Михаил Семевский - Прогулка в Тригорское

• Название: Прогулка в Тригорское
• Автор: Михаил Семевский
• Жанр: Критика

Семевский (Михаил Иванович, 1837–1892) — общественный деятель и писатель, обучался в полоцком кадетском корпусе и дворянском полку; служил офицером в лейб-гвардии Павловском полку; находясь в 1855–1856 гг. в Москве, вращался преимущественно в кругу литераторов, а также слушал лекции профессоров Московского университета. Тогда же у Семевского начала обнаруживаться любовь к изучению русской истории и стремление к литературным занятиям.

Книга представляет в полном объеме работы о Пушкине М.И.Семевского, одного из самых видных биографов поэта. Они снабжены подробным комментарием, освещающим жизненный и творческий путь Пушкина, в особенности тех его страниц, которые связаны с Михайловским и Тригорским.

---

102

Сличи этот рассказ с вариантами, помещенными г-жою Фукс в «Казанск. Губ. Вед.» 1844 г., № 2 и г. Анненковым в «Материал, для биографии A.C. Пушкина» 1855 г., стр. 45–46. Кстати заметим, что приводя в наших заметках некоторые из устных рассказов лиц, мы вовсе не стоим за верность этих рассказов различных во всех их мельчайших подробностях: мы хотим сказать, что при всей добросовестности особ, почтивших нас своими беседами о Пушкине и его друзьях, все-таки может случиться, что память изменила им и некоторые, без сомнения, мелкие подробности и кой-какие хронологические данные могли у них спутаться.

103

«Пушкин, — замечает г. Вульф, — едва ли подумал, что значит это слово, — иначе не окрестил бы меня им; я и Языков вовсе не принадлежали к тому роду людей, которых на студентском языке называют филистерами»[250].

104

Поэт H. M. Языков, которого тщательно ожидали в Трйгорском еще летом 1825 года, 5 мая 1826 года писал своему брату из Дерпта: „Вот тебе новость о мне самом: в начале наших летних каникул я поехал на несколько дней к Пушкину“ („Языковский архив“ вып. I, стр. 249).

105

Языков и Вульф могли знать о маршруте больного Жуковского от его друга и родственника — дерптского профессора И. Ф. Мойера: „Жуковский бледен как смерть. Он в начале мая отправляется в Эмс. Это единственное для него спасение. Здесь бы он погиб“, — пишет К. Я. Булгаков 22 апреля 1826 года своему брату в Москву (см. „Русский Архив“ 1903 г., кн. II, стр. 430).

106

Анна Николаевна Вульф, бывшая тогда в Тверской губ. и ведшая оттуда оживленную переписку с Пушкиным; письма поэта за этот период, к сожалению, не сохранились и в печати неизвестны (ответные письма Анны Вульф напечатаны в первом томе академического издания переписки Пушкина).

107

Фамилии А. П. Керн, которую Пушкин назвал в письме „Вавилонской блудницей“, ее мужа и Болтина Семевским были зашифрованы буквами NN. Болтину Лев Сергеевич Пушкин в 1835 году проиграл 10.000 рублей, брат выкупил у Болтина вексель Льва Сергеевича.

108

Это письмо Пушкина к Керн не сохранилось и в печати не известно.

109

Синек или Синское Устье — почтовая станция на реке Великой в 80-ти верстах от Опочки. Из упоминаний Пушкина о Синске видно, что он совершил тогда поездку из Михайловского в Остров, а может быть, и во Псков. По предположению П. А. Ефремова, в Синске Пушкин видел нескромные стихи, „может быть, написанные там на стене, на столе или на скамейке каким-нибудь проезжим, что в прежнее время практиковалось на всех почтовых станциях“ (см. „Новое Время“ 1903 г. № 9900).

110

Письмо на полулисте, сложенном пакетом, с адресом: «Его благ. А. Н. Вульфу в Дерпт».

111

Семевский цитирует это стихотворение не по автографу, а по современной копии, находившейся в альбоме П. А. Осиповой; альбом этот до революции принадлежал кн. A.A. Хованской, где находится теперь — неизвестно.

112

«1-го июля 1826 года Зуево (т. е. Михайловское)». Соч. Пушкина, изд. 1859 г., т. I, стр. 352–353. Зина помнит малейшую черту из знакомства своего с Пушкиным; знакомство это началось еще тогда, когда Пушкину было лет семнадцать. Е. Н. было шесть. Пушкин однажды гулял с нею и раз, подняв ее на руки, спас от собак, бросившихся на малютку… «Что до меня, — говорила мне, между прочим, М. И.,- то я, бывало, все дразню и подшучиваю над Пушкиным: в 1820 году была мода вырезывать и наклеивать разные фигурки из бумаги; я, бывало, вырежу обезьяну, и дразню Пушкина, тот страшно рассердится, а потом вспомнит, что дело имеет с ребенком, и скажет только: „Вы юны, как апрель“. И что за добрая душа был этот Пушкин, всегда в беде поможет; маменьке вздумалось было, чтоб я принялась зубрить грамматику, да, ведь какую — ни больше, ни меньше, как Ломоносовскую. Я принялась было, но, разумеется, это дело показалось мне адским мучением. „Пушкин, заступитесь!“ И что ж вы думаете? Стал он говорить маменьке и так это убедительно, что та и совсем смягчилась; когда же Пушкин сказал: „Я вот отродясь не учил грамматики и никогда ее не знал, а, слава богу, пишу помаленьку и не совсем безграмотен“. Тогда маменька окончательно оставила Ломоносова… Вообще Пушкин говорил всегда убедительно, и на Прасковью Александровну имел большое влияние…»

