Джозеф Стиглиц - Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса

• Название: Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса
• Автор: Джозеф Стиглиц
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Экономика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47785-2

Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц раскрывает читателям всю подоплеку недавнего финансового кризиса, со свойственной ему прямотой называет основных виновников, описывает тайные схемы и приводные механизмы экономической катастрофы. Книга содержит полномасштабный и объективный анализ посткризисной ситуации, произошедших глобальных изменений, включая смену экономических ролей, ослабление бывших и усиление новых лидеров, прежде всего Китая. Отдельного внимания заслуживает профессиональная оценка автором предпринимаемых в настоящее время правительством США и других стран усилий, направленных на восстановление экономики, включая оценку эффективности стимулирующих пакетов. Не ограничиваясь констатацией и анализом фактов, Джозеф Стиглиц также дает конкретные рекомендации для предотвращения будущих экономических катастроф.

---

Кредитные дефолтные свопы сыграли отвратительную роль в нынешнем кризисе, и это произошло по нескольким причинам. Без правильной оценки того, сможет ли продавец страхового полиса выполнить свое обещание, люди не столько покупают полис, сколько оказываются втянутыми в азартную игру. Некоторые из таких игр были особенно своеобразными и привели к появлению порочных стимулов. В Соединенных Штатах и в большинстве других стран мира человек не может купить страховой полис на жизнь постороннего человека, если у него есть в этом экономический интерес (так называемый страхуемый интерес). Жена может купить страховку от смерти мужа; компания может застраховаться на случай смерти важного для нее служащего. Но если Боб получает полис страхования на Джима, с которым он никак не связан родственно, то в этом случае возникают самые извращенные стимулы: Боб оказывается заинтересован в ранней смерти застрахованного Джима.

Если какое‑то финансовое учреждение получило бы страховой полис на случай прекращения деятельности («смерти») Lehman Brothers, у него появился бы стимул как43 можно скорее увидеть кончину Lehman. Надо учесть и то, что любому участнику или группе участников доступно множество видов самых различных инструментов, при помощи которых можно манипулировать рынком, причем этот арсенал увеличился, когда финансовые рынки стали более сложными. Рынки кредитных дефолтных свопов были небольшими, и поэтому на них было легко снизить цену, всего лишь высказав предположение, что вероятность банкротства высока. Это могло повлечь за собой целую цепочку последствий. Цены акций после распространения подобных слухов, вероятно, упали бы. Те, кто занимал короткие позиции по этим ценным бумагам, то есть делали ставку на снижение их цены, оказывались в выигрыше и получали прибыль; а участники, занимавшие в этих сделках противоположную позицию, несли убытки. В рассматриваемой ситуации может быть множество контрактов, как это было у AIG, условия которых предусматривали, что Lehman должен повысить величину залога. Такое развитие событий может повлечь за собой массовое изъятие вкладов из банка теми, чьи депозиты не были застрахованы (в случае с Lehman они все были застрахованы). Банк может столкнуться с кризисом ликвидности. Вероятность его банкротства возрастает, в результате чего нападение на компанию через кредитные дефолтные свопы оказывается в некотором смысле самосбывающимся пророчеством.

Деривативы сыграли важную роль в расширении масштабов кризиса еще в одном важном отношении. Крупные банки не смогли точно оценить свои активы и пассивы по позициям с деривативами. Банк А может заключить пари с банком Б о том, что выплатит ему 1000 долл. в том случае, если в следующем году цена нефти вырастет на 15 долл. Но на следующей неделе банк А решает, что он хочет отменить эту ставку. Простой способ, позволяющий это сделать, — просто внести плату за прекращение обязательства. Но это было бы слишком просто. Вместо этого банк А договаривается еще обо одной сделке, по условиям которой уже банк Б соглашается выплатить банку А 1000 долл., если в следующем году цена нефти повысится на 15 долл. Если цена нефти действительно вырастет, ничего не произойдет. Ситуация будет такой, словно сделка была отменена, но это произойдет лишь при условии, что ни одна из сторон не станет банкротом. Участники в этом случае не учли важности риска контрагента, то есть риска того, что один из двух банков может обанкротиться. Если банк А обанкротится, банк Б все еще будет должен ему 1000 долл., если цена нефти повысится на 15 долл. Но банк А в новых условиях уже ничего не должен банку Б, или, точнее, он должен ему те деньги, которые не может заплатить. Поэтому теперь сделка не обязательно закончится точным расчетом исходя только из рыночных условий.

Когда банк спросили бы, почему он просто не отменил свою первую сделку, а вместо этого предпочел участвовать в компенсирующих операциях, из‑за которых он рисковал триллионами долларов, то его ответ был бы таким: «Мы и представить себе не могли, что возможен дефолт». Но ведь они торговали кредитными дефолтными свопами с крупными банками, в основе которых лежала идея, что риски дефолта существуют. Это еще один пример своеобразной интеллектуальной несогласованности, которая пронизывала эти рынки.

