Наталья Соколова - Под кровом Всевышнего

• Название: Под кровом Всевышнего
• Автор: Наталья Соколова
• Жанр: Религия
• Год: 2005
• ISBN: 5-89424-054-9

«Под кровом Всевышнего» — автобиографическая книга. Автор воспоминаний — Наталия Николаевна Соколова, дочь известного духовного писателя, доктора химических наук, профессора Николая Евграфовича Пестова.

Рожденная и воспитанная в православной московской семье, с детства окруженная людьми глубоко верующими, девочка очень рано начинает понимать, что в жизни не бывает ничего случайного. В цепи всех описываемых в воспоминаниях событий, встреч с удивительными людьми автор неизменно видит Божий Промысел. Ярко, образно повествуя о своем нелегком жизненном пути, испытаниях, выпавших на долю жены священника, матери пятерых детей, Наталия Николаевна старается убедить читателя в истинности слов Спасителя: Не оставлю вас сиротами, приду к вам. Я с вами во все дни до скончания века. «Буду рада, — пишет она в заключение, — если прочитавшие мой труд поймут, что Господь близко, что Он всегда нас слышит и не оставит без Своей помощи».

Автор рассказывает о жизни православной семьи с ее радостями и горестями, уделяя большое внимание вопросам христианского воспитания детей. Не случайно свои воспоминания Наталия Николаевна посвящает всем православным женщинам.

---

— Вот сколько пережила моя мама, — сказал Володя, — в какие времена мы живём... Но мама моя не упала духом, молилась, верила и жила надеждой... А вы смогли бы пережить такие испытания?

— Очень тяжёлые испытания веры, — отвечала я, — только с Божьей помощью это возможно. Но я знаю, что Господь никогда не пошлёт нам страданий выше наших сил. Он всегда укрепит и поможет.

— Тогда нам с вами можно будет идти по одному пути, — радостно сказал Володя.

И мы пошли молча, пока не поймали машину, на которой я уехала, пожав жениху руку.

От избытка чувств не говорят, но молча открывают свои сердца перед Господом. И Господь, всегда пребывающий с нами, наполняет души вверившихся Ему неизречённой радостью, блалсенством... Так было и с нами. Видно, такой радостью сияло моё лицо, когда я, до смерти голодная, вернулась домой. Мама дивилась моему аппетиту... Ей все хотелось узнать, что у нас было: объяснение в любви или «предложение», как это бывает в романах. А у нас с Володей ничего не было. Было одно желание — исполнить волю Божию.

Конечно, папочке своему я все рассказала. При следующем разговоре с Володей один на один папа спросил его:

— Вы собираетесь жениться?

— Нет! — был ответ.

Папа передал этот ответ маме, и она расстроилась ещё больше. А я понимала, что нам пока ещё не следует торопиться. Ведь я ещё училась, а жизнь была тяжёлая, многие голодали, все было дорого, последствия войны давали о себе знать.

Второй раз Володя приезжал ко мне, чтобы сообщить о смерти матушки отца Михаила. Не прошло ещё сорока дней

со дня кончины отца Михаила, как супруга его мирно отошла ко Господу. Говорят, что перед концом отец Михаил говорил жене: «Ты тут долго без меня не задерживайся...» Господь исполнил желание слуги Своего, соединив супругов снова вместе для вечного счастья.

Общая радость

В конце 1947 года в стране была произведена денежная реформа. Говорили о том, что немцы в войну выпустили много фальшивых советских денег, чтобы подорвать нашу экономику. Мы видели, что бумажные рубли, десятки, сотни так обесценились, что в деревнях ими оклеивали стены. На рынке крестьяне собирали деньги мешками, а цены этим бумажкам не было. Все было очень дорого, рыночные цены на продукты были в сто раз выше, чем цены на те же продукты по карточкам. Но главная радость реформы состояла в том, что все карточки были сразу отменены. Впервые после семи лет карточной системы в конце декабря 1947 года люди смогли войти в магазин и купить себе что угодно и сколько угодно. Такого неподдельного ликования на улицах Москвы я ни разу ещё не видела. Прохожие поздравляли друг друга, указывая на магазины: «Войдите! Там все есть! Бери сколько хочешь! Наконец-то мы почувствовали, что война окончена!»

Получив зарплату новыми деньгами, все сразу стали богаты и сыты. Казалось, некоторые обезумели от счастья. Я видела мужчину, который шёл по улице, обвешанный баранками и маленькими сушками, как бусами, как поясами и через плечи. Со смехом, приплясывая, люди показывали один другому охапки хлеба и других продуктов. Мануфактура, одежда, обувь — все стало вдруг всем доступно. Кончилась проблема — где и что «достать», народ вздохнул облегчённо.

Был декабрь месяц, лежал снег, морозило. Володя опять провожал меня через пустые поля до дороги на Москву. Стемнело, прощаться не хотелось.

— Что ж, будем ждать до весны? — спросил меня Володя.

— Что будем ждать? — не поняла я.

— Да нашу свадьбу, — пояснил он.

Тогда я рассказала ему о своём разговоре с отцом Митрофаном, который сказал мне: «Чем скорее поженитесь, тем лучше. Володя нужен Церкви Божией».

— Ну, тогда можно обвенчаться и мясоедом, то есть после Святок, — решил Володя.

— Надо все обсудить с родителями, — сказала я.