113

Вот описание комнаты Пушкина, сделанное И. И. Пущиным, посетившим поэта в его изгнании 11 января 1825 года: „Комната Александра была возле крыльца, с окном на двор, через которое он увидел меня, заслышав колокольчик. В этой небольшой комнате помещалась кровать его с пологом, письменный стол, диван, шкаф с книгами и пр. Во всем поэтический беспорядок, везде разбросаны исписанные листы бумаги, всюду валялись обкусанные, обожженные кусочки перьев (он всегда, с самого лицея, писал оглодками, которые едва можно было держать в пальцах). Вход к нему прямо из коридора; против его двери — дверь в комнату няни, где стояло множество пяльцев“, — См. И. И. Пущин. Записки о Пушкине. Под ред. С.Я. Штрайха. М., 1925 г., стр. 124.

114

Воспоминания Петра, служившего у Пушкина в кучерах, были записаны в 1899 году К. Я. Тимофеевым. Петр рассказал немало ценнейших фактов из быта Пушкина в Михайловском. Вот один отрывок из его воспоминаний: „Наш Ал. С — ч никогда этим не занимался, чтоб слушать доклады приказчика. Всем староста заведывал; а ему, бывало, все равно, хоть мужик спи, хошь пей; он в эти дела не входил, — Ходил эдак чудно: красная рубашка на нем, кушаком подвязана, штаны широкие, белая шляпа на голове, волос не стриг, ногтей не стриг, бороды не брил, — подстрижет эдак макушечку, да и ходит. Палка у него завсегда железная в руках, девять фунтов весу; уйдет в поля, палку вверх бросает, ловит ее на лету. А не то дома вот с утра из пистолетов жарит в погребе, вот тут за баней, да раз сто эдак и выпалит в утро-то, — А на охоту ходил он? — Нет, охотиться не охотился; так все в цель жарил… — Хорошо плавал Александр Сергеевич? — Плавать плавал, да не любил долго в воде оставаться. Бросится, уйдет во глубь и — назад. Он и зимою тоже купался в бане; завсегда ему была вода в ванне приготовлена. Утром встанет, пойдет в баню, прошибет кулаком лед в ванне, сядет, окатится, да и назад; потом сейчас на лошадь и гоняет тут по лугу: лошадь взмылит и пойдет к себе. Он все с Ариной Родионовной, коли дома. Чуть встанет утром, уж бежит ее глядеть: „здорова ли, мама“. Он ее все мама называл. А она ему, бывало, эдак нараспев (она ведь из-за Гатчины у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят): батюшка ты, за что ты меня все мамой зовешь, какая я тебе мать… И уж чуть старуха занеможет там, что ли, он уже все за ней…“ (см. К.Я. Тимофеев. „Могила Пушкина и село Михайловское“, — „Журнал Министерства Народного Просвещения“ 1859 г., т. 103, стр. 144–150).

115

См. Стихотворения Н.М. Языкова. Спб. 1858 г. 2 ч. Отметим здесь число посланий Языкова к обладателям Тригорского: к А.Н. Вульфу — 11, из них 3 не были напечатаны; к П. А. Осиповой — 4, из них 2 не были напечатаны; к Е.Н. Вревской (урожд. Вульф) — одно; не напечатано — и нам неизвестно. Впрочем, число посланий Языкова к тригорским друзьям, кажется, было гораздо больше.

116

Об альбоме этом мы будем говорить ниже; настоящее же стихотворение печатается нами с копии, помещенной в рукописном сборнике А.Н. Вульфа.

117

«…Поблагодари твою матушку, — писал Языков к Вульфу 1-го мая 1827 года из Дерпта, — поблагодари за цветы и (особенно) за бумажник, который некогда наполнится плодами парнасскими», — Цитируемое нами стихотворение было послано Языковым в Тригорское при этом письме; этим посланием Языков как бы приветствовал годовщину того времени, которое он проводил в Тригорском.

118

«Каковы рифмы, — спрашивает Языков в письме своем 1-го мая 1827 года Вульфа, — каковы рифмы: тень ивы и те нивыЪ>

119

Воспето в известном стихотворении: «Тригорское», написанном осенью 1826 года. Стихотворения Языкова 1858 г. Ч. I, стр. 72–81.

120

В распоряжении М. И. Семевского находилось 37 писем Языкова к Алексею Николаевичу Вульфу за период времени с 1825–1846 г. (см. его статью — „Н. М. Языков. Новые стихи его и письма“ — „Русский Архив“ 1867 г., № 5–6, стр. 712). Кроме ряда отрывков из этих писем, приведенных в „Прогулке в Тригорское“, несколько писем опубликовано в упомянутой статье Семевского. В начале 1900-х годов вся связка автографов писем Языкова, вместе с письмами Пушкина к Вульфу, поступила в рукописное отделение Ленинградской Публичной Библиотеки. Из этой же связки И. А. Бычков извлек 7 неизданных писем Языкова к Вульфу и опубликовал их в статье „Из неизданных стихотворений и писем Н. М. Языкова“ — „Русская старина“ 1903 г., № 3, стр. 485–496.