Банки, как считалось, должны быть хорошими менеджерами рисков, причем, как опять же считалось, в число этих рисков входил и риск контрагента. Но по крайней мере некоторые из банков на самом деле управляли рисками не слишком умело. Именно по этой причине банкротство AIG поставило под угрозу всю финансовую систему и могло ее обвалить. Многие банки полагали, что они купили страховой полис — у АIG — и таким образом застраховались против различных рыночных рисков. Эта уверенность позволяла им действовать более рискованно, чем в том случае, если бы у них не было такого полиса. Кончина АIG оставила бы их в очень рискованном положении. Регуляторы, позволившие банкам взять на себя более высокий риск, полагали (ошибочно), что совокупный портфель рисков этих банков находится под контролем; а приобретение страхового полиса позволяло банкам взять на себя больше рисков. Если бы страховых полисов АIG (как и аналогичных услуг страхования, предоставлявшихся другими финансовыми учреждениями) не существовало, регулирующие органы потребовали бы от банка доказать, что у него достаточно капитала, чтобы справиться с взятыми им рисками. Если банк не мог найти нужный капитал, ему пришлось бы снизить объем своего кредитования, что способствовало бы экономическому спаду.

Когда вы покупаете полис страхования жизни, вы хотите быть уверены в том, что компания, у которой вы покупаете страховку, в момент вашей смерти будет продолжать свою деятельность. В Соединенных Штатах страхование жизни регулируется очень серьезно, а вот продажа того вида страховых полисов, которые финансовые учреждения покупали для управления своими рисками, не регулировалась вообще никак. Более того, на практике американские финансовые рынки, как мы видели, сопротивлялись введению таких регулирующих правил44.

Теперь, уже после кризиса, встречаются отдельные попытки определить активы и пассивы, которые оказались подвержены наиболее высокому риску, но на пути этих инициатив возникли свои проблемы. Многие из де- ривативов были индивидуальными, то есть сделанными на заказ, и поэтому каждый из них имел свои особенности. В некоторых случаях для этого были веские основания: заказчик хотел застраховаться от какого‑то очень специфического риска. Но в большинстве случаев складывается впечатление, что настоящая причина повышенного интереса к таким индивидуализированным продуктам заключалась в желании увеличить размер получаемых платежей. Конкуренция со стандартизированными продуктами может быть интенсивной, что приводит к получению небольшой прибыли. Если банки могли убедить своих клиентов, что им необходим именно индивидуальный финансовый продукт, это предоставляло продавцам хорошую возможность для повышения доходов. О трудностях, которые возникнут, когда придется «раскручивать» эти сложные продукты на отдельные составляющие, в то время почти не задумывались.

Сейчас все еще продолжаются дебаты о том, что побудило людей вложим, триллионы долларов в деривативы. Аргумент, в соответствии с которым это способствовало улучшению управления рисками, — например, те, кто имел в своем портфеле облигации некой компании, могли с помощью этих производных инструментов обезопасить себя от ее банкротства, — оказался несостоятельным. Однако, если вы хотите купить облигацию без кредитного риска, вы должны купить государственную облигацию с сопоставимым сроком ее погашения. Здесь все очень просто. Любой человек, покупающий 10–летнюю корпоративную облигацию, как считается, провел ее кредитную оценку, чтобы решить для себя, компенсируют ли проценты, превышающие проценты по 10–летним государственным облигациям, дополнительный риск возможного дефолта этой компании45.

Существует несколько возможных объяснений наблюдавшимся явлениям, и ни одно из них не подтверждает вклад деривативов в развитие экономики. Первое объяснение, о котором я уже упоминал, — это растущие платежи. Второе — регулятивный арбитраж: если банк якобы перекладывает риски на других, он сам может принимать на себя другие риски. Преимущества от перекладывания риска (особенно получение нормативных выгод) явно перевешивали связанные с этим расходы. Разве банки были настолько глупы, что не понимали риска контрагента? Может быть, они понимали, что этот риск существует, но они понимали и то, что регуляторы этот риск недооценивают, а возможности получения быстрой прибыли от регулятивного арбитража были слишком велики, чтобы им сопротивляться, хотя при этом будущее фирмы оказывалось под угрозой.

Существует и третье объяснение: Уолл–стрит порой воспринимается как казино для богатых людей. В неявном виде предполагается, что величина процентов, выплачиваемых по корпоративной облигации, учитывает и оценку вероятности дефолта ее эмитента. Если я считаю себя умнее, чем рынок, я готов сделать ставку с учетом этого суждения. На Уолл–стрит каждый уверен, что он умнее остальных или, по крайней мере, умнее среднего его представителя. В этом казино новым столом, за которым играют по–крупному, стали кредитные дефолтные свопы. Участвовать в азартных играх следует разрешать лишь взрослым людям, даже если при этом приходится действовать на иррациональной основе, когда каждый участник считает себя умнее всех остальных. Но при этом им не следует разрешать играть за счет всех нас, а именно это и происходит, когда азартные игры ведутся внутри финансовых институтов, особенно слишком больших для того, ч тобы государство могло допустить их крах.