Игорь Пыхалов - За что Сталин выселял народы?

• Название: За что Сталин выселял народы?
• Автор: Игорь Пыхалов
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9955-0251-7

Одним из драматических эпизодов Великой Отечественной войны стало выселение обвиненных в сотрудничестве с врагом народов из мест их исконного проживания — всего пострадало около двух миллионов человек: крымских татар и турок-месхетинцев, чеченцев и ингушей, карачаевцев и балкарцев, калмыков, немцев и прибалтов. Тема «репрессированных народов» до сих пор остается благодатным полем для антироссийских спекуляций. С хрущевских времен настойчиво пропагандируется тезис, что эти депортации не имели никаких разумных оснований, а проводились исключительно по прихоти Сталина.

Каковы же подлинные причины, побудившие советское руководство принять чрезвычайные меры? Считать ли выселение народов непростительным произволом, «преступлением века», которому нет оправдания, — или справедливым возмездием? Доказана ли вина «репрессированных народов» в массовом предательстве? Каковы реальные, а не завышенные антисоветской пропагандой цифры потерь? Являлись ли эти репрессии уникальным явлением, присущим лишь «тоталитарному сталинскому режиму», — или обычной для военного времени практикой?

На все эти вопросы отвечает новая книга известного российского историка, прославившегося бестселлером «Великая оболганная война».

---

Начнём с вполне естественного вопроса — а с чего Максудов взял, будто в крымско-татарских эшелонах отсутствовали врачи, пища и вода? Из фольклора несчастных жертв депортации о том, как они стонали, невыразимо страдая под ярмом свирепых угнетателей? Как мы видели, постановление ГКО, причём отнюдь не предназначенное для публикации, предусматривало и врачей, и горячее питание, и кипяток.

Теперь займёмся элементарной арифметикой. 191 умерший из 151 720 человек составляет 0,126 %, то есть даже немного меньше, чем указал Земсков. Если считать, что время в пути составляло 15 дней, в пересчёте это соответствует 3,1 % годовой смертности. Если же принять время в пути 20 дней, то 2,3 %.

Между тем в 1926 году общая смертность в СССР составляла 2,03 %, а в 1938–1939 гг. — 1,74 %[356]. Итак, вопреки Максудову, смертность крымских татар в эшелонах была не меньше, а больше обычного уровня смертности.

Маловероятно, чтобы опытный специалист мог допустить столь грубую математическую ошибку. Скорее следует предположить, что, категорически не желая расставаться с любимыми антисталинскими мифами, Максудов гонит сознательную туфту, надеясь, что читатели не станут проверять его выкладки.

Что же касается душераздирающих историй о том, как «солдаты войск НКВД хватали мертвецов, выбрасывали их в окна вагона»[357], то их абсурдность более чем очевидна. Депортируемые крымские татары — контингент строго подотчётный. Если по прибытии эшелона на место в нём окажется меньше пассажиров, чем было отправлено, начальник эшелона обязан доложить, куда именно делись недостающие люди. Умерли? А может, сбежали? Или, того хуже, отпущены конвоирами на свободу за взятку? Поэтому каждый случай смерти спецпереселенцев обязательно документировался.

Смертность депортированных крымских татар в местах ссылки поначалу действительно была довольно высокой. Однако не настолько высокой, как уверяют нынешние крымско-татарские националисты и их пособники, наперебой высасывающие из пальца фантастические цифры «жертв»:

«Вера в „доброго отца“ стоила народу ещё сорока тысяч погибших от голода в самый первый месяц — эти и другие данные о жертвах народа уже много лет на свой страх и риск собирают активисты „Национального движения крымских татар“»[358].

«В годы депортации в Узбекской ССР от голода и болезней погибло 46,2 процента крымско-татарского населения»[359].

На самом деле с момента депортации по 1 октября 1948 года умерло 44 887 человек из числа выселенных из Крыма (татар, болгар, греков, армян и других)[360], то есть менее 20 % выселенного контингента. Учитывая, что люди умирают и в нормальных условиях, из этой цифры следует вычесть естественную смертность за четыре года, то есть 7 %. Поскольку в 1949-м и в последующие годы смертность спецпереселенцев не отличалась от нормальной[361], повышенная смертность депортированных из Крыма составила не более 13 % от численности контингента.

Да и вообще, о каком «геноциде» можно рассуждать, если навстречу эшелонам с вывозимыми в тыл спецпереселенцами двигались на фронт воинские эшелоны с русскими красноармейцами?

Как мы видим, находясь в составе российского государства, крымские татары изменяли нашей стране всякий раз, когда на землю Крыма приходил враг[362]. Их выселение стало вполне заслуженной и адекватной мерой. Виновность крымских татар была настолько очевидной, что даже Хрущёв, реабилитировавший «невинных жертв незаконных репрессий» направо и налево, не посмел их вернуть на «историческую родину». Это стало возможным лишь в результате пресловутой перестройки.

ЧЕЧЕНЦЫ И ИНГУШИ

Как известно, не все народы России оказались в её составе добровольно. К числу немногих народностей, завоёванных силой, относятся и чеченцы с ингушами.

