Пирс Рид - Женатый мужчина

• Название: Женатый мужчина
• Автор: Пирс Рид
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Политика
• Год: 1990
• ISBN: 5-1-02091-2

Английский романист, драматург Пирс Пол Рид (р. 1941), автор романов «Игра на небе с Тасси Маркс» ("Game in Heaven with Tussy Marx", 1966), «Юнкеры» ("The Junkers", 1968), «Монах Доусон» ("Monk Dawson", 1970), «Выскочка» ("The Upstart", 1973), повести «Полонез» ("Polonaise", 1976), документальных повестей «Живы!» ("Alive: The Story of the Andes Survivors", 1974), «Грабители поездов» ("The Train Robbers", 1978), пьес для телевидения и радио. На русский язык переведен роман «Дочь профессора» (М., 1974). Роман П. Пола Рида «Женатый мужчина» печатается с небольшими сокращениями ("A Married Man". London, An Alison Press Book, Seeker & Warburg, 1979). По внешним признакам он следует традиции «семейной хроники». Писатель ненавязчиво подчеркивает, сколь хрупко на деле кажущееся «процветание» Великобритании 70-х гг.

---

— Мне снимать свою кандидатуру? — спросил Джон.

— Не знаю. Дай подумать. — Он помедлил. — Ты уверен, что вне подозрений?

— Более или менее. Я ведь был в Суссексе.

— Свидетели надежные? — Да.

— В таком случае это — личная трагедия, что может принести несколько сочувствующих голосов.

— Слишком уж мерзко все это. Гордон согласно кивнул:

— Да уж. Для «Ньюс оф уорлд»[46] просто именины сердца.

— Может быть, это не попадет в прессу.

— Каким образом?

— На меня взялся поработать поверенный Джеррардов. Он явно пользуется влиянием.

— Кто это?

— Питер Крэкстон.

Гордон расхохотался:

— Да. Только он работает еще на несколько газет.

— Так что ты все-таки думаешь? Снимать мне свою кандидатуру или нет?

— Думаю, что нет. Надо продолжать начатое. Плакаты отпечатаны. Разрекламировали встречи с тобой. Что скажут избиратели, если ты снимешь сейчас свою кандидатуру? Полный крах. Да. Я бы не отказывался. Ну случилось. Но это дело частное. Никого это не касается.

— Я ведь не очень в форме…

— Для человека, у которого третьего дня убили жену, ты держишься отлично, впрочем, я всегда знал, что под внешностью велеречивого адвоката скрывается не слабак. Поэтому-то и поддерживал тебя.

Из отеля «Грейт-Истерн» Джон помчался в Хакни, где сообщил своему представителю на выборах, что у него убили жену и он не хочет, чтобы это стало до выборов предметом гласности.

— Пусть голосуют за мою программу, — сказал он, — а не из сочувствия к трагедии в моей личной жизни.

В тот же вечер он выступил на митинге, где члены «Национального фронта»[47] буквально засыпали его каверзными вопросами. Паула заехала за ним и отвезла на своей «ланчии» к себе на Пэрвз-Мьюз.

В Холланд-Парк Джон выбрался только в среду, во второй половине дня, чтобы взять кое-какую одежду. В зеленоватом свете угасающего дня он вошел в дом и поспешно прошел наверх, в спальню, не глядя по сторонам, точно подгоняемый сонмом привидений. В спальне он остановился. Было непривычно тихо. Он шагнул к платяному шкафу взять чемодан, и в глаза бросилась гора одежды Клэр — юбка, две блузки, застиранное белье, скомканное вместе с колготками. Он достал чемодан, потом сел на кровать и разрыдался.

Теперь ему уже не хотелось сразу уходить из дома. Он спустился на кухню, включил отопление и приготовил себе чай. Ему захотелось есть. В хлебнице он нашел несколько ломтиков черствого хлеба, положил их в тостер. Масло в холодильнике чуть прогоркло, поэтому он намазал хлеб медом. Съел один ломтик и принялся было намазывать второй, но тут зазвонил телефон. Он взял трубку.

— Джон? — спросил женский голос. — Да.

Молчание.

— Мне надо видеть вас.

— Кто это?

— Мэри.

Он помедлил.

— Хорошо. Когда?

— Сейчас.

— Приезжайте. Я буду здесь.

Она положила трубку, и Джон тоже повесил трубку — телефонный аппарат висел у него на стене. Он взял было чашку с чаем и ломтик поджаренного хлеба, но тут постучали в дверь черного хода. Он открыл дверь, увидел Гая.

— Я шел мимо, — сказал он. — Смотрю — вы дома.

— Входите. Чай будете пить?

Гай вошел и уселся за стол, Джон долил в чайник кипятку и положил в тостер оставшиеся ломтики хлеба.

— Примите мои соболезнования, — сказал Гай.

— Элен вам рассказала?

— Вообще-то — отец. Он вдруг позвонил. Я сразу понял, что стряслось нечто грандиозное. Он ведь обычно не пользуется телефоном.

Джон подошел к столу и налил шурину чаю.

— Кто это сделал? Убийц нашли? — спросил Гай. Джон передернул плечами:

— Грабители, должно быть…

— Слишком мудрено для грабителей, не кажется? — Вот и я так подумал.

— А что Мэри? Она, наверное, совсем рехнулась?

