Михаил Маслов - Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?

• Название: Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?
• Автор: Михаил Маслов
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1255-5

Проблема Пёрл-Харбора — одна из самых сложных в исторической науке. Многое было сказано об этой трагедии, огромная палитра мнений окружает события шестидесятипятилетней давности. На подходах и концепциях сказывалась и логика внутриполитической борьбы в США, и противостояние холодной войны.

Но российской публике, как любителям истории, так и большинству профессионалов, те далекие уже от нас дни и события известны больше понаслышке. Расстояние и время, отделяющие нас от затерянного на просторах Тихого океана острова Оаху, дают отечественным историкам уникальный шанс непредвзято взглянуть на проблему. Именно поэтому большая часть книги военных историков М.С. Маслова и С.Л. Зубкова посвящена не столько утренним событиям 7 декабря 1941 года, сколько сложному переплетению политических, военных и дипломатических реалий, сделавшему неизбежным японское нападение.

---

Но 1-й воздушный флот на максимальном ходу уже пожирал морские мили, спеша вернуться в порты приписки. Киммель не жалел усилий и приказов, чтобы обнаружить врага. С «Миннеаполиса» сообщили: «Авианосцев не вижу», но в спешке не то шифровальщик крейсера, не то солдатик, расшифровавший доклад в штабе флота, напутали: «Вижу два авианосца». Командующий флотом не задумывался — уничтожить. Соединение адмирала Драмеля срочно покинуло базу. Три крейсера и 12 эсминцев кинулись в погоню за миражем.

Естественно, крейсера никого не обнаружили, а вот их заметил разведывательный самолет с «Энтерпрайза». Доклад летчика быстро попал в штаб флота. Драмелю вновь приказали искать, на этот раз самого себя. Корабли, находившиеся в море, спешили в базу. Оперативная группа адмирала У. Брауна, шедшая с Мидуэя, попала под бомбежку. Слава Богу, у американского пилота не было достаточно опыта — две бомбы легли рядом с крейсером «Портленд». Другой бомбардировщик — «Б-17»—обнаружил в море «Энтерпрайз». С корабля немедленно открыли огонь, лишь случайно, судя по воспоминаниям самого летчика, он понял, что корабль свой, и не пошел в атаку.

Вышеприведенные факты говорят о многом. Бомбить свои корабли случалась авиаторам многих стран мира. Но, как правило, то были летчики ВВС или армейской авиации, для морского пилота это грех непростительный. Возникает вопрос: как учили пилотов военно-морской авиации в США, если последние не могли распознать силуэты собственных кораблей? У них же в кабине специальные атласы должны были быть! Они же базировались на один порт и изо дня в день видели эти корабли! В конце концов, отбомбиться по эсминцу еще куда ни шло, он маленький, да и много их, не ровён час перепутаешь. Но тяжелый крейсер или авианосец — это же товар штучный. Страдала боевая подготовка американских летчиков, да и не только летчиков…

Тем временем уцелевшие разведывательные самолеты поднимались в воздух. Они тщетно пытались обнаружить соединение Нагумо. Но штурманы прокладывали курсы в каком угодно направлении, кроме северного. Ни в штабе армии, ни в штабе флота даже и не думали связаться с коллегами. Майор Лондон, сажавший свой «Б-17» под ураганным огнем японских истребителей, видел, что самолеты прилетали и улетали на север. Но армия была озабочена другим — возможной высадкой десанта, авианосцы — дело флота. В ходе атаки все армейские РЛС вновь заработали, и операторы четко видели, как «бандиты» уходят на север. И эти данные были в Информационном центре — а вот где шатался во время боя офицер связи от ВМС, приписанный к Центру на 7 декабря, неясно. Информировать же штаб флота о поступающих данных командующий Центром майор Берквист, завороженный развернувшимся действом, не догадался. Впрочем, офицеры флота платили той же монетой. Нагумо мог не беспокоиться, найти его корабли американцам мог помочь только случай. И этот счастливый случай выпадет американцам, но в другом месте и через полгода.

А пока живописный гавайский остров полнился всевозможными слухами: «Легсинггон» и даже «Саратога»[838] лежат на дне. Японцы высадились на Западном побережье. Помощи с материка не будет, авиация противника разбомбила Панамский канал, и Тихоокеанский флот теперь отрезан от Атлантического. На Оаху уже высадился десант. Были среди этих слухов и обнадеживающие: русские уже бомбят Токио. У японцев так мало стали, что они наполняют бомбы устричными раковинами. Еще лучше было то, что всем выжившим дадут месячный отпуск. Самый радостный слух пронесся по громкой связи линкора «Мэриленд» — уничтожены два японских авианосца. Неизвестно как, но эти новости моментально достигли госпиталя, только теперь все выглядело иначе: «Пенсильвания» настигла и принудила к сдаче два авианосца, а затем на буксире привела их в Перл. Все знали, что «Пенсильвания» в сухом доке, но верили[839]…

А высшие чины армии и флота продолжали доказывать свою немощь и бессилие. Шорт, окопавшись в туннелях, теперь настойчиво требовал от губернатора ввести военное положение. Но перепуганный гражданский чиновник попросту боялся. Несколько часов он потратил, препираясь с офицером связи ВМС, чтобы последний дал ему, 72-летнему старику Д. Пойндекстеру, посоветоваться с президентом. Наконец Белый дом был на проводе. Спокойно выслушав губернатора, президент согласился, что ввести военное положение на острове стоит. Только в 16.25, более чем через шесть с половиной часов после окончания японской атаки, Гавайские острова были объявлены на осадном положении.