Он согласился, и мы назначили день так называемого сговора. Он приходился на 31 декабря — день именин моей мамы, когда все встречают Новый год. На этом решении мы и расстались, не сказав друг другу ни слова любви, только руки пожали и обещали молиться. Не скажу, чтобы чувств у нас не было, но исполнялись слова Священного Писания: «Уповающий на Господа хранит себя, и лукавый не приближается к нему».

В тот день, когда Володя пораньше ушёл с поминок, мы на некоторое время остались среди дня одни в доме. Мать с братом куда-то ушли, может быть, нарочно задержались на поминках в соседнем доме, у отца Михаила. Тогда мы с Володей решили вместе помолиться. Мы читали мой любимый акафист Сладчайшему Иисусу Христу. Вечером этого дня я сообщила папе, что Володя заговорил о свадьбе. Какою же радостью просияло лицо отца! Он подошёл к иконам, благоговейно перекрестился широким крестом. Некоторое время он молча молился, благодаря Господа, что Он услышал наши молитвы. Потом папочка обнял меня, поцеловал и сказал: «Милостив Бог, все будет хорошо!» Потом он позвал в кабинет маму и сказал: «Зоечка! В день твоего ангела к нам придёт Владимир Петрович. Будем обсуждать вопрос о свадьбе нашей дочки с Володей».

— Что? Как? О свадьбе? — воскликнула мама и села в кресло.

— Мы разве не видели, к чему идёт дело? Так слава Богу! — сказал отец.

Тут мама тоже просияла, заулыбалась и сказала:

— Ну, слава Богу! Теперь, дочка, забудь все, что я говорила тебе напротив... Теперь твой Володя — мой будущий зять, и я его буду любить, как родного...

Мама хотела поздравить меня, но я возразила:

— Да ведь поздравляют-то после свадьбы! Вот приедет Володя и решит, как все будет, а пока будем молиться. Только мы не хотим ждать до весны, до Пасхи. Церкви нужен дьякон.

Мамочку свою я с этого момента не узнавала. Куда делись её вздохи, её подозрительность, её опасения? Теперь голова её была занята заботой о венчальном платье, о свадебном столе, о гостях и т. п. Мама вздыхала теперь только о том, как будет огорошен её любимец Володя Даненберг, как будут огорчены его родители, ведь они надеялись видеть меня своей снохой, а мамочка мечтала, что Володя Даненберг будет её зятем. Ей очень нравилось, как он, раскланиваясь с ней, целовал руки.

— Нет, твой Володя мне ручку целовать не будет, — с досадой сказала мама.

— Он-то тебе целовать руку не будет, — ответила я, — а ты ему будешь руку целовать.

— Что? Как? — засмеялась мама.

— Бог милостив, может быть, даст и это, — с надеждой, взглянув на образа, сказал отец.

Сговор

В день своих именин мама напекла, как обычно, пирогов с грибами, постелила белую скатерть, поставила на стол варенье. Все кругом было прибрано, всех охватило торжественное состояние, все мы ждали Володю, который должен был прийти уже не как гость, а как долгожданный жених. Мамочка моя боялась, что знакомые придут её поздравлять, а потому заранее предупредила кого могла, что пойдёт вечером в храм, «чтобы встретить Новый год с молитвой». Но телефонов в те годы почти ни у кого не было, поэтому случилось то, чего мы боялись. Пришла Ольга Васильевна Оболенская, бывшая княгиня, пришла Ольга Серафимовна Дефендова, бывшая монахиня Марфо-Мариинской обители. Приехал Володя, и папа быстро проводил его в свой кабинет, не желая до времени знакомить его с нашими друзьями, ведь родители мои ещё не объяснились с ним и не могли называть Володю моим женихом. Мама занялась с гостями, накормила их. Ох и характер был у моей мамочки — такой открытый, что ей невмоготу было сдерживать своё волнение. Гости заметили что-то необычное в поведении хозяйки, переглядывались с недоумением. Наконец Зоя Веньяминовна не выдержала, позвала в кухню Ольгу Серафимовну и откровенно сказала ей:

— К нам пришёл человек, с которым нам необходимо переговорить. Нам нужно остаться своей семьёй... Уж вы нас извините, но уходите скорее и уводите с собой Оболенскую.

Ольга Серафимовна обладала большим умом и чуткостью. Она тут же все поняла и сказала:

— Не беспокойтесь, через пять минут нас тут не будет. Она вдруг заторопилась, стала быстро одеваться и прощаться, говоря:

— Ах, я опаздываю, меня ждут...

Ольга Серафимовна открыла дверь и вдруг схватилась за глаз:

— Ой, ой! Как больно! Ой, мне в глаз что-то попало! Скорей воды. Ой, нет, не помогает, режет ещё сильнее. Вот горе-то! Нет, надо к врачу, так можно и глаз потерять. Скорее ведите меня к врачу! Я сама не дойду, слезы из глаз, ничего не вижу... Ольга Васильевна, помогите мне. Ведите меня в глазную поликлинику, тут недалеко. Километр, не больше, мы и пешком дойдём. Только скорее, а то я могу глаз потерять, — говорила без умолку Ольга Серафимовна, закрывая лицо руками.

Мама не замедлила одеть Оболенскую, поручила ей взять под руку Ольгу Серафимовну и закрыла за ними дверь.

Папа и Володя вышли в столовую. Оба смеялись. «Ну и артистка Ольга Серафимовна, — говорил отец, — я и не знал за ней такого таланта». Родители усадили за стол улыбавшегося Володю и стали радушно угощать его. У меня в памяти не осталось подробностей того вечера, но только помню, что все были веселы и довольны.