Анатолий Ромов - Искатель. 1990. Выпуск №3

• Название: Искатель. 1990. Выпуск №3
• Автор: Анатолий Ромов
• Жанр: Детективная фантастика

На I, II, IV страницах обложки рисунки Геннадия НОВОЖИЛОВА

На III странице обложки рисунок Бориса МОКИНА

---

— Сергей Леонидович, что вы скажете по этому поводу?

— То же, что уже сказал. Меднова ошиблась. Я ей не звонил.

Алена без всякого интереса посмотрела на меня. Отвела глаза в сторону. Посидев так, сказала:

— Знаете, я сейчас подумала. Пожалуй, я действительно ошиблась. Это звонил не Лотарев.

Молодец, Алена. Если б я мог, я бы ее сейчас расцеловал. Хотя ее жертва напрасна. Все равно ведь я во всем признаюсь. Рахманов внимательно посмотрел на Алену.

— Не Лотарев?

— Не Лотарев.

— Выходит, вы отказываетесь от своих показаний?

— Отказываюсь. — Улыбнулась. — Я ошиблась. Мне звонил совсем другой человек.

Рахманов довольно долго смотрел в окно. Повернулся:

— Что ж, в таком случае очная ставка закончена. Пожалуйста, подпишите протокол. — Подождал, пока Алена подпишет протокол. — Посидите в холле. У меня будет к вам несколько вопросов.

Алена вышла, выразительно глянув в мою сторону. Рахманов снял очки, протер стекла.

— Сергей Леонидович, до очной ставки у меня были еще некоторые сомнения относительно вашей искренности. Но теперь... Теперь мне абсолютно ясно: девятого Медновой звонили вы. И сейчас вводите следствие в заблуждение. — Помедлив, Рахманов надел очки. — Вы ведь понимаете, что значит для следствия чистосердечное признание? — Он положил передо мной бумажный квадратик. — Узнаете?

Вглядевшись, я узнал квитанцию, которую когда-то заполнил, заказывая разговор с Аленой.

— Вам знакома эта квитанция?

— Нет, — автоматически сказал я. Тут же добавил: — То есть не знаю. Может, и знакома.

Казалось, голубые глаза Рахманова всего лишь рассматривают стену за моей спиной. Но я уже понял: безобидность этого взгляда кажущаяся. Взяв квитанцию, Рахманов вложил ее в папку.

— Учтите, квитанция будет отдана на почерковедческую экспертизу. Так что самое для вас благоразумное рассказать все.

— Андрей Викторович, разрешите немного подумать?

— Немного, это сколько?

— Ну, хотя бы несколько часов.

— Пожалуйста. Но не затягивайте раздумье.

Подписав мой пропуск, Рахманов встал. Выйдя вместе со мной, сказал сидевшей в кресле Алене:

— Елена Владимировна, я сейчас. Посидите еще немного.

Спустившись вместе со мной, Рахманов кивнул. Я ответил тем же и вышел на улицу. Сел в машину. Подумал: хлопот у меня явно прибавилось. Прежде всего надо срочно ехать к Сашке. Потом — Алена. Здесь, у прокуратуры, Вадим Павлович может не появиться. Но в городе? Ведь если он связан с Верой, то мог узнать, где учится Алена. Правда, вероятность, что Вадим Павлович будет ждать меня у иняза, мизерная. Уж тем более у Алениного дома. И все же... На всякий случай я внимательно осмотрел двор. Не заметив ничего подозрительного, стал ждать. Минут через двадцать в подъезде прокуратуры показалась Алена с дорожной сумкой. После того, как она села рядом, я спросил:

— Ты что, прямо с картошки?

— Ну да. Следователь ко мне приезжал позавчера. И вот сегодня снова заявился. Привез прямо сюда. На машине из Шатуры. Представляешь?

Мы посидели молча, разглядывая осенний двор. Вдруг Алена уперлась лбом мне в плечо:

— Знаешь, мне почему-то кажется, что ты мне не рад.

— Еще как рад...

— У тебя серьезные неприятности?

Серьезные неприятности... Да на меня объявлена настоящая охота. Единственное, что меня сейчас занимает, это как подавить страх. Я боюсь и ничего не могу с этим сделать. Но вместо того чтобы объяснить все это Алене, я лишь прикоснулся губами к ее виску:

— Никаких неприятностей. Просто временные трудности.

Алену я высадил у ее подъезда. Нарочно подождал, пока она махнет мне с балкона. И поехал к Сашке в клинику.

Пропустив меня в свой кабинет и войдя следом, Сашка прикрыл дверь. Повернул торчащий в скважине ключ. Подождал, пока я сяду на стул. Сам уселся на медицинскую кушетку. Выслушав мой рассказ, несколько секунд молчал. Потом сказал:

— Серый, надо звонить в прокуратуру и сознаваться во всем.

— Надо — значит надо.

— Тогда так: звони сейчас своему Рахманову. Сообщи, что хочешь приехать к нему со своим другом Чирковым Александром Александровичем и рассказать все, ничего не скрывая. При этом учти: разговаривать вместе в прокуратуре не дают. Выслушивают каждого отдельно. Так что поставим друг другу одно условие.

