Генрих фон Лохаузен - Верхом за Россию

• Название: Верхом за Россию
• Автор: Генрих фон Лохаузен
• Издательство: Издательство Леопольд Штокер Ферлаг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998

Автор принадлежит к поколению, на себе прочувствовавшему войну, а после войны, среди прочего, он служил военным атташе Австрии в Лондоне. Кроме этого он прославился как ученый-геополитик. В данной книге автор описывает представления и ощущения молодых немецких офицеров на Восточном фронте. В этой неравной борьбе ими руководили отнюдь не идеологические пристрастия и не ненависть. У них были совсем иные представления о том, как должна была выглядеть Европа после войны. Эти немцы прекрасно осознавали необходимость добиться независимости угнетенных большевизмом народов Советского Союза, причем только бок о бок с ними. Лишь работа на убеждение и взаимное уважение могли бы обеспечить истинно безопасное и уверенное будущее Европы для обеих сторон – таковы были идеалы многих офицеров Вермахта. Помимо этого молодые военные раскрывают в этой книге свое мировоззрение, понимание ими смысла этого похода, анализируют структуру военных союзов в Европе и, естественно, достоинства и недостатки их собственной диктатуры, прежде всего, то, способна ли она вызвать к себе доверие других народов Европы. 

 Основываясь на личном опыте, автор изображает беседы несколь-ких молодых офицеров во время продвижения в России, когда грядущая Ста-линградская катастрофа уже отбрасывала вперед свои тени. Беседы касают-ся самых разных вопросов: сущности различных народов, смысла истории, будущего отдельных культур в становящемся все более единообразном ми-ре... Хотя героями книги высказываются очень разные и часто противоречи-вые взгляды, духовный фон бесед обозначен по существу, все же, мыслями из Нового завета и индийской книги мудрости Бхагавадгита. Снова и снова командир полка, прототипом которого является сам автор, демонстрирует своим товарищам Австро-Венгерскую монархию как пример удачной импе-рии, охватывающей многие народы. Смысл этой войны он может видеть только в том, если немцы и русские вместе и на благо всех участвующих народов построят подобную, но гораздо большую империю между Северным морем и Тихим океаном.

Это первая книга барона Лохаузена, переведенная на русский язык. До этого переводились только его отдельные статьи.

---

Теперь мы уже во второй раз ведем войну друг против друга, и при этом у нас есть все, что мы могли бы предложить друг другу, дать один другому то, чего у того не хватает! Если бы в политике всегда руководствовались чистым разумом, наши страны давно были бы объединены в одну, под немецким ли «царем» или под русским «кайзером». Вы, наверное, думаете, что это было бы нереально! Полистайте назад в истории! Были общие короли Англии и Аквитании, Арагона и Сицилии, Сицилии и Германии, Германии и Бургундии, Германии и Ломбардии, Германии и Венгрии. Италия столетиями была составной частью Священной Римской империи, у Карла V наряду с немецкой короной была одновременно корона Испании, более поздние Габсбурги вместо испанской короны владели короной Венгрии, и больше чем на протяжении двух веков. Было ли все это нереально, например? Только до тех пор, пока не стало фактом! Что же такое история, если не результат человеческой фантазии! Тот, у кого фантазии больше, делает ее. Фантазия, в сочетании с выдержкой и глазомером — у Бисмарка было все три эти качества. Уже в 1866 году он видел в сегодняшнем противнике завтрашнего союзника. Он непреклонно мешал этим своему королю. Тринадцать лет спустя возник союз двух империй, и двенадцать миллионов австрийских немцев скрепили волей своего императора судьбу 40 миллионов ненемецких австрийцев с немецкой судьбой, связали союзом корону старой империи с короной новой, созданной Бисмарком. И Мольтке? Знаете ли вы, что он предлагал после 1871 года вернуть Шлезвиг-Гольштейн датчанам? Но при одном условии: что они были бы готовы теперь присоединиться — как королевство среди прочих — к новой Немецкой империи также со своей стороны, как уже поступили Бавария, Саксония и Вюртемберг до них. План потерпел неудачу, будь то из-за нас, будь то из-за датчан, из-за недостаточной фантазии с их стороны, или с нашей, или с обоих — мы этого не знаем.

Фантазия движет историю, отсутствие воображения заставляет ее застывать. Фантазия — это душа политики — и войны и вооружения. Что же, если не недостаток в фантазии, не позволил нам победить в 1918 году, а других, французов и британцев, заставил заплатить за их «победу» такую несоразмерно большую цену! Так как этот дефицит фантазии с обеих сторон был одинаков по размеру, более бедная средствами сторона должна была в конце неизбежно проиграть. Пожалуй, и на этой войне были решительные успехи с самыми незначительными потерями и наивысшей выгодой, как в 1914 году в Восточной Пруссии, в 1915 году при Горлице, в 1916 году в Румынии и в

1917 году в долине Флич, но никогда, однако, не на западе. Здесь время работало против нас. Расплата была ужасной, как для нас, так и для них. Иногда намного дешевле вовремя проиграть войну, как Франция теперь, чем победить в ней слишком поздно как та же Франция — но также и Англия — в

1918 году. Выиграли только неевропейцы: Америка, Япония.

Мы надеялись, что справимся с войной военным путем, и проиграли ее экономически; мы думали, что решим ее исход на суше, и проиграли ее в открытом море; рассчитывали, что победим с нашим углем и нашими железными дорогами, но Америка с ее потоками нефти и легионами грузовиков нанесла нам на дорогах Франции в конце смертельный удар.

