Анатолий Кожевников - Стартует мужество

• Название: Стартует мужество
• Автор: Анатолий Кожевников
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

В своих воспоминаниях генерал-лейтенант авиации А. Л. Кожевников воспевает героизм советских авиаторов. Тепло и проникновенно пишет он о друзьях однополчанах, об их нерушимой дружбе, которая помогала побеждать сильного и коварного врага. Автор посвящает несколько глав воспоминаниям послевоенной жизни.

---

 — Не успел я запретить вам вылет, — начал Оборин, не дожидаясь моего доклада. — Мы с трудом прорвались, а облачность, вижу, все опускается и туман начал появляться. Ну, думаю, если выпустят, не прорветесь. Бросился к телефону, а вы уже вылетели и связи с вами нет. А когда вышло время, я едва с ума не сошел: перед глазами эскадрилья битых самолетов… Запомните золотое правило: летчик должен всегда брать поправку в худшую сторону и не надеяться на авось.

Командир полка хорошо понимал, как рискованно в такую погоду всей эскадрильей садиться на случайно выбранную площадку. Только мастерство и выдержка позволили летчикам с честью выйти из этого трудного положения.

В тот же день после короткого разбора мы вылетели на фронтовой аэродром. Другие подразделения нашего истребительного полка были уже там.

За Днепр

Войска фронта готовились к форсированию Днепра. Мы хорошо представляли себе роль авиации в выполнении этой задачи и в оставшееся время продолжали тренировать молодых летчиков. Изучая район предстоящих боевых действий, они в то же время привыкали к фронтовой обстановке.

В эти дни я лучше узнал Мотузко не только как летчика, но и как человека. Энергичный и сметливый молодой истребитель оказался и хорошим, надежным другом. Такие, как он, в бою меньше всего думают о себе, рискуют жизнью ради товарища.

Однажды утром объявили общее построение. Вынесли полковое знамя. Перед строем с краткой речью выступил Оборин. Он сказал, что наступает время боев за освобождение Украины, призвал беспощадно уничтожать гитлеровских захватчиков на земле и в воздухе, добиваться победы в каждом воздушном бою.

После построения Оборин собрал летчиков полка и поставил боевую задачу. Мы должны были прикрывать дивизию пикирующих бомбардировщиков, участвующую в нанесении сосредоточенного удара по войскам противника на правом берегу Днепра.

…Колонну пикировщиков повел сам командир соединения генерал Полбин. Перед Днепром мы встретили сплошную низкую облачность. Армада самолетов перешла на малую высоту. Полбин передал команду: «Бить всем, истребителям — в первую очередь, подавить зенитный огонь!» Потянувшиеся к бомбардировщикам огненные трассы пуль и снарядов после наших атак начали быстро редеть.

Над целью появилась ведущая девятка «петляковых». За ней — вторая, третья, четвертая… Армада бомбардировщиков буквально закрыла небо между деревнями Мишурин Рог и Бородаевка. Вниз летели сотни бомб, на земле вспухали огненные фонтаны взрывов, вскоре весь этот район окутался густым дымом, сквозь который красноватыми точками проступали горящие тапки и автомашины врага. А группы бомбардировщиков все шли и шли, сменяя друг друга над целью…

К концу первого дня наступления наши наземные войска захватили плацдарм на правом берегу реки и прочно закрепились на нем. А ночью туда были высажены танки, которые внезапным ударом овладели важным железнодорожным узлом Пятихатка.

Вернувшись на аэродром, наши летчики оживленна делились впечатлениями. Наиболее словоохотливые пересказывали одно и то же по нескольку раз. Я был доволен тем, что первые боевые вылеты обошлись без встреч с «мессершмиттами»: пусть молодежь немного пообвыкнется в новой для нее фронтовой обстановке.

Но на следующий день начались и воздушные схватки. Они завязывались то в одном, то в другом месте — всюду, где авиация противника пыталась остановить наступление наших наземных войск. В этих боях молодые летчики показали себя хорошо. Набираясь опыта, они учились не только хладнокровно отражать удары врага, но и дерзко атаковать.

Вскоре я во главе восьмерки вылетел прикрывать переправу на Днепре. Охраняя подступы к ней, мы встретили девятку «хейнкелей», которую сопровождала группа «мессершмиттов». Принимаю решение атаковать их с ходу. Четверка Семыкина должна связать истребителей, а моя — нанести удар по бомбардировщикам.

Выйдя на исходную позицию, подаю команду «За мной, в атаку» и устремляюсь на флагманский самолет. Один из выпущенных мной снарядов попадает точно в кабину «хейнкеля». Тот сваливается на крыло и летит к земле. Во второй атаке стараюсь показать молодежи, как нужно подходить к плотному строю бомбардировщиков, прикрываясь одним из них. В результате сбиваю еще один самолет.

