Елена Жаринова - Сын скотьего Бога

• Название: Сын скотьего Бога
• Автор: Елена Жаринова
• Жанр: Историческая проза

Это история о том, что происходило на берегах Волхова до прихода Рюрика. Герои древней легенды становятся живыми людьми. Их любовь, приключения и внутренняя борьба становятся мостом из прошлого в современность.

---

Ветер ласково касался его дымчатых волос и редкой юношеской бороды, надувал рукава льняной рубахи. Волх глядел прямо перед собой, и со стороны казалось, что он застыл в глубокой задумчивости. Но те, к кому он пришел, слышали и понимали обращенную к ним речь.

Крупная полевка шмыгнула меж колосьев к ногам молодого князя. Зверек поднялся на задних лапах и скорчил крайне недовольную мордочку.

— Ты меня звал, сын скотьего бога? — пискнул он.

— Звал, звал. Сам не догадываешься, зачем? Собирай свое племя, свои пожитки, своих мышат и проваливай с нашего поля.

Полевка всплеснула лапками.

— Да как же это… Смилуйся! Куда ж мы пойдем? У нас детишки только народились!

Волх закатил глаза, представив себе количество этих детишек и погрызенной ими ржи.

— Мне что за дело? — строго сказал он. — Лес большой, найдете, чем прокормиться. Уходите — это приказ. А еще раз увижу кого из ваших на своем поле — разведу костер и велю вам самим туда прыгать. Ты же знаешь, мое слово для вас закон.

Полевка в ужасе прижала круглые уши, еще раз пискнула и скрылась во ржи. А вскоре по всему полю пошел шорох и шевеление. Грызуны уходили. Князь удовлетворенно кивнул и пошел к городу.

А на опушке, спрятавшись за березой, вслед ему смотрела девушка. Невысокая, полненькая, с растрепанной ветром черной косой. Она все время приглаживала волосы за уши, но те все равно разлетались и щекотали лицо.

— У! — ухнуло где-то сзади. Ойкнув, девушка повернулась. Изображая дикого зверя, к ней крался рыжий парень.

— Напугал, Бельд, — держась за сердце, с укоризной сказала девушка.

— Хорошо, ты снова за князем следишь? — оскалился тот. Девушка покраснела, но тут же сама накинулась с обвинениями:

— А ты, значит, за мной следишь?

Бельд посмотрел на нее сверху вниз — из-под рыжих бровей, снисходительно и добродушно.

— Ты же знаешь, Сайми, я твои тайны не выдаю. Разве тогда, в лесу, я кому-нибудь рассказал, что ты не парень?

Сайми не ответила. Она погасла лицом, ушла в себя. Бельд говорил ей что-то ободряющее, но она его не слышала, мысленно переносясь в ту небывалую зиму пять лет назад.

Бельд хороший. Но даже ему она не могла признаться, что хотела бы туда вернуться. Снова идти рядом с ним — и со смертью рука об руку… Да тогда она была почти счастливой! Отчаянный побег с отрядом Волха навсегда вырвал ее из пут обычной женской судьбы. Но Сайми это совсем не страшило. Тогда, в лесу, она ни о чем не жалела — ведь она еще смела надеяться.

Но за пять лет надежда выцвела, как старое тряпье. Сайми так и не смогла связать свою жизнь в осмысленный узор. Она слишком была погружена в свои чувства, чтобы легко сходиться с людьми. И бывшие спутники по опасному походу, и их чудские жены считали ее странной. Сайми жила на самой окраине города, как отшельница. И только рыжий сакс вел себя по отношению к ней как друг. И может быть, даже мечтал о большем.

За эти годы Сайми многое поняла — какая злая блажь толкнула Волха жениться и кто на самом деле был ее соперницей. Не понимала она только одного — что ей теперь делать.

Сайми и Бельд шли через поле к городу. Сайми гладила пушистые колосья, которые, как живые, тыкались в ладонь. Бельд грыз стебель, украдкой взглядывая на нее. Но едва они вошли в городские ворота, как сакс позабыл про свою спутницу.

— Хорошо, парни, какого лешего вы тут делаете? — накинулся он на двух дружинников, волоком тянущих деревянное корыто с зерном.

— Так это… Кулёма сказал, это перемолоть надо, — опешили парни.

Бельд с досадой мотнул головой.

— Какое перемолоть! Муки что ли мало? А если дожди пойдут? Рожь опять сгниет? Что на будущий год сеять будем? Тащите обратно.

И парни послушно потянули свой груз обратно в закрома.

— Ф-фу-у, — выдохнул Бельд, вытирая лоб. — Ну ни на миг оставить нельзя, — пожаловался он Сайми. — Хорошо, пойду разыщу Кулёму. Чего это он тут распоряжается?

Сайми улыбнулась. Она знала, что у Волха нет советчика надежнее, чем рыжий сакс. И как-то само собой получилось так, что все хозяйство в бывшем Тумантаевом городище оказалось под управлением Бельда. Если бы не он, Волх ни за что бы не справился с плодами своей победы.

