Марк Спектор - «Глухой» фармацевт

• Название: «Глухой» фармацевт
• Автор: Марк Спектор
• Издательство: Библиотечка журнала «Пограничник»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1982

Марк Борисович Спектор — чекист-ветеран. Родился он в 1903 году в городе Николаеве. С двенадцати лет начал работать подручным слесаря в частной мастерской — так началась его трудовая биография.

С апреля 1919 года он — член Николаевской организации Российского Коммунистического Союза молодежи. С октября 20-го — в рядах Коммунистической партии, приходит работать в Николаевскую ЧК. С тех пор вся его жизнь связана с органами государственной безопасности. Он выполнил ряд дерзких операций ЧК, находясь в логове Махно. После завершения операции (1923 г.) был награжден Ф. Э. Дзержинским боевым именным оружием (маузером).

В 1927 году Марк Борисович Спектор закончил Высшую пограничную школу. Он — активный участник гражданской войны и войны с белофиннами.

Учился в юридическом институте, закончить который ему помешала Великая Отечественная война.

В Великую Отечественную войну М. Б. Спектор был начальником особого отдела Северного флота, а затем переброшен на орловское направление в 63-ю армию 3-го Брянского фронта.

Имеет государственные награды: орден Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны І степени, 12 медалей.

В 1946 году М. Б. Спектор по болезни вышел на пенсию, долгое время работал юристом, занимался литературным трудом.

«„Глухой“ фармацевт» — новая повесть М. Б. Спектора, которая рассказывает о высоких буднях молодых чекистов двадцатых годов.

---

— Конечно. Она должна была оформить отпуск спирта и медикаментов.

— Ну и как, оформила?

— Нет, конечно! Когда Аполлон Васильевич забрал обратно требования, он велел отпустить ее домой. Она очень растерялась, сложила книги и ушла.

— Почему она растерялась?

— Не знаю. Она часто проводит по учетным книгам данные уже после отпуска медикаментов, когда я передаю ей документы.

— Она видела, как вы вернули требование Аполлону Васильевичу?

— Да.

— И видела, как грузился спирт и медикаменты без документов?

— Видела.

— Вы не заметили, красноармеец, который приезжал, поздоровался с ней?

— Да. Он сказал: «бонжур мадам» и все время ей улыбался. Варвара Игнатьевна интересная женщина, а этот красноармеец, видно, человек интеллигентный. Мне кажется, накануне я его видел в штатском. Он совершенно не был похож на красноармейца. Но не ручаюсь… Может, только показалось…

— Расскажите подробнее.

— Накануне этого дня я в обеденный перерыв вышел на улицу подышать воздухом, и присел на скамейку под акацией. Смотрю, в другом конце квартала прогуливается Аполлон Васильевич с каким-то человеком в штатском. Потом Аполлон Васильевич свернул на Адмиралтейскую, а человек этот медленно прошел мимо, внимательно меня разглядывая.

— Опишите его наружность.

— Ну, среднего роста. Такой стройный, на вид лет тридцать, лицо бритое, интеллигентное. Нос вроде прямой. Волосы и глаза темные. Синий, хорошо сшитый пиджак, серые брюки.

— Вы не замечали, встречался ли еще с кем-либо Аполлон Васильевич?

— Нет. Не примечал.

— А Благоволина встречалась с кем-нибудь?

— Нет, не видел.

— Расскажите, как выглядит дворник, который помогал грузить спирт и медикаменты? Как его зовут?

— Как его зовут, не знаю. Я его видел несколько раз. в компании с нашим сторожем. Как говорят, по пьяной части. Это простой, грубый человек. Рожа всегда красная. Усатый. Рост, пожалуй, выше среднего будет…

На другой день вечером Валя и Саша пришли в ювелирный магазин. С ними были два мобилизованных комсомольца, вооруженные наганами. Анну Ивановну, которая их ждала, отправили домой. Вскоре появились Матвей и Костя с сумками, в которых было все необходимое: карманные фонарики, свечи, спички, два пустых мешка, моток английского шпагата, запасная веревка и маленькая солдатская лопатка.

Ребята с некоторым превосходством оглядели вооруженную охрану. Комсомольцам было лет по четырнадцать. Каждый держал в руке наган, боясь спрятать его в карман.

— Отсюда до утра ни на шаг, — распорядилась Валя. — А мы с ребятами исчезаем. Испаряемся. Света, не зажигать, в магазин никого не впускать. Зажжете спичку — все провалите. А вообще учтите: язык за зубами. Никто не должен знать, где вы были в эту ночь, поняли? Дайте честное комсомольское!

— Честное комсомольское! — громким шепотом поклялись оба юнца.

Валю они почитали за старшую над ними, хотя ей едва минуло шестнадцать.

Валя, Саша, Костя и Матвей с фонариками и свечами в руках, по одному заходили за левую стойку и куда-то исчезали, словно проваливались. В магазине с закрытыми шторами стало совсем темно. Мобилизованным для дежурства комсомольцам сделалось жутко, не столько от темноты и тишины, сколько от загадочного исчезновения молодых чекистов. Куда это они могли испариться?

А тем временем Валя помогла Сашке и Косте спустить в колодец Матвея. Потом спустился Костя, а за ним и Сашка. Валя осталась одна. У отверстия колодца слабо светил фонарь. Но Валя уже привыкла к этому подвалу и чувствовала себя довольно уверенно.

Ребята прошли по знакомому пути четыреста метров и свернули в зловещую пасть второй катакомбы. Она сразу показалась страшнее первой, хотя в ней был такой же твердый грунт, только свод, правда, выше. Можно было идти согнувшись, а не ползти. Метров через триста они стали замечать, что свод становится все ниже, а грунт рыхлее, наконец ноги стали проваливаться по щиколотку. Показалось, что постепенно начался подъем.

