Дэвид Кинг - Битва дипломатов, или Вена, 1814

• Название: Битва дипломатов, или Вена, 1814
• Автор: Дэвид Кинг
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064412-4 («ACT»), 978-5-271-28952-1 («Астрель»)

1814 год.

Побежденный Наполеон сослан на Эльбу.

Главы 216 больших и малых государств собрались в Вене, чтобы на руинах разрушенной наполеоновской империи построить новую Европу... Перед ними стояло множество сложнейших дипломатических и политических проблем, требовавших немедленного решения. Что делать с побежденной Францией? Как разделить только что освобожденные земли? Какую компенсацию предложить семьям погибших? Венский конгресс прославился как самая изощренная «битва дипломатов», в которой сошлись лучшие политические умы тогдашней Европы — элегантный и расчетливый австрийский князь Меттерних, гений и циник — французский посланник Талейран, интеллектуал Александр I и хладнокровный британский лорд Каслри.

Но что же происходило за кулисами Венского конгресса? Книга Дэвида Кинга поможет читателю словно собственными глазами увидеть это.

---

Венская полиция заблаговременно подготовилась к приезду еврейских делегаций. Еще в июле департамент по делам евреев получил задание взять на учет всех видных евреев, проживающих в городе, а как только их соплеменники начали прибывать в Вену, за каждым была установлена слежка. И полицейские сыщики проявляли исключительную бдительность. По докладу одного из агентов, делегаты из Франкфурта приехали «под видом купцов», и шеф полиции намеревался их выслать. По свидетельству историка Энно Крейе, в дело вмешался Меттерних и не допустил изгнания Баруха и Гумпрехта. Как оказалось, он был другом Баруха, знал его со времен коронации императора Франца в 1792 году

Полиция следила практически за всеми более или менее значительными персонами, о прибытии которых сообщала придворная газета «Винер цайтунг». В начале октября в городе появился великий герцог Баденский, и его досье моментально заполнилось рапортами о походах в театр и о ночных увеселениях с актрисами, служанками и дочерью торговца апельсинами и лимонами. Приехал князь Турн-и-Таксис в надежде закрепить семейную монополию на почтовую службу в империи Габсбургов. Князь Пьомбино привез портфель бумаг, подтверждающих, что остров Эльба должен принадлежать ему, а не нынешнему его обитателю Наполеону Бонапарту. А князь Нассау-Вайльбург прибыл в Вену, видимо, лишь для того, чтобы демонстрировать свою необычайную важность и исключительность. По крайней мере он произвел впечатление на русского военного историка Александра Ивановича Михайловского-Данилевского. Явившись к нему на прием, армейский летописец должен был пройти сквозь строй многочисленных лакеев и камердинеров в позолоченных ливреях, замерших у двойных дверей. Князь ожидал его в дальней комнате в величественной позе «короля-солнца». «Я чуть не рассмеялся, увидев эту напыщенную фигуру», — вспоминал историк.

И все-таки у венской полиции дела были и посерьезнее. В город нахлынули любители легкой поживы, мошенники, шарлатаны, куртизанки, картежники-шулеры, среди которых выделялись известный на весь континент игрок в вист Овирн и не менее прославленный шулер господин Рейли, умерший впоследствии в нищете. Картежники обычно сходились в салоне мадам Фрейзер. Гостей сюда притягивали игорные столы, закапанные свечами, а не задушевные беседы за чаем, который, кстати, всегда был холодный. У входа их заливистым лаем встречали две маленькие собачки.

В четверг, 13 октября, через три дня после экскурсии на поле битвы при Асперн-Эсслинге, где летом 1809 года австрийцы одержали победу над Наполеоном, царь Александр нанес визит лорду Каслри — небывалый случай, чтобы монарх навещал министра иностранных дел другой державы. Но дело было неотложное, и царь, дабы избежать конфуза, сделал вид, будто приехал к Эмили Каслри. Повидавшись с ней, государь полтора часа разговаривал с лордом, и беседа получилась тяжелая.

Царя возмутила оппозиция Каслри его планам воссоздания Польши. Александр искренне считал, что его намерения не политические, а сугубо нравственные. Надо покончить с позорным разделом страны, совершенным в XVIII веке. Более того, он намерен дать нации передовую конституцию. Польские патриоты воодушевлены его идеями, говорил царь, и Польшу ждут светлые времена.

Почему Великобритания не может согласиться с его благородными помыслами? И вообще, какое дело Каслри до страны, которая находится так далеко от его островов? Каслри оказался в сложном положении. Он действительно опасался, что планы царя угрожают нарушить равновесие сил в Европе и могут спровоцировать новую войну. С другой стороны, лорд должен был проявить сдержанность, не разозлить самодержца и соблюсти протокольную дистанцию, разделяющую сюзерена и министра.

