Томас Джефферсон - Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2

• Название: Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2
• Автор: Томас Джефферсон
• Издательство: Мысль
• Жанр: Философия
• Год: 1969

Второй том содержит важнейшие произведения выдающегося государственного деятеля и мыслителя Т. Джефферсона («Общий обзор прав Британской Америки», «Декларация представителей Соединенных Штатов Америки, собравшихся на общий конгресс», «Заметки об штате Вирджиния» и др.), передового общественного деятеля Т. Пейна («Век разума») и видного ученого Т. Купера («обзор метафизических и физиологических аргументов в защиту материализма», «Об духовенстве», «О ассоциации идей»).

---

Что касается рассказа о том, что Христа видели сразу более пятисот человек, то он принадлежит только Павлу, а не тем пятистам людям, которые сказали бы это о себе самих. Значит, это свидетельство только одного человека, причем такого, который сам не поверил в истинность этого явления в то время, когда оно якобы произошло.

Его свидетельство, если предположить, что он был автором 15-й главы Послания к коринфянам, где содержится этот рассказ, подобно показанию человека, который приходит в суд, чтобы поклясться, что то, в чем он клялся раньше, ложно. Человек часто может найти основание изменить свое мнение и всегда имеет на то право. Но свобода эта не простирается на факты.

Теперь я подошел к последней сцене — к вознесению на небеса. Здесь необходимо должен быть исключен всякий страх перед иудеями и все прочее: вознесение, если оно было на самом деле, должно было бесповоротно подтвердить всю историю, и на нем должна была основываться, как на доказательстве, вся реальность будущей миссии его учеников.

Слова, будь то заявления или обещания, произнесенные скрытно, в горах Галилеи или в запертом доме в Иерусалиме, даже если предположить, что они произнесены, не могли быть публичным доказательством. Поэтому необходимо было, чтобы эта последняя сцена исключила возможность отрицания и оспаривания и чтобы она, как я утверждал в первой части «Века разума», была столь же публичной и всем видимой, как солнце в полдень; по меньшей мере вознесение должно было бы быть столь же публичным, каким было, согласно сообщениям, распятие. Но перейдем к делу.

Прежде всего автор книги Матфея не говорит о вознесении ни слова, не говорит о нем и автор книги Иоанна. В таком случае возможно ли предположить, что писатели, которые в других случаях претендуют на точность даже в мелочах, промолчали бы о нем, будь оно истинным?

Автор книги Марка упоминает о нем вскользь, небрежно, одним росчерком пера, как будто он устал фантазировать или стыдится этой истории. То же делает автор книги Луки. Но даже между ними обоими явно нет согласия относительно места, где, как говорят, произошло последнее расставание с ним.

Книга Марка говорит, что Христос явился одиннадцати, когда они «возлежали на вечери», подразумевая их собрание в Иерусалиме; затем он передает разговор, который, как он говорит, состоялся на этом собрании. И сразу вслед за этим (как школьник окончил бы скучную историю): «И так, господь после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную бога» [ст. 19].

Автор же книги Луки говорит, что вознесение произошло в Вифании; что он (Христос) «вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо». Так же обстояло дело с Магометом; что до Моисея, то о нем апостол Иуда говорит (ст. 9) : «Михаил Архангел... говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле». Веря этим басням и им подобным, мы недостойно мыслим о всемогущем.

Теперь я исследовал четыре книги, приписываемые Матфею, Марку, Луке и Иоанну. Если принять во внимание, что промежуток времени от распятия до так называемого вознесения составлял всего несколько дней, явно не более трех или четырех, и что, согласно рассказам, все события произошли вблизи от одного и того же места, Иерусалима, то невозможно, я думаю, найти в любой другой истории такого множества столь вопиющих нелепостей, противоречий и лжи, как в этих книгах. Они более многочисленны, чем я предполагал найти, приступая к этому исследованию, и тем более чем когда я писал первую часть «Века разума».

У меня не было тогда ни Библии, ни [Нового] завета для ссылок, и я не мог достать их. Мое собственное положение, даже в смысле моего существования, становилось день ото дня все более ненадежным, а поскольку я хотел оставить по себе что-то по этому вопросу, я был обязан спешить и быть кратким.