— Она будет здесь с минуты на минуту.

— Вот уж кому дробовик по руке, а? Джон покачал головой.

— Coup de grâce[48] был сделан из револьвера. Не могу представить себе Мэри в этой роли… Мэри с револьвером?!

— Действительно.

Джон поглядел на него, так похожего лицом на Клэр.

— Мы были не настолько уж несчастливы, как может показаться.

— Знаю, — сказал Гай. — Догадываюсь, брак — штука нелегкая.

Хотя Гай произнес это «догадываюсь» с американским выговором и одет был в свои неизменные застиранные джинсы, он не раздражал сейчас Джона, даже наоборот — Джон чувствовал к нему необычайную симпатию.

— Единственно, о чем я сожалею во всей этой истории… — сказал он, — ну то есть я, конечно, сожалею, что вообще так случилось… что во многом я сам виноват. Вы знаете, я сам изменял Клэр, и вроде бы я не должен был расстраиваться из-за ее неверности… Не должен был расстраиваться из-за того, что это Генри: я хорошо знал его натуру, да он и не корчил из себя сверхпорядочного, — а я расстроился. Но самое ужасное во всем этом, что их убили вместе; Элен теперь уверена, что Клэр в аду.

— Нет, — сказал Гай, — благодаря этим сказкам с крестом, начертанным кровью, она так не думает.

— Это не сказки, это правда, — сказал Джон.

— А я решил, вы это выдумали.

— Возможно, это и не был крест. Полиция предполагает, что она пыталась написать чье-то имя…

— Ну, во всяком случае, для мамы это явилось утешением.

— Пусть верит, что это так.

— Я бы тоже хотел этому верить. Джон посмотрел на него с удивлением:

— Никогда не думал, что вы с Клэр серьезно относитесь к религии.

Гай передернул плечами:

— Все меняется. Она ведь ходила к мессе по воскресеньям, верно?

— Только после того, как родились дети… — Наверху раздался звонок в дверь. — Это, должно быть, Мэри.

— Мне уйти? — спросил Гай.

— Останьтесь, если можно.

Гай остался сидеть за кухонным столом, а Джон пошел открывать парадную дверь. Он потянул дверь на себя, и из тьмы выступила Мэри.

— Могли бы и сами сообщить мне, — сказала она, глядя в сторону.

— Недостало решимости.

— Можете себе представить, каково это было услышать от полицейского. Тот явно подозревал, что это сделала я.

— Ну, что вы.

Она повернулась, и он увидел по ее лицу, покрытому красными пятнами, и покрасневшим глазам, что она плакала.

— Извините, — сказал он. — Мне следовало прийти к вам.

Мэри шмыгнула носом:

— Не будем ссориться. Все и без того настолько гадко. — Она показала глазами на лестницу. — Может быть, поднимемся наверх?

— Идемте на кухню. Там Гай. Она все шмыгала носом.

— Гай? Ах да. Он не помешает. Самое отвратительное в такого рода вещах — это чужое любопытство. Мама ни на шаг не выходит из дому. Она боится, что я покончу с собой.

Она прошла на кухню, поздоровалась с Гаем, улыбнулась ему и присела рядом за кухонный стол.

— Хотите чаю? — предложил Джон.

— Нет. Виски.

— Я принесу, — сказал Гай и вышел. Джон стоял опершись о кухонную раковину.

— Вы знали, что у них роман? — спросил он. Она ответила коротким нервным смешком:

— Я знала, он ею интересовался. Я думала, главным образом — вам в пику. Ваше выдвижение в парламент раздражало его… — Она махнула рукой: что, мол, теперь говорить.

— А мне даже в голову не приходило.

— Я знала, он с кем-то встречается. Когда он говорил в понедельник, что был во Франкфурте или Джидде, я понимала, просто закатывался на выходные с какой-нибудь девкой. — Она заметила, как передернуло Джона. — Извините. Я не имею в виду Клэр. Скорее всего, это у нее вообще было в первый раз, ведь правда?

— Не знаю. Никогда не подумал бы, что она может мне изменить.

Мэри только рассмеялась — тем же нервным смешком.

— А я никогда не подумала бы, что именно с Генри.

— Я тем более.

— Немного же стоит дружба в наши дни.

— Да.

Гай вернулся с бутылкой виски. Джон налил в три стакана по двойной порции и добавил воды из-под крана.

— Что вы сказали детям? — спросила Мэри.

— Просто: мама умерла.

— Я тоже, но рано или поздно они все равно узнают. Одного понять не могу — как это прошло мимо газет. Я все ждала заголовков: «Супруга лейбориста убита в любовном гнездышке с банковским клерком», коль скоро такое случилось.

— Надеюсь, это не попадет в газеты.

— А что мы друзьям скажем?

— Правду.

— Тогда-то уж все непременно выплывет наружу.

— Когда-нибудь, конечно.

— Лишь бы не до выборов, да?

— Да.

— Ну, в общем я вас не порицаю. Жизнь должна продолжаться. Но как мне жить дальше, как?..

— Ну-у… — Джон не знал, что сказать.

— Генри был свинья, — сказала Мэри, — но он был моей опорой в жизни.

— Я знаю.

— Слушайте, а вы не согласитесь время от времени куда-нибудь со мной ходить?

Он не сразу понял.

— Конечно.