Отхожу в сторону и приказываю молодым летчикам нанести удар по отставшему от группы «хейнкелю». Сам по радио корректирую их действия. Аскирко стремительно повел свою пару на цель. Атака, вторая, и вот уже вспыхнувший фашистский бомбардировщик входит в последнее глубокое пике. Семыкин тем временем вел бой с «мессершмиттами» и ни одному из них не дал прорваться к нам.

Перед вечером поступил приказ прикрыть эту же переправу от ночных бомбардировщиков. Группу повел сам командир дивизии полковник Немцевич. Над целью мы появились, когда уже стемнело. Первые десять минут небо над районом патрулирования было спокойным. Казалось, немцы вообще не прилетят.

Но вот неподалеку разорвалось несколько снарядов. Значит, наши зенитчики уже заметили вражеских бомбардировщиков, а мы их прозевали. Снижаюсь и сразу же различаю над собой силуэты неуклюжих «хейнкелей». Отсюда они хорошо видны на белесом фоне неба. Маскируясь темнотой, атакую их снизу почти в упор. Как только я открыл стрельбу, ко мне тоже потянулись огненные трассы. Но теперь по «хейнкелям» начали бить другие наши истребители. Три бомбардировщика вспыхнули, вывалились из строя и начали беспорядочно падать.

Сгустившаяся темнота не позволяла действовать даже в паре. Теперь каждый из нас дрался самостоятельно. А результат оказался все-таки неплохим: на земле осталось гореть семь «хейнкелей»…

Наземные войска продвигались вперед. На левом фланге они подошли к Кривому Рогу, а на правом — заняли город Александрию. Мы перелетели на аэродром Пятихатка.

На нашем участке конфигурация фронта напоминала, как тогда шутили, «штаны»: фланги узкими коридорами выдались вперед, а центр значительно отстал. Противник стал подтягивать резервы, и прежде всего танковые, чтобы срезать выступы.

Хотя ноябрь не баловал нас погодой, мы и в неблагоприятных условиях непрерывно вели воздушную разведку, наблюдая за передвижением вражеских сил. Вскоре мы обнаружили крупную группировку немецких танков в районе Желтые Воды — Кривой Рог — Пятихатка. Сомнений не было: именно здесь, на левом фланге, фашисты готовятся к контрудару.

Командование нашего фронта немедленно приняло меры. Штурмовики стали с утра до вечера висеть над этим районом. Но странное дело: прошел день, другой, третий, а вражеские танки и самоходки по-прежнему оставались на исходных позициях. И это несмотря на ежедневные потери.

Причина простаивания столь грозной силы выяснилась позже. Оказалось, что у противника не было горючего. Украинские партизаны пустили под откос эшелоны с цистернами бензина.

Фашисты начали подвозить горючее на автомобилях. С рассвета до темна мы штурмовали их автоколонны. На дороге, идущей от Лозоватки до Беленихино, непрерывно горели автоцистерны.

Возвращаясь однажды со штурмовки, я заметил скопление немецких танков. Это была свежая, еще неизвестная группировка. Требовалось установить ее численность. Решаю произвести разведку вместе со своим ведомым.

Низкая облачность затрудняет наблюдение, и мы снижаемся до ста пятидесяти метров. Под нами — камуфлированные под осеннюю траву танки. Фашисты открывают сильный огонь. Маневрируя по направлению, пытаюсь сосчитать количество машин. С первого захода это не удается сделать. Приходится пролетать над пеклом еще два раза. Наконец данные получены. Немедленно докладываю их по радио на командный пункт и разворачиваюсь в сторону своих войск.

В этот момент я ощутил глухой, тяжелый удар. Самолет стал плохо слушаться рулей, его трясет так, что я с трудом удерживаю ручку управления. Но боевое счастье не изменило и на этот раз: мне удалось дотянуть до своего аэродрома.

 — Опять прямой попала, товарищ командир. Помните, как на Дону? — говорит Закиров, осматривая зияющую пробоину в стабилизаторе. — И как только хвост не оторвало.

 — Да, с этим шутить нельзя, снаряд-то был восьмидесятипятимиллиметровый, — говорит многозначительно Павлычев, — хорошо, что не разорвался.

 — По всем правилам надо менять стабилизатор, — заключает Васильев, — но у нас их нет в запасе.

Я уже собирался уйти, когда у самолета появились инженер нашего полка и молодая женщина-капитан. «Кто бы это мог быть?» — подумал я о ней. А она уже осматривала пробоину, определяя возможность восстановления самолета в полевых условиях. Закончив осмотр машины, незнакомка со знанием дела стала расспрашивать, как вел себя подбитый истребитель в воздухе. Оказалось, что женщина-капитан — авиационный инженер эксплуатационного отдела нашей воздушной армии. Так мы впервые встретились с Тамарой, которая потом стала моей женой.