Айзек Азимов - Стальные пещеры

• Название: Стальные пещеры
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26306-6

Самые знаменитые сыщики в мировой фантастике — детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо, землянин и космонит, способны расследовать самое запутанное преступление. Даже если нарушен один из Трёх законов роботехники.

---

— То есть, — сказал Бейли, — председатель выслушает меня, Фастольфа и Амадиро, а затем вынесет решение?

— Возможно. Однако, сэр, он может и не прийти к окончательному выводу и потребовать дополнительных доказательств, или дополнительного времени на размышления, или того и другого.

— А если председатель примет решение, Амадиро согласится с ним, если оно будет не в его пользу? И доктор Фастольф, если оно будет против него?

— Оно не абсолютно обязательно. Почти всегда находятся люди, не желающие смириться с решением председателя, а доктор Амадиро и доктор Фастольф — оба настойчивы и упрямы, если судить по их поступкам. Однако большинство членов Законодательного собрания поддержат председателя, каково бы ни было его решение, и при голосовании тот, с кем председатель не согласится, будь то доктор Амадиро или доктор Фастольф, останется в незначительном меньшинстве.

— Наверно, Жискар?

— Почти наверно. Председатель занимает свой пост тридцать лет, причём Законодательное собрание может переизбрать его на ещё один тридцатилетний срок. Однако, если Собрание проголосует против какого-либо решения председателя, ему придётся тут же подать в отставку, и правительственный кризис будет продолжаться, пока Собрание в обстановке ожесточенных дискуссий не найдёт нового председателя. Мало какой депутат захочет пойти на подобный риск, и шансы, что большинство проголосует против председателя с такими последствиями, ничтожны.

— В таком случае, — сказал Бейли тоскливо, — всё зависит от этой утренней встречи.

— Вполне вероятно.

— Спасибо, Жискар.

Бейли мрачно обдумывал и перепроверял цепь своих рассуждений. Они казались многообещающими, но неизвестно, какие возражения найдёт Амадиро и каким окажется председатель. Встречу эту устроил Амадиро, и, значит, он уверен в себе, в своей победе.

Тут Бейли вспомнил, что опять, когда он засыпал, обнимая Глэдию, он осознал — во всяком случае так ему показалось — смысл случившегося на Авроре. Всё выглядело ясным, очевидным, неопровержимым. И вновь, в третий раз, всё словно стерлось, словно ничего вообще не было.

И его надежды тоже исчезли.

72

Дэниел проводил Бейли в комнату, где был сервирован завтрак — более уютную и домашнюю, чем парадная столовая. Небольшая, просто убранная — стол и два стула исчерпывали всю мебель, и Дэниел не отступил в нишу (ниш вообще не было), а ушёл, и на минуту Бейли оказался в ней один, совершенно один.

Разумеется, относительно один. По первому зову мгновенно явятся роботы. И всё же это была комната для двоих, комната, смущенно подумал Бейли, для влюбленных.

На столе виднелись две горки… оладий? Только пахли они не оладьями, хотя и очень аппетитно. Два судка с чем-то вроде растопленного масла (но кто его знает!) стояли сбоку от тарелок. И кофейник с горячим якобы кофе, который он уже пробовал — без всякого удовольствия.

Вошла Глэдия, одетая довольно строго. Волосы у неё поблескивали, точно она только что сделала прическу. Она остановилась с легкой улыбкой на губах.

— Элайдж?

— Как вы, Глэдия? — с запинкой сказал Бейли, пойманный врасплох, и вскочил.

Она словно не заметила. Лицо у неё было весёлым, беззаботным.

— Если тебе не нравится, что Дэниела тут нет, не тревожься. Он в полной безопасности. Ну а мы… — Она подошла к нему почти вплотную и медленно прикоснулась пальцами к его щеке, как когда-то давно на Солярии, и звонко засмеялась. — Вот всё, что я сделала тогда, Элайдж. Ты помнишь?

Бейли молча кивнул.

— Ты хорошо спал, Элайдж? Садись же, милый.

Он сел.

— Очень хорошо. Спасибо, Глэдия. — Он поколебался, но решил обойтись без нежных слов.

— Не надо меня благодарить, — сказала она. — Я выспалась так, как давно уже не высыпалась. Но только потому, что ушла, когда убедилась, что ты крепко уснул. Если бы я осталась — а мне только этого и хотелось, — то не сумела бы оставить тебя в покое и ты бы не отдохнул по-настоящему.

Он понял, что молчать нельзя.

— Есть вещи, которые важнее от-т-дыха, Глэдия, — произнёс он с запинкой таким нравоучительным тоном, что она опять засмеялась.

— Бедный Элайдж! Как ты смущен!

От её слов он смутился ещё больше. Он ожидал сожаления, отвращения, стыда, притворного безразличия и был к ним готов — но не к такой весёлой игривости.