Конечно, у России есть свои права, согласился Каслри и тут же добавил: но они не должны ущемлять права других стран, прежде всего соседей. Планы царя, вероятнее всего, настроят поляков, живущих в соседних государствах, например в Восточной Галиции, входящей в состав Австрии, на борьбу за независимость, и это скажется на стабильности во всем регионе. Царь заявил: его решение единственно верное в условиях, когда русские армии уже находятся в Польше. Каслри спокойно ответил: права русского самодержца не могут основываться только лишь на завоеваниях.

Стало ясно, что позиции двух стран совершенно не совпадают и примирение на основе личной дипломатии вряд ли возможно. Позднее в тот же день Каслри передал царю меморандум, в котором подытожил их дискуссию (как и протокол, меморандум стал еще одним дипломатическим наследием Венского конгресса). Лорд Каслри написал: он твердо убежден в том, что все теперь зависит от Александра, — «принесет ли конгресс благо человечеству или станет ареной бесстыдной силовой борьбы за господство».

Затем, пока царь до двух часов ночи пребывал в салоне княгини Багратион, лорд Каслри составил еще один меморандум: политика России в отношении Польши «посеет зерна новой войны», «возбудит недоверие между странами и погубит все наши надежды на мир и покой». Британец разослал записку всем союзникам, кроме России.

Действительно, проблема Польши превращалась в главный камень преткновения, «зубную боль» мирной конференции. Британия и Россия не шли на уступки, и дипломаты двух стран косились друг на друга. Однако существовал еще один повод для разногласий — Саксонское королевство.

Географически оба региона были тесно связаны: польские равнины на юге без каких-либо явных природных разграничений сливались с саксонскими низинами. Исторически в конце XVII века ими правила одна и та же династия. В шестидесятых годах XVIII столетия отношения между ними обострились, но Наполеон воссоединил их, создав Саксонское королевство и Варшавское герцогство и подарив их затем королю Саксонии.

Возникала дипломатическая головоломка. Если воссоздать Польшу по планам царя, то конгрессу придется отнять земли у Австрии и Пруссии. Пруссия, потеряв польские территории, потребует компенсацию с тем, чтобы увеличить свое население, как это было обещано, до уровня 1805 года, и возмещение она могла получить только за счет Саксонии. Иными словами, если удовлетворить желание царя, то ничего не останется, как отдать Саксонию королю Пруссии. Оба монарха давно заключили сделку и готовы были отстаивать свои интересы до конца.

Естественно, такой ход событий не устраивал очень многих и на конгрессе, и за его пределами. Король Саксонии не желал уступать ни пяди своей земли, хотя и пребывал в заточении в прусской тюрьме. Представитель короля на конгрессе граф Фридрих Альбрехт Шуленбург протестовал как мог, несмотря на обструкцию. Пруссаки отказались признавать его полномочия как официального делегата и требовали от других поступать таким же образом.

В защиту саксонских бедолаг выступил, конечно же, Талейран. И сделал он это в своей обычной насмешливо-саркастической манере. Когда пруссаки аргументировали свое право на Саксонию предательством ее короля по отношению к союзникам, Талейран наивно спросил: «Разве сей грех не лежит на всех нас?» Разве Австрия, Россия и Пруссия не клялись в разное время в верности Наполеону? Все в Вене в тот или иной момент заявляли о преданности завоевателю, все, исключая Каслри и его Британию. Почему же наказание должен нести только король Саксонии?

И в салонных альковах, и на званых ужинах, и на приемах в посольствах Талейран клеймил территориальные претензии пруссаков как «аморальные», «безрассудные» и даже «преступные». Если Пруссия завладеет Саксонией с ее крепостями, замками, дворцами и землями, предупреждал Талейран, то Европа получит в самом центре могущественное государство, способное угрожать не только Франции, но и всему континенту.

Представители германских государств и княжеств большей частью были солидарны с Талейраном. Убедительнее всех высказался герцог Саксен-Кобург-Заальфельдский. Пруссия не имеет никаких оснований для завоевания Саксонии, по крайней мере по международному праву. Не было и факта капитуляции. Король не отрекался и никогда не отречется от своих прав. Выносилось ли какое-либо решение международного суда или трибунала? Никакого суда не было, и королю следовало бы предоставить право на самозащиту.

А что желает народ Саксонии? Ему нужен свой король, законный король, Фридрих Август. И кроме того: разве лидеры конгресса хотят создать прецедент, когда одна держава сбрасывает с трона законного сюзерена соседней страны и захватывает ее территорию? Такие методы ничем не отличаются от своевольных действий Наполеона Бонапарта. Неужели нас ничему не научили кровавые уроки последних двадцати лет?

Сентенции герцога никак не повлияли на пруссаков. Они воевали и проливали кровь не для того, чтобы выслушивать нотации побежденного врага и мелкотравчатых князьков, подпавших под его влияние. Они чувствовали за собой и сильную руку русского царя — государь настолько прогневался, что угрожал взять вожжи в свои руки. Русская армия в Саксонии, и Александр в любой момент может отдать ее своему союзнику