Отто Рюле - Исцеление в Елабуге

• Название: Исцеление в Елабуге
• Автор: Отто Рюле
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Мемуары известного немецкого антифашиста Отто Рюле – это правдивый и интересный рассказ очевидца о разгроме немецко-фашистских захватчиков под Сталинградом и пленении многотысячной армии Паулюса, это откровенная исповедь об исцелении от «коричневой чумы» тысяч немецких военнопленных и обретении ими здравого смысла, человеческого достоинства и родины.

---

И снова в душе возникал вопрос: по какому закону, кто дал право тянуть немецких солдат на берега Волги? Я не мог ответить на этот вопрос. И все же где-то в глубине сознания я уже начинал понимать, что необходимо беспощадно восстать против самого себя и против всех тех, кто ввергнул нас в эту катастрофу.

30 января 1943 года ровно в тринадцать часов немецкие и румынские части, находившиеся вокруг руин универмага, прекратили огонь. Белые флаги и просто платки, вывешенные на развалинах, возвестили о капитуляции. Русские тоже перестали стрелять.

И вот появились победители – крепкие, румяные, в меховых шапках, в валенках и полушубках. Автоматы на груди или в руках. «Жизнь и смерть» – невольно промелькнуло у меня в голове сравнение, когда я увидел здоровых, сильных красноармейцев и призрачные фигуры немецких солдат, вылезающих из подвалов.

В плен нас взяли без особых инцидентов. Раненые, сидящие в подвале, при слабом свете свечи сначала увидели на лестнице валенки, потом полушубок и наконец всю фигуру советского офицера. Он спускался в сопровождении нескольких автоматчиков. Некоторые из немцев подняли руки вверх, на что советский офицер не обратил никакого внимания. На ломаном немецком языке он спросил, есть ли тут командиры и не осталось ли у кого оружия. Между тем автоматчики осветили карманными фонариками все углы подвала и затем тихо, словно боясь потревожить покой тяжелораненых, что-то сказали офицеру по-русски. Тот в свою очередь обратился к доктору Герлаху:

– Врачи остаются с ранеными. Все остальные, кто может передвигаться, выходите наверх.

После этого офицер достал из полушубка пачку папирос и угостил Герлаха и меня. Так я взял в руки первую в жизни папироску. Старший лейтенант дал нам прикурить и заверил нас, что жизнь всех военнопленных гарантирована, а раненые получат медицинскую помощь.

Такой была наша первая встреча с победителями, которых мы так боялись. Русские вели себя по отношению к нам предельно корректно и гуманно. Это особенно чувствовалось после всего пережитого, когда мы долгое время страдали от бесчеловечности собственного командования.

И вот я вместе с легкоранеными выбрался на свет божий из подвала, где последние дни находился под флагом Красного Креста. День клонился к вечеру. Пленные стояли кучками. Здесь было несколько тысяч немецких и румынских солдат. Все они походили на призраков. Как жалко они выглядели!

И все же этим людям никто не разрешал капитулировать. Приказ бороться до последнего солдата, до последнего патрона никто не отменял. И словно в доказательство этого неожиданно со стороны штаб-квартиры командующего армией немецкие зенитки начали обстрел пленных. От разрывов снарядов погибло несколько солдат и раненых.

Однако вскоре капитулировал и сам командующий со своим штабом.

30 января 1943 года в сводке вермахта говорилось буквально следующее: «Положение в Сталинграде без изменений. Мужество защитников непреклонно».

***

Сдача в плен была горькой и тяжелой. Во мне жили старые понятия, и ничего нового я тогда не мог себе представить.

Проваливаясь в снег, я шагал в колонне пленных. Мы шли мимо разрушенных зданий, мимо сожженных танков и разбитых орудий. Перешагивали через каски и замерзшие трупы. Шли медленно, падали, вставали и снова шли – и так не больше одного километра за час.

Повсюду на нашем пути мы видели русских жителей. Были случаи, когда они выкрикивали в наш адрес гневные слова. Этому я нисколько не удивлялся. Меня удивляло другое: когда кто-нибудь из таких разгневанных слишком близко подходил к нашей колонне, сопровождавшие нас советские солдаты стреляли в воздух.

31 января 1943 года толпа шатающихся пленных добрела до первого на своем пути лагеря для военнопленных. Он находился в двадцати километрах южнее центра Сталинграда, в городе Красноармейске.

По дороге все говорили о том, будто Гитлер произвел Паулюса в генерал-фельдмаршалы. Потом пошел слух, что 31 января командующий 6-й армией вместе со своим штабом и генералами сдался в плен.

Штаб армии сдался без единого выстрела. Капитан тонущего корабля и офицеры его штаба спасли свои жизни, хотя в течение нескольких недель они угрожали своим солдатам расстрелом за подобный шаг.