До 1914 года армии и флоты все списывали друг у друга как плохие ученики. Мы построили — как другие — линкоры, а нужны нам были подводные лодки; у нас была — как у всех — масса кавалерии, но в 1914 году для решающего удара нам стоило бы иметь больше орудий и больше пулеметов, а во Франции велосипедов. Но у нас не было, все же, ни времени, ни средств для длительной борьбы. Мы должны были поставить все на карту, и она лежала, если армия не справлялась, под водой. Но мы снова и снова, направляли нашу силу против силы противника, мы хватали быка за рога, когда куда лучше было бы только подставить ему ножку, или делали — как с нашими подводными лодками — необходимое слишком поздно, только с половинчатыми усилиями и только с половиной средств.

— Но, — сказал теперь офицер на рыжей лошади, — мы уже тогда были подобны осажденной крепости. А вылазки из крепостей, если они должны существенно изменить ситуацию, принадлежат ведь, как сегодня прорывы из окружений, к категории самых трудных операций. Взломать британскую блокаду, освободиться из обусловленного природой стесненного положения между пятью фронтами и отнять у врага закон действия, это поневоле стоит своей цены. Так как это не удалось в 1914 году с первой попытки, нам как раз пришлось повышать ставки.

— Мы больше не могли этого, кроме как на море, — ответил всадник на вороном коне, — и как раз там эта ставка, полное и неограниченное использование достаточного количества подводных лодок, наступила слишком поздно.

— Зато у нас были все преимущества внутренней линии, — возразил едущий на рыжей лошади.

— Их мы тоже использовали: в 1915 году в России и Сербии, в 1916 году в Румынии и в 1917 году в Италии.

— Но там нельзя было выиграть войну, на суше это было возможно лишь во Франции. Как раз тогда, в 1917 году, когда двадцать французских дивизий бунтовали, англичане снова и снова прыгали в брешь, чтобы мы ничего не заметили.

— Война упущенных возможностей?

— Да, здесь явный провал наших разведывательных служб, — произнес теперь всадник в середине. — Кроме лучшей выучки и вооружения есть еще три вещи, чтобы сберечь кровь, избежать потерь: сохранение тайны, быстрота и точное знание положения противника. Молниеносная война — все еще самая гуманная для обеих сторон, и для жертвы тоже. При известных условиях она дает победителю всего за несколько тысяч погибших миллионы очень полезных пленных. В Польше это нам удалось. Еще лучше во Франции, Норвегии и Сербии, здесь в большей мере только частично.

Но война завышенных потерь — это всегда война дилетантов. Ни один значительный государственный деятель не вцепится в предприятие, которое — если его настойчиво продолжать — может закончиться только обоюдным истощением. Оно порождает только побежденных, а вместо победителей — смеющуюся третью сторону, вроде американцев в 1918 году. Если мы не будем действовать правильно, Америке нужно будет лишь наблюдать, как мы и русские так же упорно сражаемся друг с другом, как китайцы и японцы на другой стороне планеты. В конце они потом опять выступят арбитрами, и мы сами сделали бы их таковыми, дали бы им возможность полностью использовать их самый большой козырь, их собственное неприступное положение между двумя океанами. Беспрепятственно господствуют они там над своим континентом, в то время как мы на своем континенте терзаем друг друга им на радость, мы, русские и европейцы, так же, как китайцы и японцы. И это даже приносит им двойную пользу. К использованию их географического положения добавляется еще их финансовая мощь. Деньги тоже берегут кровь, больше, чем все прочее, ведь даже самый талантливый полководец, не имея денег, всегда посылает в огонь своих собственных солдат, а тот, у кого есть деньги — посылает солдат своих союзников.

— Тогда у американцев была бы уже благодаря самой природе самая сильная позиция среди всех воюющих держав? — спросил юноша на серо-пегой лошади.

— Несомненно! Вам нужно лишь взять карту мира или, еще лучше, глобус. И что сразу бросится там вам в глаза? Два больших плывущих в океанах острова! Один, больший и широкий, охватывает нас, Евразию, и прижавшуюся к ней Африку. Другой, вдвое меньше первого и намного более узкий, вьется вдоль тянущейся непрерывно горной цепи, Анд, почти от полюса к полюсу. Вы представили себе эту картину?

— Да, — засмеялся офицер на вороном коне, как будто он снова сидел на уроке географии, — от Огненной Земли до Аляски!

— Теперь дальше: от этой цепи Анд — всей шириной Мексиканского залива и Карибского моря отделенные друг от друга и связанные друг с другом только узким центральноамериканским перешейком — лежат теперь, как два развевающихся знамени, помещенных одно над другим, две части света — Северная Америка и Южная Америка с почти полной совокупностью занятой ими площади на той стороне Атлантического океана, в какой-то мере лицом напротив нас. Таков, в общем, в самых грубых контурах вид обоих больших островов. Мы называем их Старый и Новый Свет. За ними следует, несколько южнее, как третий остров Антарктика, а потом еще, гораздо меньший уже и через широкий мост южно-азиатских островов почти совсем включенный в картину Старого Света, четвертый и последний остров: Австралия.

А других нет. Забудьте, пожалуйста, весь этот вздор, который вы выучили в ваших школах о пяти континентах Земли. Пятого континента не существует. Европа — это только субконтинент. Напротив, вовсе не субконтинент, зато опора всех их, мощный полуарктический задний двор Евразии — это вот эта страна перед нами.

Субконтиненты — от нас через Переднюю Азию и обе Индии до Китая — это богатство Старого Света. У Америки нет ничего подобного. Для этого этот континент просто слишком соединен внутри себя, слишком связан и однороден. Только по восточным краям образующие границы горы в некоторых местах, но никогда, тем не менее, на более длинные расстояния, сопровождают беспредельные равнины.