— Какое?

— Условие простое: мы перестаем темнить. Говорим в прокуратуре все как было. Сдать в милицию Вадима Павловича можно только так. И не иначе. Давай проявим при этом элементарную щепетильность. Хорошо? Договоримся не впутывать в это дело лишних людей. И в первую очередь твоего друга Володю Глинского. Человек отдал нам мастерскую. Вообще, доверился. Думаю, вряд ли ему доставит удовольствие таскаться на допросы. Ну и все остальное. Согласен?

— Согласен. Собственно, я сам хотел тебе это сказать.

В прокуратуре, получив пропуска, мы поднялись к Рахманову. Войдя в кабинет, я первым делом представил Сашку:

— Андрей Викторович, вот Чирков Александр Александрович. Мой друг. О нем я вам говорил.

— Очень приятно. Садитесь. Я слушаю.

Мы уселись. Сашка посмотрел на меня.

— Андрей Викторович, Сергей объяснил мне, в чем дело. В общих словах. Хочу сказать сразу: во всем виноват я.

— В чем, во всем?

— В том, что я попросил Сергея отвезти этих двух ребят. Куда они скажут.

— Двух ребят, каких?

— Сергей сказал, что их зовут Юра и Женя.

— Юра и Женя... — Рахманов посмотрел на стол. — Зачем вам это было нужно — чтобы Лотарев отвез Юру и Женю?

— Мне это совсем не было нужно. Это было нужно... одному человеку.

— Какому человеку?

— Н-ну... я знаю только, что его зовут Вадим Павлович.

— Вадим Павлович... Это что, ваш знакомый?

— Нет. Года три назад я ему сделал операцию. Пластическую.

— Вы изменили ему внешность?

— Совершенно верно. Изменил внешность.

Рахманов замолчал, на этот раз надолго. Снял трубку, набрал номер телефона. Сказал:

— Алексей Михайлович, зайдите ко мне. Да, прямо сейчас.

Через минуту в кабинет вошел невысокий худой человек. Одна рука у него была скрючена.

— Алексей Михайлович... — Рахманов кивнул на Сашку: — Этот молодой человек — Александр Александрович Чирков хочет кое-что рассказать. Пожалуйста, допросите его.

Когда они вышли, Рахманов посмотрел на меня.

— Сергей Леонидович... Насколько я понял, вы тоже хотите что-то рассказать?

— Хочу.

Я рассказал все, что скрыл от Рахманова раньше. Когда я сказал, что после ночевки на базе ко мне утром подошла собака, Рахманов вдруг оживился:

— Вы говорите, собака стояла рядом с вами и смотрела, как вы рисуете?

— Да. Стояла и смотрела. Можно сказать, любовалась.

— Странно. Даже не сделала попытки зарычать? Или укусить?

— На отдыхающих она не бросается.

— Ну а как же ночью? Когда вы перелезали через забор?

— Ночью ее привязывают. Я лез с другого конца. Так что меня она только услышала. Потявкала и замолчала.

— Понятно. Скажите, вы не помните ее кличку?

— Кличку... — Я попытался вспомнить, как же называл собаку сторож. — Кажется, Дик. Да, точно, Дик.

— Дик. Собаку зовут Дик.

— Правильно, Дик. И все же странно. На меня, например, этот пес бросался как бешеный.

— Что, прямо на территории базы?

— Нет, когда я стоял у сетки. Но на территории базы Дик тоже все время скалился. Думаю, если бы не хозяин, он бы меня наверняка разорвал.

— Странно. Хотя... — Я вспомнил, как Дик бросился на меня при попытке сложить и убрать этюдник. В последний день, когда за мной заехал Сашка. Рахманов поправил очки:

— Да? Хотя?..

— Ну... Этот Дик вообще странная собака.

— Что значит «странная собака»?

— Так, ни с того ни с сего на меня набросился. Хотя все дни до этого относился дружески.

— Интересно. Как же это было? И когда?

— В последний день. Двенадцатого июля. Когда все уехали.

Я рассказал, как Дик чуть не сорвался с цепи, пытаясь помешать мне убрать этюдник. Выслушав, Рахманов хмыкнул:

— Забавно. Только почему вы раньше об этом не рассказали?

— Что тут рассказывать? Подумаешь, собака взбесилась. Да и рассказывать об этом не было повода. Я ведь только сейчас сообщил, что уехал не на электричке, а на машине с Чирковым.

— Понятно... — Взяв ручку, Рахманов начал ее изучать. Положил. — Может, этот Дик на вас бросался, потому что не обучен?

— Не знаю... Вообще-то это матерая псина.

— Уж матерая... Спорить готов, ей не больше трех лет.

— Не знаю. Мне показалось, собака взрослая. Вообще, какое это имеет значение?

— В данном случае, наверное, вы правы. Никакого. Что ж, перейдем к вашей поездке в Москву.

Рахманов продолжил допрос. Причем в том же духе. Записывал каждое слово, уточнял детали. Наконец, закончив, передал мне протокол.