Ярослав Коваль - Пылающий Север

• Название: Пылающий Север
• Автор: Ярослав Коваль
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00118-5

Прошло уже много лет с тех пор, как Сергей выбрал Империю своей новой родиной. Давным-давно уже гладиатор превратился в офицера, а офицер — в знатного лорда, полновластного хозяина огромной имперской провинции. Жизнь Сергея вошла в приятную колею: он богат, влиятелен, уважаем, у него прекрасная семья и буквально всё, чего только может желать человек.

И почему только судьбе неймётся именно тогда, когда больше всего мечтаешь о покое и об отсутствии каких-либо изменений?

Увы, его величество избрал не самое лучшее время, чтоб осмотреть север Империи и в своё удовольствие поохотиться здесь. Но откуда было знать и государю, и Сергею, распахнувшему перед ним объятия своего гостеприимства, что именно сейчас захватчики из чужого мира решат отхватить кусок Империи, чтоб присоединить его к собственным владениям? И врата они откроют именно здесь, возле лучших охотничьих угодий?

И что правильнее — спасать государя или свои земли, своих людей, свою семью? Поди угадай.

---

На этот раз мы отказались от идеи развести костёр, даже маленький и тщательно спрятанный от посторонних глаз. Всем нам было жутковато и очень нервно, но здоровому отдыху, впрочем, это нисколько не помешало. Мне лишь стоило коснуться головой свёрнутого подобием подушки края плаща, чтоб рухнуть в сон. Даже страх перед будущим, даже опасение, что вражеские разведчики уже шарят за ближайшими стволами, едва ли чего-то стоит, когда ты настолько устал! На всё наплевать, если хочется спать!

И если бы не тихое звучание знакомого голоса, на равных вступившее в моё небытие, то, наверное, я так бы и пронежился в этой бездне до самого рассвета, вместе со всеми. Но привычка хоть как-то реагировать на знакомые голоса была воспитана годами службы. Хотя бы сосредоточиться на том, что слышишь!

Говорила Аштия. Правда, совершенно не приказным тоном. Очевидно, что она решила мне присниться именно потому, что накануне я слишком много думал о ней и её идеях, её лихом стремлении раскусить беду, как молоденький орешек.

— Да, наверное, я слишком оптимистична. Жизнь научила. — Женщина тихонько рассмеялась, и мне показалось, будто я понимаю, отчего именно. Словно отвечая моим догадкам и тем подкрепляя предположение, что всё это происходит во сне, она продолжила: — Тот путь через демонический мир, в сопровождении двух средних бойцов, без снаряжения и припасов… Тот путь должен был привести к неминуемой смерти, а привёл к неожиданному спасению.

— Ты никогда не рассказывала о том путешествии, — ответил ей голос государя. Тоже вполне логично, что он здесь — ведь последние дни я только и думаю о долге перед ним, который повязал меня по рукам и ногам. — Как вам удалось выжить? Не уверен, что я с моим опытом смог бы.

— Не рассказывала. О многом я никогда и никому не рассказывала, что верно, то верно. А на вопрос, как сумели выжить, у меня нет ответа. Стечение множества обстоятельств и огромная, запредельная удача. Как и бывает обычно в подобных обстоятельствах. Нам везло, хотя казалось, что наоборот, худшее невезение трудно себе представить, и мы продолжали барахтаться. То, чему меня научило опасное приключение в нижнем мире, а потом и в нашем: не следует сдаваться. Никогда. Пока ты жив, остаётся надежда, и не стоит ещё от неё отказываться.

— Разве я собираюсь сдаваться? У меня тоже было в жизни множество случаев, когда я цеплялся за последнюю ниточку надежды и всё-таки выигрывал. Хотя, конечно, это подбадривает меньше, чем хотелось бы.

— Не смею просить государя рассказать, — снова легонько рассмеялась Аштия.

— Я рассказал бы, наверное. Когда-нибудь потом. Многое из того, что было у меня в юности, сложно объяснить человеку, выросшему в человеческом мире.

Ненадолго воцарилось молчание, и по его оттенку я внезапно осознал, что, кажется, не сплю. Приоткрыл один глаз, обнаружил — уже начинает светлеть, ночной мрак блекнет, хоть пока ещё и не сдаётся. Уже начинаешь чувствовать себя иначе, чем пленник этой ночи с плотной повязкой на лице. Видно было, что совсем рядом сидят его величество и её светлость, завёрнутая в его плащ. Он как раз протянул руку, взял её пальцы в свои.

И мне стало ясно, что обозначать сейчас своё пробуждение — ставить всех нас троих в крайне неловкое положение. Да это ещё мягко сказано! Получается, что мне придётся и дальше изображать спящего и слушать, потому что трудновато будет уснуть по-настоящему, когда тебя пробивает потом в смятении перед таким открытием.

— Я помню, как ты говорила о том, что близость смерти учит не терять ни единого мгновения своей жизни. Поразительно, насколько этот принцип созвучен моим собственным мыслям и желаниям. Но не поступкам, увы.