— Не мучайся так, — сказала она. — Тебе надо поесть. Вчера вечером ты почти ничего не ел. Запасись калориями и сразу почувствуешь прилив сил.

Бейли с сомнением взглянул на псевдооладьи.

— А! — воскликнула Глэдия. — Ты же, наверное, никогда их не видел. Солярианское блюдо. Блинчики! Мне пришлось ре- программировать моего повара, иначе они у него не получались. А главное, нужна импортная мука с Солярии. Аврорианские сорта зерна не годятся. А делают блинчики с начинкой. Самой разной — есть тысячи рецептов. Но это моя любимая, и тебе она понравится, я знаю. А из чего она, догадайся сам. Я только немножко подскажу: толченые каштаны и капелька мёда. Ну попробуй же! Я хочу знать твоё мнение. Их можно брать пальцами, только поберегись, когда куснёшь.

Она изящно взяла блинчик за концы большими и средними пальцами обеих рук, неторопливо откусила бочок и поймала на язык густую золотистую каплю, которая выползла наружу.

Бейли повторил все её движения. Блинчик оказался почти твердым и не слишком горячим. Бейли осторожно сунул конец в рот и куснул, но блинчик не поддался. Тогда он сильнее сжал зубы, блинчик хрустнул, и начинка вымазала руки Бейли.

— Ты откусил слишком большой кусок и очень резко, — сказала Глэдия, бросаясь к нему с салфеткой. — Лизни-ка! Блинчики невозможно есть аккуратно. Да этого и не нужно. Ими положено наслаждаться без церемоний. В идеале их едят раздетыми и сразу принимают душ.

Бейли опасливо лизнул — и выражение его лица оказалось красноречивей всяких слов.

— Вкусно, правда? — сказала Глэдия.

— Восхитительно! — пробормотал Бейли, медленно и осторожно кусая блинчик. В меру сладкий, он, казалось, таял во рту.

Бейли съел три блинчика и не взял четвертого только из стеснительности. Зато пальцы облизал без приглашения и салфеткой не воспользовался. Тратить такую прелесть на бесчувственную ткань?

— Ополосни пальцы, Элайдж, — посоветовала Глэдия, подавая ему пример. Судок с «растопленным маслом» оказался полоскательницей.

Бейли воспользовался ею по назначению, вытер руки и понюхал их. Ни малейшего запаха!

— Ты смущаешься из-за прошлой ночи, Элайдж? — сказала Глэдия. — И это всё, что ты чувствуешь?

Ну, что тут можно ответить, уныло подумал Бейли, а вслух сказал:

— Боюсь, что да, Глэдия. То есть чувствую я далеко не только это, на двадцать километров дальше! Но я действительно смущен. Подумай сама. Я землянин, и ты это знаешь, но на какое-то время принуждаешь себя забыть, сделать вид, что «землянин» — всего лишь набор бессмысленных звуков. Вчера ночью тебе было жаль меня, тебя беспокоило, как на меня подействовала гроза, ты воспринимала меня как ребёнка и (быть может, сочувствуя мне из-за собственной своей потери) подарила мне свою близость. Но это чувство пройдёт — я удивлён, что оно уже не прошло, — и ты вспомнишь, что я землянин, и устыдишься, ощутишь себя униженной, запачканной. И ты возненавидишь меня за то, что я сделал с тобой, а я не хочу, чтобы меня ненавидели, не хочу, Глэдия. (Если он выглядел таким несчастным, каким ощущал себя, то должен был казаться воплощением горести.)

Видимо, она поняла это. Во всяком случае, она нагнулась и погладила его по руке.

— Я тебя не возненавижу, Элайдж. За что? Ты не сделал мне ничего, о чём бы я пожалела. Я сама — и буду рада этому до конца моих дней. Два года назад, Элайдж, ты освободил меня одним прикосновением, и вчера ночью ты снова освободил меня. Два года назад мне нужно было узнать, что я способна ощущать желание, а вчера ночью мне нужно было узнать, что я способна чувствовать желание, и потеряв Джендера. Элайдж, останься со мной. Это будет…

Он торопливо её перебил:

— Но как, Глэдия? Я обязан вернуться в свой собственный мир. У меня там есть обязанности, есть замыслы, а уехать со мной тебе нельзя. Жизнь, которую мы ведем на Земле, не для тебя. Ты умрешь от одной из земных болезней — если тебя прежде не убьют многолюдие и замкнутость в четырёх стенах. Полагаю, ты понимаешь.

— Про Землю — да, — ответила Глэдия со вздохом. — Но ведь ты же не уезжаешь сию секунду.

— Ещё до конца утра председатель может вышвырнуть меня с Авроры.

— Нет! — горячо воскликнула Глэдия. — Ты этого не допустишь… Но если и так, мы можем отправиться ещё на какой-нибудь космомир. У нас огромный выбор — их же десятки и десятки. Неужели Земля значит для тебя так много, что ни один космомир тебе не подойдёт?