Действия многих офицеров среднего звена и матросов ярко контрастировали с общим фоном слабоумия и какой-то импотенции высшего командования. Примеры отчаянного героизма и служения своей родине встречались на каждом шагу. Капитан-лейтенант П.Томич оставался на своем посту, на борту перевернувшейся «Юты»[840], пока не убедился, что все его сослуживцы покинули котельное отделение. На том же корабле матрос Миллер бросился на горящий мостик и вынес оттуда смертельно раненного капитана. На перевернувшейся «Оклахоме» мичман Ф. Флахерти и матрос первой статьи Д. Уорд до последнего держали электрические фонарики, показывая другим путь к спасению. Многие спасшиеся с «Оклахомы», подчас в одних трусах, перепачканные мазутом, взобрались на борт линкора «Мэриленд»: сержант морской пехоты Лео Вире, никого не спрашивая, встал к одному из зенитных орудий, в расчете которого явно не хватало людей. Его спутник по несчастью лейтенант Б. Ингрем нашел себе место у другой зенитки, они были далеко не единственными. Офицеры с затонувших кораблей старались организовать спасение запертых в бронированных трюмах линкоров прямо под бомбами, не дожидаясь улучшения обстановки. Многие из них продолжали эту работу, пока не падали без сознания от усталости. Как всегда в подобных случаях, глупость, трусость и некомпетентность соседствовали с героизмом и самопожертвованием…

«Вчера, 7 декабря…»

В 12.20 минут по вашингтонскому времени кортеж сверкающих никелем и лаком лимузинов подкатил к зданию Капитолия. Прозванные в народе «Левиафан», «Куин Мэри» и «Нормандия»[841], автомобили принадлежали президенту Соединенных Штатов Америки Франклину Делано Рузвельту. Цель визита была понятна каждому — глава американского государства приехал просить законодателей объявить войну.

В зале Капитолия было не протолкнуться. Дух единства и решимости витал над собравшимися. Вчерашние непримиримые политические противники теперь пожимали друг другу руки. Лидер демократов Албен Беркли со слезами на глазах обнялся со своим многолетним противником — старым изоляционистом сенатором Хирамом Джонсоном из Калифорнии. Полным составом в своих черных мантиях в зале появились члены Верховного суда, за ними — члены кабинета и представители высшего командования вооруженными силами: генерал Маршалл и адмирал Старк. На галерее показалась одетая в черное жена президента Элеонора. Недалеко от нее, как невидимая связь с прошлым, сидела вдова президента Вильсона.

В 12.29 в зал вошел президент, в соответствии с процедурой спикер представил докладчика. Собрание взорвалось аплодисментами, впервые за девять лет в овации приняли участи республиканцы, законодатели приветствовали президента стоя. Он начал свою речь:

«Вчера, 7декабря 1941 г., — в день, который останется в истории как День позора, — Соединенные Штаты Америки были внезапно и спланировано атакованы военно-морскими и военно-воздушными силами Японской империи.

Соединенные Штаты находились в мире с этим народом и по просьбе Японии продолжали вести переговоры с ее правительством и императором, желая сохранить мир на Тихом океане. Спустя один час после того как японские эскадрильи разбомбили Оаху, японский посол в Соединенных Штатах и его коллега передали государственному секретарю формальный ответ на последние предложения. Несмотря на то что ответ начинался словами, что бесполезно продолжать существующие дипломатические переговоры, в нем не было ни намека, ни угрозы войны или вооруженного конфликта.

Учитывая расстояние между Гавайями и Японией, становится ясно, что атака была заранее спланирована за много дней или даже недель. На протяжении длительного времени Японское правительство умышленно старалось ввести в заблуждение Соединенные Штаты при помощи ложных предложений и заявлений о надежде на длительный мир.

Вчерашняя бомбардировка Гавайских островов причинила огромный ущерб американским морским и армейским силам. Очень много американских жизней было потеряно. В дополнение американские корабли подверглись торпедным атакам в районе между Гонолулу и Сан-Франциско.

Вчера японское правительство также начало нападение на Малайю.

Прошлой ночью японские войска атаковали Гонконг.

Прошлой ночью японские войска атаковали Гуам.