Костя отгребал лопаткой землю, но по наклону скатывался новый слой. Сашка и Матвей разгребали вязкую массу и все-таки пробирались на четвереньках вперед. Мешки, веревку и прочие запасы они оставили где-то на полдороге. Стало трудно дышать, огонь в лампах меркнул. Земля сыпалась за воротник, за пазуху. Рубахи намокли от пота, прилипли к телу. Сашка, боясь потерять очки, снял их, засунул в карман гимнастерки и продвигался на ощупь.

Наконец все трое выбились из сил и легли, растянувшись на бок, чтобы осыпь не запорошила глаза.

Вдруг послышался приглушенный грохот и далекий гул, который все усиливался. Ребятам сделалось не по себе. Происходило что-то непонятное. Со свода начала сыпаться земля. Потом гул постепенно стал затихать, откатываться и наконец совсем стих.

— Что такое? — изумился Матвей. — Прямо вся земля задрожала?

— Это, ребята, наверное, землетрясение, — сказал Костя.

— То змеиный след ему привиделся, то померещилось землетрясение, — съязвил Сашка.

— А что это за гул, по-твоему? — спросил Костя.

Гул и грохот надвигались снова. Ребята замерли, прислушиваясь, пока звуки не удалились.

Слух у Сашки был изумительный. Он мог услышать малейший шорох, в то время когда другие абсолютно ничего не слышали.

— Мы прошли по диагонали от первой катакомбы вправо метров шестьсот, — стал рассуждать Сашка. — Значит, мы сейчас находимся под самой серединой Потемкинской улицы, где-то между Соборной и Московской, а там проходит трамвай. Сейчас примерно одиннадцать с чем-то или около двенадцати. Значит, промчались вовсю последние трамваи.

— Верно, — поддержал его Матвей. — Вы заметили, что по этой катакомбе с самого начала независимо от завала, мы движемся по подъему, и, если мы прошли метров шестьсот, значит, мы находимся уже на глубине не четырнадцать-пятнадцать метров, а меньше десяти. Значит, мы приближаемся к такому выходу, который находится не на большой глубине, или мы наткнемся на тупик. И. потом, этот завал, если он образовался постепенно от движения трамваев, протянется не более пяти-восьми метров, а дальше опять будет свободная часть катакомбы.

— Да, но вот этой лопаткой и голыми руками мы пять или восемь метров не пророем, — заметил Костя. — Нужна нормальная лопата и обязательно грабли, придется подняться, наверх.

— Пошли все в подвал, — предложил Матвей. — Нам надо немного подышать и стряхнуть с себя эту пыль, а там что-нибудь придумаем.

Они отползли от завала туда, где лежали мешки, веревка, и направились к колодцу.

Первым вылез Костя. Он высунул голову и увидел, что Валя сидит, мурлыча себе под нос песенку, а по стенам подвала прыгают тени от фонаря. Увидев Костю, она придвинулась к его лицу, посветила фонарем и хмыкнула:

— Ну и вид у тебя! Что вы там, землю носом роете?

— Да, носом, — смиренно согласился он. — Точнее, голыми руками. Наткнулись на завал, а инструмента никакого, — говорил он, вылезая из колодца.

За ним поднялся Сашка, и общими усилиями они вытащили канат с лесенкой, на которой стоял Матвей. Сам он так ослаб, что выбраться не смог бы: рана еще давала о себе знать.

— Я что-нибудь притащу, вы отдыхайте, — Валя тихо вылезла через шкаф в магазин и завыла: — Кто-о жи-и-ве-т п-о-од по-тол-ко-м? Гн-о-о-м!

— Ой! — закричал от неожиданности один из комсомольцев.

— Ха-ха-ха, — засмеялась Валя. — Ну и вояк мне выделили. Еще наганы вам дали!

— Это мы так, — заговорил второй мальчишка. — Мы же в первый раз по-серьезному. А тут ты еще завыла. Где вы там находились?

— Подрастете, узнаете, — торжественно произнесла Валя.

— Ты все же скажи, — настаивал мальчишка, — Раз нас послали, значит, мы должны знать, что делаем. Мы же дали честное комсомольское.

— Вот что, ребята, рассуждать сейчас некогда. Скажите лучше кто где живет?

— Я на Рыбной. Здесь недалеко.

— А я на Московской, квартал отсюда, — ответил второй мальчишка. — А что?

— Хлопчики, бегите во всю прыть домой и притащите лопату и грабли. В общем, что-нибудь такое, чем можно было бы разгребать землю. Смотрите, пароль не перепутайте!

Мальчишки побежали домой, а Валя — в губчека к Горожанину. Но его на месте не оказалось.

— Он у председателя, — объяснил дежурный. — Туда сейчас нельзя. Поймали какую-то важную птицу, лазутчика. Идет допрос.

Однако Валя тихонько приоткрыла дверь в кабинет Бурова, просунула голову и пальцем поманила Горожанина. Валерий Михайлович чуть улыбнулся и вышел из кабинета.

— Что, Валя, нашли что-нибудь еще?

— Ой, Валерий Михайлович, ничего не нашли. Там, Матвей говорит, завал. За лопатами послал меня.

— Ладно. Часа через два я освобожусь и приду. Скажите, чтобы действовали не спеша, осторожно. Прямо скажите, что я приказал не рисковать. У дежурного для них еда приготовлена. Возьмите. Валя притащила в магазин лопату и метлу, а мальчики — один грабли, другой тяпку.