Когда пять лет назад мальчишки оказались хозяевами целого города, они с неделю покуролесили, а потом растерялись. Они с детства воспитывались как дружина, боевые сподвижники князя. Их слуги и рабы были балованными и не привыкли к черной работе. Но в Словенске еще жили крестьяне и ремесленники, которые умели выращивать хлеб и делать одежду и обувь. В Новом городе — Новгороде — никого не осталось, кроме дружины Волха, пленных словенок да чудских женщин, которые уцелели после резни. И при этом все так же хотелось есть, надо было одеваться, строить дома…

— Хорошо, все будем делать сами, — объявил Бельд. Пользуясь полномочиями, данными Волхом, он распределил насущные обязанности между дружинниками и их женами. Когда ему в ответ огрызались: «Я это не умею!» — Бельд спокойно говорил: «Захочешь кушать — жизнь научит». Учились управляться с иглой, прилаживать друг к другу бревна… Многим даже нравились новые занятия.

Обитатели Новгорода ходили в косо пошитых рубахах из грубого полотна, крыши их изб порой протекали, а княжий терем сколочен был сикось-накось. Но это была свобода. Эту свободу завоевали в крови, вырвали зубами у судьбы и теперь несли всю ее тяжесть с гордо поднятой головой. С каждым днем, с каждым месяцем самостоятельной жизни взрослеющие мальчишки все больше ощущали себя новгородцами.

Сайми вздохнула. У всех в этом городе было дело, кроме нее. Выйти вот украдкой вслед за Волхом — и снова к себе в землянку, как в звериную нору… Она напоследок взглянула на княжьи хоромы. И вдруг увидела Волха, стоящего под собственными окнами. У него был такой же одинокий и неприкаянный вид.

Бельд тоже заметил князя. Они с Сайми обменялись понимающими взглядами. Иногда Сайми казалось, что сакс давно заключил с ней молчаливый союз за спиной у своего друга. Их одинаково беспокоила его судьба. Но и Бельд не рискнул подойти к Волху, только досадливо дернул головой и пошел по своим делам. Сайми тоже побрела восвояси. Вокруг стоял чудесный летний день, но она, как обычно, этого не заметила.

А Волх действительно не спешил домой. Из окон доносился истошный детский плач и сварливые бабьи крики. И то и другое раздражало и вызывало недоумение. Его семья? Эта толстая, глупая, злая женщина — его жена?

В хоромах хозяйничала Ялгава. Волх умел быть властным, но заключенной в жене животной силы боялся и предпочитал с ней не связываться. Он не мешал Ялгаве тиранить служанок. С особым удовольствием та изводила Ильмерь. С самого начала Ялгава решила, что унижения гордой пленницы приятны Волху, — вот и старалась, дура, изо всех сил. Волх ей не мешал. Он тоже думал пять лет назад, что будет упиваться властью над Ильмерью.

И что же? Она принадлежала ему — но совсем не так, как он мечтал. Конечно, любой ночью он мог войти к своей рабыне и заставить ее подчиниться. Он так и собирался вначале сделать — еще тогда, когда они втроем жили в землянке Тумантая, и Ильмерь была невольной свидетельницей его ночей с Ялгавой. Пусть поняла бы, что она — всего лишь одна из многих доступных ему женщин!

Но Волх заранее знал, с каким лицом Ильмерь вытерпит насилие. Она состроит такую брезгливую, холодную и отрешенную гримасу, как будто к ней прикоснулся паук, а не мужчина. И как после этого жить?

Любил ли он ее? Хотел ли он ее — спустя пять лет жизни под одной крышей? Таких вопросов Волх себе не задавал. Но чувство сидело в нем занозой — неопределенное, невысказанное и оттого вдвойне мучительное. Оно разъедало желчью, отравляло кровь, точило изнутри.

Как глупо он выглядел сейчас, торча попрошайкой у крыльца своего дома! Вот и Бельд с Сайми кидают на него сочувственные взгляды. Как ненавистна ему эта жалость! Чувствуя себя загнанным в тупик, Волх пошел на крики.

Ребенок — чернявая четырехлетняя девочка — билась в истерике на полу. Ялгава, красная и растрепанная, как лесная ведьма, визжала, путая словенские и чудские слова. У стены стояла Ильмерь.

Если бы она хоть подурнела, годами вынося помои! Но эти пять лет она словно проспала, а не прожила. И годы пронеслись мимо, и ей по-прежнему восемнадцать.

— Что ты голосишь? — сквозь зубы спросил Волх у жены.

— Да как же! Эта сука! Она всех, всех нас извести хочет! Ребенку твоему смерти желает! Тварь, тварь!

— Сама тварь, сама ребенка изводишь, — вяло огрызнулась Ильмерь.

— Не дерзи княгине, — так же вяло ответил Волх. Как же достали его эти домашние склоки! — Что она сделала? — со вздохом спросил он Ялгаву.

— Да ничего она не сделала! Рубахи в корыте скисли! В углах паутина! А она только жрет и спит, бока отъела!

Волх не сдержался и фыркнул. Кто из двух женщин отъел бока, было видно невооруженным глазом.