morte — господа Земли Страха, страны, возникшей и существующей, благодаря проклятию вампиризма. Её смертные жители свыклись с таким положением дел, даже охотники на вампиров не верят в возможность полного избавления от владычества carere morte. Мир Земли Страха кажется незыблемым, но появляется человек, обладающий странным Даром исцелять вампиров, — и всё меняется. Споры о Даре раскалывают и вампирскую цитадель, и оплот Ордена охотников. У Избранного — обладателя Дара, появляется защитница — вампирша, а его главной противницей оказывается ревностная охотница. Прежние противники объединяются в союзы, отчаявшиеся бросаются за помощью к злейшим врагам. Но Владыка вампиров уверен, что победа, как всегда, достанется ему…

Исправленный и окончательный вариант (по крайней мере, окончательный на ближайшие годы). По 1-му 2-му тому есть новые сцены.

---

Другая пара, тоже в масках. Идут, заливисто смеясь какой-то ведомой только им двоим шутке. Супруги немолоды: кудри обоих, когда-то золотистые, сейчас одинаково отливают серебром. Когда они улыбаются, у обоих видны острые клыки бывших вампиров. Митто — Адам и Хелена…

Линтеры — эти без масок. Винсент постарел, резко, как все бывшие вампиры, как я. Жена Кристина рядом с ним кажется его дочерью. Он теперь известный художник и живут они безбедно. Сюжеты из прежней вампирской жизни Карды пользуются всё большим спросом, в том числе и за границей…

Молодая пара. Сын Миры, Донат, ведёт симпатичную скромную девушку — дочь Гесси, Софию. Они помолвились недавно — на безымянных пальцах сверкают новенькие серебряные кольца. И я усмехаюсь: непримиримые враги, Дэви и Гесси, решили породниться! Да, такое возможно только на исцелённой земле!

Музыка смолкает. Пары синхронно задувают свои свечки, и площадка для танцев погружается во тьму. Сияют звёзды на небе, светятся звёзды под ногами — то крохотные цветочки, дети моей грусти, развернули лепестки. Теперь можно отвлечься, оглядеться. Слева от меня осталась Карда, сияющая электрическими огнями, позади — новейший её район, забравшийся на Пустошь, за церковь святого Микаэля. А впереди за холмом яблоневый сад, где началась и закончилась история carere morte.

На площадку выносят лампаду и ставят в центре. Несколько самых смелых молодых людей заводят новый танец в круге света под затейливую музыку оркестра, а их вытянутые странные тени пляшут внизу, путаясь в траве и звёздочках-цветах. Это вальс, но необычный — одиночный. Юноши и девушки кружатся по одному, иногда они резко вскидывают руки вверх или разводят их в стороны, будто надеются взлететь. Они сгибают тонкие станы, выделывают диковинные пируэты ногами, и эти движения повторяют тени на земле. Это Вальс Теней — танец ушедших carere morte.

Я гляжу на эти тени, и у меня перехватывает дыхание. А необычный танец понравился собравшимся, всё больше и больше людей втягивается в круг света. Тени бесятся. Их руки вытягиваются, пальцы шарят по самым тёмным низинам Пустоши в поисках ушедших бессмертных. Темп танца ускоряется. Дрожат пронзительные звуки флейт, визжат скрипки, порой что-то вскрикивают трубы. Барабаны рокочут, неярко, как далёкий гром, но ветер гонит эту грозу сюда… Кто-нибудь, остановите это безумие!

Одна я чувствую тревогу. Все вокруг поглощены разговорами или наблюдением за танцующими. Донат Вако беседует с сыном Короля Реддо. Их голоса приглушены, лица серьёзны. Какие тайные планы связывают молодого широкоплечего и насмешливого героя войны и изнеженного властолюбивого и прагматичного Наследного Принца? Заметно, что Донат ведёт в этом разговоре. Вот он сказал молодому Реддо последнюю фразу, исчезающе знакомо засмеялся, и они разошлись…

Линтеры не спешат присоединиться к танцующим, как и Гесси. Они вчетвером взошли на холм и любуются двумя звёздными океанами — на небе и на земле, в яблоневом саду на месте дворца Макты. Хелена задорно притопывает ножкой в такт музыке и скоро тащит Адама в круг танцующих. А Солен с супругом уже там — вальсируют нарочито медленно, не отвлекаясь на сложные, странные пируэты молодёжи.

— Прекраснейшая леди, позволите пригласить вас, — конечно, это Ульрик. Раздобыл где-то мрачную маску вампира… Я улыбаюсь, отвечаю на его поклон реверансом, но руки не подаю:

— Нет, милый. Страшно!

— Страшно?

— Всё это слишком напоминает прошлое.

— Так давай вспомним хорошее!

Он всё-таки увлекает меня в круг. К странному Вальсу Теней присоединились почти все собравшиеся. Затейливый рисунок танца давно разрушен. Все кружатся парами, и волчками вертятся наши тени на земле.

— Забудьте всё плохое, леди Лира Диос. Думайте о хорошем! — шепчет мой партнёр в маске вампира…

Стук барабанов сливается в сплошной гул. Скрипачи пилят смычками по струнам, будто намерены распилить свои инструменты пополам. Мелодии нет: хаос звуков — смеха, визга, плача… Мы кружимся всё быстрее, звёздочки цветов в траве превращаются в сияющие линии, а платья дам вздуваются облаками. Кажется, сейчас мы оторвёмся от земли и поплывём высоко под купол неба, а там, в круге света, останутся танцевать наши тени…

Солен Реддо плывёт в танце важно и плавно, по-королевски. Случайно встретившись со мной взглядом, она едва заметно кивает и улыбается, как доброй знакомой. "Совсем как ТОТ Бал Карды!" — читаю я в её взгляде и это общее воспоминание, хотя в нём мы с ней — по разные стороны, вызывает у обеих лишь светлую грусть.