Такого еще не было в анналах прусского офицерского корпуса. Многие из солдат ждали, что командующий попытается как-то объяснить им причину постигшей их трагедии, проявит знак единения с ними. Ничего подобного. Произведенный в последнюю минуту в генерал-фельдмаршалы, командующий армией даже в плен катил, наверное, в автомобиле, а мы в это время плелись по снегу.

И все-таки очень хорошо, что Паулюс и большинство его генералов не погибли в бою и не пустили себе пулю в лоб, чего ждал от них Гитлер. Тогда бы нацистская пропаганда начала кричать о предательстве в 6-й армии и сочинила бы свой «героический эпос».

Ошибки и вина командующего и генералитета 6-й армии не в том, что они сдались в плен, а в том, что они своевременно не приказали всем своим подчиненным сдаться в плен.

Ошибки и вина командующего армией также и в том, что Паулюс капитулировал лишь для самого себя, а но для всех оставшихся в живых солдат 6-й армии. Ждали, что хотя бы 31 января командующий прикажет капитулировать остаткам армии, в том числе и войскам генерал-полковника Штрекера, на севере котла. Но даже в этот последний час Паулюс оказался послушным приказу фюрера: каждая часть окруженных войск подчинялась непосредственно верховному командованию. Так 2 февраля 1943 года окончилась борьба на северном участке.

***

Попав в плен, я еще не знал всех причин, которые привели 6-ю армию к гибели. Однако мне было ясно, что эта катастрофа произошла не только по вине военных специалистов. В зимней битве на Волге, как нигде, сказались и разоблачили себя наша политическая бессовестность и моральное разложение. Содрогаясь от ужаса, я начинал понимать, что до сих пор служил грязному делу.

Часть вторая Размышления в товарном вагоне

С неизвестной целью

Начало марта 1943 года.

Пыхтя и тяжело вздыхая, ползет товарный состав по равнине. Паровоз, далеко не из последних марок, стонет и охает, как старик. Двадцать пять вагонов тоже видали виды. Каждый из них не длиннее семи метров. И каждый, катясь по рельсам, подвергал себя огромному риску. Вагоны трещали и скрипели, словно хотели оторваться друг от Друга.

«Так-так-так…» – перестукивают колеса.

Вот уже три дня и две ночи, как мы в пути. Как долго еще будет продолжаться наша поездка?

И вообще, куда нас везут?

– Нас наверняка упрячут в Сибирь, – говорит майор фон Бергдорф. Он сидит на верхних нарах. – Сначала нас везли на север, а теперь мы повернули в восточном направлении. Готов спорить, что нас везут в Оренбург. Это на Транссибирской магистрали. Такую прогулку немецкие и австрийские пленные уже проделали в первую мировую. Правда, тогда за озером Байкал не было большевистских лагерей.

Сидя на своем месте, майор мог наблюдать за местностью через маленькую дырочку в крыше вагона. Он пытался по солнцу определить направление, в котором идет наш состав. Как старший по званию и старший по вагону, майор не терпел никаких возражений. По собственному усмотрению он распределил места, где кому ложиться. Раньше он был командиром артиллерийской батареи, но и в плену действовал точно так же. Он распорядился, кому спать на нарах, кому прямо на полу. При этом майор руководствовался отнюдь не возрастом и состоянием здоровья пленных, а в первую очередь их воинским званием и кругом знакомства. В результате каждый штабной офицер и капитан, разумеется, получил лежачее место. Господин Бергдорф не забыл нескольких старших лейтенантов и тех офицеров, которые симпатизировали ему. Остальные места распределялись уже без его указаний.

Разумеется, положить все сорок четыре человека на нары было невозможно. Правда, можно было ежедневно меняться местами. Однако против такого порядка запротестовали старшие по чину. Вот и получилось, что двенадцать человек день и ночь ехали сидя на холодном полу, прижавшись друг к другу спинами.

В число этих двенадцати попал и я. Своей спиной я опирался на спину старшего лейтенанта из Эслингена на Неккаре. Звали его Геральд Мельцер. Познакомился я с ним в лагере еще в Красноармейске. В котле он командовал взводом счетверенных зенитных установок. Когда 20 января у него кончились боеприпасы, он вместе с оставшимися в живых тремя солдатами укрылся в одной балке.

– Послушайте только этого провидца, – обратился ко мне Мельцер. – И откуда только ему известно, что. нас везут именно в Оренбург, а не куда-нибудь в другое место? До сих пор ни одному из нас не удалось увидеть название хоть одной станции. Сегодня утром я целый час смотрел в эту дырочку. Мы проехали два вокзала, но ни на одном из них я не видел таблички с названием.