Тоби Янг - Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

• Название: Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть
• Автор: Тоби Янг
• Издательство: ACT, АСТ Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-054917-7

Подлинная история самого знаменитого неудачника Америки! Вся правда о настоящем джентльмене, который пытался покорить Нью-Йорк.

За пять лет его вышвырнули из всех глянцевых журналов…

Он стал персоной нонграта во всех барах и клубах…

С ним отказались встречаться все сколько-нибудь известные модели и старлетки…

Его выгнали даже из общества анонимных алкоголиков! За что?!

За неподражаемый английский юмор!

Какими же шуточками удаюсь ему восстановить против себя богатых и знаменитых обитателей Нью-Йорка?

Тоби Янг — известный британский журналист и театральный критик, сотрудничающий с журналами «Spectator» и «GQ». Международный бестселлер «Как потерять друзей и заставить всех тебя ненавидеть» лег в основу сценария одноименного фильма с Джиллиан Андерсон, Кирстен Данст и Саймоном Пеггом в главных ролях.

---

Крис Лоуренс появился в новом костюме в тонкую полоску из магазина «Братьев». Он все еще работал на «Вэнити фэр», но был уже почти на пределе.

— Я понял, почему у нас никогда ничего не получится в «Конде наст», — поделился он. — Хитрость в том, чтобы хорошо относиться к людям и быть не слишком ослепленными деньгами. Мы же не соответствуем ни одному из этих условий.

Когда все гости собрались, я взобрался на стул и произнес короткую речь, в которой сообщил, что Кэролайн согласилась стать моей женой. Ура! Также я поблагодарил всех за терпение, которое они проявили к моим незрелым выходкам за последние пять лет.

Не успел я слезть со стула, как Грейдон мгновенно оттащил меня в сторону. Я думал, он хочет поздравить меня, но ошибся.

— Ты неблагодарная свинья, — буркнул он. — Ты даже не подумал поблагодарить меня. Если бы не я, тебя бы вообще не было в этом городе.

Я не знал, шутит он или нет — я никогда не мог быть в этом уверен, если дело касалось Грейдона, — но он был прав. Не проведи я пять лет на Манхэттене в поисках Святого Грааля, я бы никогда не смог обрести самого себя. И уж точно никогда бы не обрел Кэролайн. Иногда вам требуется объехать полмира, чтобы понять — сокровище, которое вы ищете, находится дома.

Мне следовало его поблагодарить.

39 Вернуть отправителю

Иногда сыновняя гордость может стать для вас сюрпризом. Не потому, что вы вообще ее испытываете, а потому, каким сильным оказывается это чувство, каким агрессивным. Произошло это 30 октября 1999 года, когда мой 85-летний отец приехал в Нью-Йорк и остановился у меня. Я взял его с собой на прием, устраиваемый молодым известным писателем, и он стоял там в своем поношенном пиджаке из универмага «Маркс энд Спенсер» в окружении блестящей и разодетой публики. Я боялся, что ему будет скучно, но, кажется, его вполне все устраивало. На приеме не было недостатка в красивых девушках.

Женщина, с которой я разговаривал, 30-летняя журналистка, перехватила мой взгляд, который я время от времени бросал в ее сторону, и посмотрела на меня с симпатией.

— Как я вас понимаю, — сказала она.

— Понимаете — что?

— Что это значит, присматривать за отцом. В этом возрасте они могут быть настоящей обузой.

Я почувствовал легкое раздражение. О чем она говорит? Он не был одним из потерявших контроль над собой и ведущих себя как двухлетние дети, ползающих по комнате стариков. Ему не требовался присмотр.

Тогда она сделала нечто совсем непростительное. Она закатила глаза.

Меня охватил такой гнев, что я просто лишился дара речи. Как она смеет, думал я. Как, черт ее побери, она смеет? Я испытывал искушение просветить ее насчет кое-каких достижений человека, которого она посмела назвать «обузой». Будучи во время Второй мировой войны главой исследовательского департамента лейбористской партии и автором ее манифеста 1945 года, отец был одним из тех, кто добился всеобщего согласия в британском послевоенном обществе. Он стал основателем Ассоциации потребителей, Национального колледжа по дистанционному обучению и Медицинского колледжа. Отец написал дюжину книгу, две из которых стали бестселлерами. Он учредил журнал «Какой?», заложил начало не одной дюжины организаций, улучшивших жизнь десятка миллионов людей от Восточного Лондона до Африканского Рога.[192] Этот человек был подобен знаменитому Колоссу. По сравнению с ним все так называемые «влиятельные люди» — пустое место.

Однако, когда гнев слегка поубавился, я сообразил, что ни одно из этих достижений не будет иметь большого значения в ее глазах. Они не были особенно «сексуальными». И сам отец не подходил к категории VIP-персон, как, например, кто-то по-настоящему, с ее точки зрения, важный, будь то модный фотограф или ведущий светской хроники. Для нее этот седоволосый человек в поношенном пиджаке не был тем, ради кого стоило суетиться. Все, что он сделал, — это изменил жизнь людей.