Против нашей пары — Донат и София. Я давно с особенным интересом слежу за молодым Вако. В этом человеке удивительным образом сочетаются две сущности. Его улыбка напоминает мне улыбку одного охотника, которого я знала давно, в Академии, но порой Донат становится мрачен, его тёмные глаза пустеют, и тогда мне является совсем другой образ…

Донат видит замешательство на моём лице и смеётся:

— Какого призрака вы увидели, леди Лира?

Я успеваю крикнуть ему стандартное: как он похож на отца, пока танец не разнёс нас в стороны. Я держу свою тайну у самого сердца: не Карла я временами вижу в этих пустых чёрных глазах, но другого Дэви. Александра…

Я молчу. Я слежу за вальсом теней среди звёзд в тёмной траве…

Ушедшие прежде нас. Как много их: Мира, Дэви, Кларисса, Гектор, Карл, Хиам, Латэ… И они сейчас здесь, среди нас! — вдруг понимаю я. Они тоже танцуют в круге света лампады! Пусть они невидимы: я вижу их тени на земле. Звёздочки цветов — их глаза… Я вскидываю голову, встречаюсь взглядом с Линтером и понимаю: он тоже видит их. Лицо Винсента задумчиво и серьёзно, как в далёкую ночь моего предательства. Он что-то шепчет беззвучно: всего два слога, одно короткое имя. Наверное, я догадываюсь, какое это имя…

Резкая остановка в танце. Поворот и — прыжок! Ульрик поднимает меня на вытянутых руках в бездонное небо. Я раскидываю руки и краем глаза успеваю заметить, как силится взлететь моя тень…

— Ульрик, довольно!

Но он смеётся и продолжает кружить меня. Танец превращается в пытку. Здесь больше мёртвых, чем живых. Тени их перемешались и надвигаются на меня! Тяжело дышать… Душно, душно!

Последняя дрожащая трель флейты обрывается. Вальс Теней окончен. Люди выходят из круга света, и их тени пропадают. И я вскрикиваю, будто от боли.

— Что с тобой, милая? Запыхалась? — шёпот Ульрика. Я отрицательно трясу головой, пытаюсь объяснить:

— Нет! Мне… жаль их…

— Кого?

— Тени. Тени прошлого… Они так быстро исчезают!

Супруг молчит. За годы он привык к моим странностям… Я вздыхаю, в поисках вдохновения для нужных слов гляжу в небо. Но звёзды немы и бесстрастны, и я снова обращаю взгляд на площадку для танцев.

Объявлен перерыв, и здесь веселятся дети. Как много детей! Как много их звонких задорных голосов! Здесь дети бывших вампиров и дети охотников — играют вместе, не зная, какая пропасть разделяла их родителей. Пытаются повторить только что прошедший вальс сын и дочь Солен — двойняшки лет десяти. А в центр площадки выбежала рыжеволосая, худая как щепка девчушка и закружилась, воздев руки. Она некрасива, эта Стелла — дочь Винсента и Кристины, но, я слышала, очень талантлива. Поэтесса и музыкантша, лёгкая и быстрая как птичка. Я не удивляюсь, когда из её кудряшек мне вдруг поблёскивает заколка в виде бабочки.

Её крылья — зелёные драгоценные камни…

Не осталось ни следа от только что пугавших меня теней, но я уже не рада. Я кутаюсь поплотнее в накидку, до боли в глазах всматриваюсь в вытоптанную траву площадки, безнадёжно мечтая найти там потерянные видения. Тени исчезли, оставив в моей душе пустоту. Я ощущаю эту пустоту сильнее с каждым годом. Она приходит всегда после снов о прошлом… Чем заполнить её?

Рядом останавливается Солен.

— Красивый танец, не правда ли? — ровно говорит она мне, как доброй знакомой. — Он так напоминает то время, да?

— Ты тоже хочешь его вернуть? — несмело шепчу я.

Герцогиню трогают мои слова. Её брови хмурятся, губы неуверенно кривятся:

— Пойми меня правильно, Лира Диос. Возвращать вампиров, их тёмный больной мир, конечно, не надо. Но грустно, что уходит настоящая память о них, что она замещается… этим! — она щёлкает по маске Ульрика, и мой супруг поспешно снимает нелепую личину:

— Вампиров — не надо, но память о carere morte надо вернуть, — серьёзно говорит он.

— После Миры остались чудесные дневники. Винсент давал мне читать некоторые записи, и они… прекрасны, — шепчет Солен, и я улыбаюсь. Я вдруг понимаю, в чём заключается моё счастье, где она, моя неведомая призрачная цель. Я улыбаюсь и опять гляжу в небо… Там падает звезда, и я принимаю это за добрый знак. Я внезапно поняла, чем можно заполнить странную пустоту в душе.

Меня хотели видеть воином, политиком, интриганом, но я — только лишь наблюдатель. Там, за границей жизни, меня ждёт не свет и не тьма — лишь серость. Чем расцветить пустые будни? Моим рукам непривычен меч, горячий от крови, в моих руках должно быть писчее перо, горячее от пальцев, по которым воспоминания, видения ушедшего мира текут как ток и переходят на лист. Я не могу вернуть ушедших и попросить у них прощения за то, что они погибли, а я, нелепая, смешная, пугливая, прятавшаяся всю жизнь за их спины, осталась жить в светлом, исцелённом ими мире. Но я могу оживить их на страницах книги и попросить прощения там, в мире белых бескрайних полей пауз и витиеватых изысканных узоров фраз.