— Государь…

— Вместо того чтоб добиваться своего, я ждал тогда и ждал впоследствии. Глупо. Очень глупо. Наверное, каждый раз требуется, чтоб меня встряхнуло, и только тогда я начинаю следовать своим же собственным принципам. Понятно, сколь двусмысленно и некуртуазно выглядит то, что сейчас я говорю только о себе, не спрашиваю тебя ни о чём. Но выслушай, прошу. Я всегда чувствовал к тебе восхищение, которое запоздало осознал как любовь. Странное чувство, которого ни к кому другому не испытывал. Но ты никогда не давала мне даже малейшего повода намекнуть о своём к тебе отношении.

— Звучит как комплимент, государь.

— Не знаю, комплимент ли это. Но к добродетельным от природы женщинам отношение всегда особое. К ним трудно подступиться. А уж к беспрецедентно самостоятельным, как ты — тем более. Я всем кажусь скалой и комком мощи, но мне тоже знакомы сомнения. Особенно в вопросах отношений. Я умудрился осознать, что могу предложить тебе брак, лишь в тот момент, когда ты объявила о свадьбе с Гаджетом. Вполне в моём духе. И что мне было делать на том этапе? Ведь это был твой выбор, а значит, ты выходила замуж по любви.

— Я очень любила Раджефа, государь.

— Поэтому я даже не попытался поговорить. Но теперь его нет, давно уже нет. И я сам решил, что пусть и временно, но нас ничто не разделяет, и можно наконец поговорить откровенно. Потому говорю тебе — люблю, любил и буду тебя любить. Я взял в жёны твою дочь в надежде, что она заменит мне тебя. Она — удивительная, очень умная и сильная женщина. Она идеальна на своём месте, лучшая мать, которую я мог бы пожелать для своих детей. Твёрдости её характера и уверенности манер любой бы позавидовал. Даже если бы я решился её короновать и дать ей равную с собой власть, подданные поняли и приняли бы это, потому что она смогла бы повести себя единственно правильным образом…

— Джайда — копия прабабушки, — сведёнными губами произнесла госпожа Солор. — Она как мать моей матери: всегда видит тропку, ведущую сквозь топь.

— Но она — не ты. Как бы идеальна она ни была, она не способна мне тебя заменить. Я долго пытался. Бесполезно. Я люблю именно тебя и желаю именно тебя. Ты станешь моей женой?

— Государь… — Она произнесла это — и замолчала. Может быть, задумалась, может быть, пыталась сформулировать?

Он ждал, недвижимый, как клок мрака. Утро медлило, лишь чувствовалось, как сгущается между стволами туман, как сквозь плотный суконный плащ добирается до плеч и ног ночной холод, собирающий последние силы. Он не так уж докучал в темноте, а сейчас, навёрстывая упущенное, взялся за нас всерьёз. Я хотя бы лежу скукожившись, завернувшись, а каково этим двоим? Они ведь южане, они ж непривычные. А может, настолько увлечены разговором, что ничего не заметят, даже адову бездну?

— Джайда — моя дочь, государь.

— Надайр.

— Что?

— Так меня назвала мать. Надайр. Думаю, ей казалось, будто это что-то значит. Что-то особенное. Я тоже так считал, пока не поселился здесь.

«А я ведь всё-таки узнал, как его зовут, — мелькнуло в голове. Через миг появилось и ещё одно соображение, чуть менее приятное. — Интересно, что он сделает, если узнает, какую именно информацию я ненароком умудрился перехватить… Значит, я ничего не слышал. Ничего же? Ну да…»

— Я не могу предать свою дочь.

— Джайда прекрасно понимает, что не будет единственной женщиной в моей жизни. Мы говорили об этом. Кстати, по её инициативе. Она требовала одного — своего приоритета и соблюдения приличий. Но повторный брак вполне соответствует и тому, и другому.

— Я не могу выйти замуж за зятя. Сам по себе такой брак грубо нарушает второе условие, он скандален по своей сути. И это, конечно, будет оскорбительно для дочери.

— Других возражений нет? — Он снова завладел её руками, сжал их, потом поднёс к губам. Ласка, не больно-то привычная для имперцев. Моресна, помнится, очень смущалась, когда я так делал. Потом привыкла и к большему.

— Государь…

— Надайр.

— Я не могу звать его величество так. А вдруг забудусь при посторонних.

— Чтоб ты забылась? Не могу поверить. Невозможно. Аше, я не хочу на тебя давить. На этот вопрос ответь мне, как обычному мужчине, не своему государю.

— Как обычному мужчине? Что ж… Скажу, что я уже оставила за плечами возраст, в котором прилично вести разговоры о любви.

— Человек открыт чувствам, пока он жив.

— Я не желаю делать то, что моя дочь может счесть предательством.

— А если она даст своё согласие?

— Разве она когда-нибудь решится противоречить тебе?

— Это неформальное обращение — бальзам для моих ушей. — По тону чувствовалось, что он мягко улыбается.

— Я никогда не говорила его величеству «ты». Жутковато.

— Когда-то надо было попробовать… Ты неверно представляешь себе наши с Джайдой отношения. Она достаточно свободна духом, чтоб противоречить мне в вопросах, которые считает важными. Я могу предложить ей полюбовную сделку и в самом деле наделить правами, лишь немного уступающими моим. Это разумно, она лучше, чем кто-либо, сможет соблюсти интересы нашего наследника. И в этом случае даже мой повторный брак с легендарной госпожой Солор не нанесёт ей политического ущерба.