Собственно, сама Чечня России была не нужна — её присоединение не имело особого экономического или политического смысла. Однако после того как границы Империи непосредственно придвинулись к Северному Кавказу, и особенно после присоединения Закавказья, проблема обуздания разбойничьих набегов горцев встала во весь рост.

Глава 1 ПОД «ГНЁТОМ» САМОДЕРЖАВИЯ

Кому неизвестны хищные, неукротимые нравы чеченцев? Кто не знает, что миролюбивейшие меры, принимаемые русским правительством для усмирения буйств сих мятежников, никогда не имели успеха? Закоренелые в правилах разбоя, они всегда одинаковы. Близкая, неминуемая опасность успокаивает их на время; после опять то же вероломство, то же убийство в недрах своих благодетелей.

А. И. Полежаев. Из письма А. П. Лозовскому.

После нескольких десятилетий упорной борьбы в 1859 году Чечня была окончательно включена в состав Российской Империи[363]. Ещё раньше была присоединена родственная чеченцам ингушская народность.

Вопреки расхожему мифу, чеченцы вовсе не являлись верными последователями Шамиля. Как пишет участник Кавказской войны генерал-майор Р. А. Фадеев: «Шамиль никогда не доверял чеченцам и не считал их прочно укреплёнными за собою»[364].

Стоило русским войскам перейти в решительное наступление, как жители Чечни поспешили перейти на сторону сильнейшего:

«Тогда всё нагорное чеченское население, общество за обществом, восстало против мюридизма. Предупреждая движение наших колонн, жители аргунского края стали везде изгонять и резать своих наибов, духовных и всех дагестанцев, кто бы они ни были. Чеченские племена одни за другими присылали к генералу Евдокимову депутатов с изъявлением покорности. Это движение распространилось далеко: даже на такие племена, которых мы не могли поддержать за отдалённостью и которым, поэтому, должны были сами советовать, чтоб они подождали более благоприятного времени»[365].

Покорение Чечни было неизбежно: ни одно дееспособное государство не потерпит существования у своих границ «маленького, но гордого народа», чьими основными промыслами являются разбой и работорговля. К чести царского правительства, у него и мысли не возникло последовать примеру «цивилизованных наций» и истребить чеченцев поголовно, как поступили в те же годы англичане с коренным населением Тасмании, или же загнать их в резервации, как это сделали американцы с индейцами. Как я уже говорил, вопреки уверениям профессиональных русофобов, дореволюционную Россию нельзя рассматривать как колониальную державу, притеснявшую нерусских подданных. Наоборот, вновь присоединённые народы нередко оказывались в преимущественном положении по сравнению с русскими. По этому поводу Николай I однажды справедливо заметил, что «все новые льготы дарованы были моим младшим сыновьям в ущерб старших сыновей»[366].

Нет сомнения, что и чеченцы нашли бы со временем достойное место в семье российских народов. Однако для этого им, разумеется, следовало отказаться от прежнего разбойного образа жизни. К подобному «перевоспитанию» и стремились тогдашние российские власти. А поскольку чеченцы, чьё общественное устройство к середине XIX века всё ещё оставалось на стадии родоплеменных отношений, как и положено «дикарям», понимали лишь язык грубой силы, для их вразумления рядом располагалось Терское казачье войско.

Назначенный в конце Кавказской войны начальником Чеченского округа полковник Беллик, прекрасно зная местные реалии, широко использовал принцип коллективной ответственности. Вот, например, его приказ № 19 от 17 июня 1858 года:

«Старосунженцы! Я исхлопотал для Вас место жилья и указал границу земли вашей для того, чтобы вы жили мирно, тихо и не делали бы нам вреда; я вам уже говорил и теперь скажу, что все ваши вредные для нас действия не столько производят нам зла, сколько для вас же самих, в следующем: на днях два раза, близ вашего аула, хищники переправились через Сунжу, побили солдат и увели казака с лошадью в горы; казака этого, лошадь и всё, чем хищники воспользовались, вы обязаны выручить и представить ко мне, и затем, если подобные шалости ещё будут продолжаться, то я буду просить моё начальство расселить вас по другим аулам; верьте этому моему предсказанию, я вас никогда не обманывал и теперь не обману»[367].

А вот как он отреагировал на случившееся весной 1860 года убийство русского:

«Апреля 9. № 13. Приказ в Шалинский аул.

Па вашей земле в ущелье Хулхулау убит русский человек. По правилам, объявленным уже вам об ответственности за землю, вы обязаны заплатить штраф 1 т. руб. серебром или поймать и представить ко мне виновного в убийстве. Деньги штрафные начать теперь же изыскивать с аула.

Апреля 9. № 14. В Автуринский аул.

Абрек вашего аула Гапи убил русского человека в Хулхулауском ущелье на земле Шалинцев. По правилам, вам уже объявленным об ответственности за абреков, вы обязаны заплатить штраф 500 руб. серебром или поймать абрека Гапи и представить ко мне. Деньги штрафные начать взыскивать с аула теперь же.