Цитаты, которые я тогда приводил только по памяти, тем не менее верны; мнения же, которые я выдвинул в этой работе, явились следствием самого ясного и давно установившегося убеждения, что Библия и [Новый] завет обманом навязаны миру, что грехопадение человека, рассказы о том, что Иисус Христос является сыном божьим и умер ради умиротворения гнева божьего, и о спасении с помощью этого странного средства являются легендарными вымыслами, порочащими мудрость и силу всемогущего; что единственная истинная религия есть деизм, под которым я подразумевал тогда и подразумеваю сейчас веру в одного бога и подражание его нравственному характеру, или практику нравственной добродетели,— и только на этом (поскольку речь идет о религии) я основывал мои надежды на счастье в будущей жизни. Так я теперь говорю, и да поможет мне бог.

Но вернемся к предмету. Хотя за давностью времени невозможно установить как факт, кто были авторы этих четырех книг (одного этого достаточно, чтобы в них усомниться, а где мы сомневаемся, там не верим), нетрудно установить негативно, что они не были написаны лицами, которым приписываются. Противоречия в этих книгах доказывают две вещи.

Первое, что авторы их не были свидетелями событий, о которых рассказывают, иначе они рассказали бы о них без таких противоречий. Следовательно, книги не были написаны лицами, именуемыми апостолами, которые, как предполагают, были такими очевидцами.

Второе, что авторы книг, кто бы они ни были, не сговаривались в своем обмане, но каждый [писал] отдельно и индивидуально, не зная об остальных.

Доказательство одного из этих пунктов обосновывает равным образом оба, т. е. что книги не были на писаны людьми, называемыми апостолами, а также что это был несогласованный обман. Что касается вдохновения [свыше], то оно также исключается; мы можем точно с тем же успехом попытаться объединить истину с ложью, как [божественное] вдохновение с противоречивостью.

Если четверо людей были очевидцами события, они безо всякого сговора между собой будут согласны в вопросе о времени и месте, когда и где это событие произошло. Их индивидуальное знание [об одном и том же] событии, когда каждый знает о нем сам, делает сговор совершенно излишним; один не скажет, что это произошло в горах за городом, а другой — в доме в городе; один не скажет, что это случилось на рассвете, а другой — когда было темно. Ибо где и когда бы то ни случилось, они знают одно и то же событие.

С другой стороны, если четыре человека согласовали между собой какую-либо историю, они будут рассказывать ее согласованно, так, чтобы подтверждать друг друга с целью поддержать целое. Такой сговор восполняет недостаток фактов, тогда как знание фактов делает излишней необходимость сговора.

Поэтому те же самые противоречия, которые доказывают, что сговора не было, доказывают также, что рассказчики не знали фактов (или скорее того, что они выдают за факты), а также разоблачают ложность их рассказов. Следовательно, эти книги не были написаны ни людьми, именуемыми апостолами, ни обманщиками, действовавшими по взаимному уговору. Как же тогда были они написаны?

Я не принадлежу к тем, кто убежден, что здесь много преднамеренной или изначальной лжи. Так обстоит дело только у пророков Ветхого завета, ибо пророк — лжец по профессии. Почти во всех других случаях нетрудно раскрыть процесс, посредством которого даже простое предположение с помощью легковерия со временем вырастает в ложь и в конце концов передается как факт. И когда мы можем найти простительное основание для подобной вещи, мы не должны позволять себе выдвигать более серьезное обвинение.

История Иисуса Христа, являющегося после своей смерти, есть история о видении, какое усталое воображение всегда может создать, а легковерие принять за действительность. Истории такого же рода рассказывались об убийстве Юлия Цезаря за несколько лет до того; и они вообще имеют своим источником насильственную смерть или казнь невинно осужденных.

В случаях этого рода сострадание предоставляет свою помощь и, побуждаемое благими намерениями, преувеличивает всю историю. Последняя понемногу заходит все дальше, пока не превратится в самую достоверную истину. Стоит появиться призраку, как легковерие заполнит историю его жизни и определит причину его появления! Один рассказывает о нем так, другой- иначе, пока не появится столько историй о призраке и его хозяине, сколько рассказывается их об Иисусе Христе в этих четырех книгах.

В истории явления Христа причудливо смешивается естественное и невозможное, что всегда отличает легенду от фактов. Иисус представлен как неожиданно входящий и выходящий, когда дверь заперта; он исчезает с глаз и появляется снова, словно бестелесное видение; затем он голоден, садится за трапезу и ест свой ужин. Но поскольку те, кто рассказывает нам истории такого рода, никогда не предусматривают всего, так обстоит дело и здесь. Они говорят, что, когда Христос воскрес, он оставил одежды в гробе. Но они забыли предоставить ему другие одежды, в которых он появляется снова, или сказать нам, что он сделал с ними, когда вознесся, — снял их с себя или вознесся во всей одежде.