Тогда я понял, что разлюбил Америку. Я приехал в Нью-Йорк в поисках обычных радостей — секса, славы и денег — и думал, будто готов на все, чтобы добиться этого. В Лондоне, в условиях литературной атмосферы, в которой я был воспитан, погоня за американской концепцией хорошей жизни казалась мне современной и практичной, отличным способом показать, что я отвергаю либеральные ценности родителей. Но, проведя пять лет на Манхэттене, где Дональд Трамп является любимым примером для подражания, взгляды и ценности, которые я отверг, стали привлекать меня сильнее. Возможно, общество, где победитель получает все и единственным арбитром которого является хороший вкус знаменитостей, на самом деле не такое уж изумительное, каким я считал его когда-то.

Согласен, можно подумать, словно это я отверг Америку, хотя по большому счету все совсем наоборот. Для меня Америка не стала страной возможностей, она показала себя страной безответных телефонных звонков. Неужели я обманывал себя, считая, что могу покорить Манхэттен? Может быть, Фрэнк Синатра был прав, и только лучшим из лучших по силам добраться до «самой вершины» в «городе, который никогда не спит». «Нью-Йорк, Нью-Йорк» является своего рода боевым кличем для всех молодых и честолюбивых гладиаторов, бросающий им вызов сразиться на самом большом амфитеатре в мире. Обладаешь ли ты тем, чтобы выстоять в Риме современной эпохи? Я принял вызов, и императоры Готама[193] показали большим пальцем вниз.

Я предпочитал думать, что это случилось не из-за недостатка способностей. Возможно, я не был достаточно сообразительным, чтобы завоевать Манхэттен, но моя глупость выразилась в элементарных ошибках. Я чувствовал себя спортсменом, которому даже не дали шанса принять участие в состязаниях, потому что он не смог завязать свои шнурки. Я искренне не считаю Алекса талантливей себя, и тем не менее, прожив в Лос-Анджелесе пять лет, этот гаденыш добился того, что весь Голливуд ест из его рук. Почему? Потому что он обладает очень важной способностью, которой не имею я, — ему нет равных в умении завязывать нужные знакомства. У меня могла быть оксфордская степень бакалавра по философии, политике и экономике, но что касается искусства дружеского трепа, я бы не выдержал даже обычного экзамена на уровне средней школы.

И все же… Может быть, я заблуждался. Для моего эго менее болезненным было думать, что я провалился только потому, что не умел пресмыкаться. Но правда ли это? Когда я думаю о пяти годах, проведенных в Нью-Йорке, я понимаю, что причина не столько в отсутствии каких-то навыков, сколько в непреодолимом желании восстановить против себя богатых и знаменитых. Словно во мне сосуществовали два человека — один непреклонный маленький карьерист, готовый перецеловать любые задницы, если в этом будет нужда, а другой сумасшедший анархист-террорист, стремящийся устроить вокруг себя как можно больше беспорядка. Не буду отрицать, некоторые из моих поступков были поразительными по своей глупости. Спросить у Натана Лейна, не гей ли он? Безумие! Сказать Грейдону, что он не продвинулся дальше первой комнаты во время его поездки в Лондон? Сумасшествие! Спровоцировать Гарри и Тину на развертывание полномасштабной ядерной войны? Самоубийство! До известной степени эти эпизоды были результатом слепого невежества. Незнания, да и нежелания знать, какое поведение более подходяще в сложившихся обстоятельствах. Но некоторые из моих наиболее разрушительных поступков, казалось, были результатом анархичной стороны моей натуры, делающей все, чтобы помешать мне достичь желаемого. Я был самым злейшим врагом себе. Но к тому времени, когда я покинул Нью-Йорк, я оставлял за плечами огромное количество претендентов на этот титул.

И все же, не сумев стать кем-то, остался ли я по-прежнему никем? Или же мне удалось найти себя? Меня не оставляло ощущение, что террорист, живущий внутри меня, был моей британской частью, саботирующей моего внутреннего американца. Чем дольше я жил в Америке, тем сильнее чувствовал себя британцем. Как и многие, я думал, что, переехав в Нью-Йорк, сумею заново создать себя, смогу стать американцем. И на протяжении шести месяцев мне казалось, что у меня это получается. Но затем британец во мне вновь занял место на капитанском мостике. Я будто перелетел через Атлантику на самолете, а моя национальность пересекла ее на лодке. Я стал замечать, что меня раздражают мелочи вроде того, как ньюйоркцы говорят «взади» вместо «сзади», вероятно, потому, что мне казалось невежливым говорить то, что может быть истолковано как отсылка к анусу. И еще злило, что в ресторанах нельзя спрашивать про туалет — только про «ванную комнату» или «дамскую комнату».

Желание американцев никого не обидеть также выражалось в довольно сомнительной форме. Взять, например, «лифтовый этикет», действующий на местах работы в современном Манхэттене. Если мужчина едет в лифте один и туда заходит женщина, он должен выйти и позволить ей ехать в одиночестве. Для него лучше самому пережить короткое неудобство, чем заставить ее чувствовать себя «стесненной». С точки зрения жителя Лондона, нью-йоркское общество кажется слишком связанным правилами. Поэтому прав был Гораций, утверждая: «Те, кто пересекает море, изменяют небеса у себя над головой, но не свои души».