Борис Смирнов - От Мадрида до Халкин-Гола

• Название: От Мадрида до Халкин-Гола
• Автор: Борис Смирнов
• Издательство: Куйбышевское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

Имя Героя Советского Союза Бориса Александровича Смирнова хорошо известно не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Прославленный летчик защищал республиканскую Испанию, отстаивал Монголию, освобождал от гитлеровских оккупантов Родину. Всюду, куда бы ни позвал его гражданский и воинский долг, наш земляк, волжанин Смирнов храбро сражался с врагами свободы и счастья человека.

Книга «От Мадрида до Халхин-Гола» — это своеобразная исповедь солдата, штрихи боевой биографии воина-интернационалиста, жизненный путь которого богат яркими событиями, ратными подвигами и служит достойным примером для подрастающих поколений.

Издание второе, исправленное и дополненное.

---

— Сеньор капитан, — поднимается он из-за стола, — вы, должно быть, не так меня поняли. Мы глубоко сознаем, что едем в Испанию не за апельсинами, а для того, чтобы помочь народу в его борьбе. Но поверьте — то, что вы нам показали, нас не пугает.

Он говорит почти клятвенно. Капитан, бурно жестикулируя, уверяет нас, что он нисколько не сомневается в наших будущих успехах. При этом он часто похлопывает Серова по плечу — обычный у испанцев жест, обозначающий полное расположение к человеку.

Как тяжела война в Испании и сколько она причиняет людям горя, мы знаем теперь не только из газет. Об этом нам много рассказывают моряки.

Прогуливаясь по палубе, заходим как-то в матросский кубрик и видим — все спят после смены и только в углу одиноко бодрствует пожилой сутулый человек с шапкой пепельно-седых волос. Перед ним пяльцы, на которые натянуто рукоделие. Мужчина, занимающийся вышиванием? Спрашиваем моряка, что он делает. Вначале он мнется, но потом отбрасывает смущение и просто отвечает:

— Скатерть, сеньоры.

— Скатерть? Зачем? На продажу?

— Нет, сеньоры, не на продажу.

Он вздыхает и говорит, что зарабатывает, как и все остальные, не много. Между тем, есть у моряков обычай: обязательно привозить родным из дальнего плавания какие-нибудь подарки. Вот он и решил вышить своей старухе скатерть. Выйдет дешево и красиво. А где он научился вышивать? О! Чему не научишься за долгую жизнь!

— Здесь, пожалуй, тесно работать, — говорим мы ему. — Заходите к нам. У нас просторнее, можно свободно растянуть всю скатерть.

— Благодарю, сеньоры. Непременно зайду.

Один рассказ моряка запоминается нам надолго.

Была у моряка соседка Пепита. Веселая как огонь.

Муж ее ушел на фронт. Она верила, что муж вернется, и не унывала. «В Астурии он, — говорила Пепита, — как оттуда пришлешь письмо? Вот кончится война — придет». То есть люди не видели, чтобы она унывала. Все она отдавала своему сыну. Хуан звали сына. Понятливый мальчик. Все просил моряка показать ему пароход. Когда начались бомбежки, Пепита стала сама не своя. Понятно, мать, а бомбы не знают милосердия… Но ведь много матерей есть, и совсем неплохих матерей, и все дрожат над своими детьми, но не так, как Пепита. Она, поверите ли, на ночь стала уходить из города. В горы. Десять километров — туда, десять — обратно. И все на руках таскала Хуана. И утром — на работу. А какая работа, если бомбили и днем! Когда она спала, никто не знал. Да и спала ли? Исхудала. Стала заговариваться. Но стоило только ей увидеть Хуана — снова делалась она веселая как огонь. И все ей было нипочем: десять километров — в горы, десять — обратно. Идет и не жалуется, песни поет.

Ушел моряк в далекое плавание. Было у него предчувствие, что плохо кончит Пепита. И сбылось его предчувствие. Вернулся — и встретил не Пепиту, а ее мужа. Тот приехал из Астурии, Без ноги. Боялся моряк его спросить, где жена, потому что на нем лица не было. Уехал молодым, а вернулся стариком — пальцы сухие, лоб желтый. Или его здесь так скрутило? Уже от других моряк узнал, что стало с Пепитой. Однажды она не пошла в горы, потому что очень устала, а бомбежка ночью была особенно жуткой. Небо полыхало со всех сторон. Она с ребенком выбежала на улицу, хотела спрятаться в соседнем доме: тот дом повыше, покрепче. Но добежать не успела. Убило мальчика, убило Хуана. Видели это многие. Но только вот что странно: наутро не нашли ни Хуана, ни Пепиты. Кто-то принес слух, что видели ее с мертвым ребенком на руках. Шагает по дороге, смеется. «Куда ты?» — спрашивают ее. «К мужу», — отвечает. «А где твой муж?» — «В Астурии, на фронте». И смеется.

Мы молчим. Серов поднимается и медленно идет на палубу. Долго стоит, облокотившись о борт…

На третьи сутки входим в турецкие воды. По заранее намеченному плану мы должны пройти Босфор с наступлением темноты. Останавливаемся, минут тридцать ждем турецкого лоцмана, который должен прибыть на теплоход и провести его через пролив в Мраморное море. Это международное правило.

Мы беспокоимся — не пронюхает ли лоцман, что на пароходе находятся русские? Капитан, посасывая трубку, усмехается:

— Турецкие лоцманы очень любят коньяк и американские доллары. Мы предусмотрительны и приготовили для «дорогого гостя» все необходимое. Только об одном прошу вас — не попадайтесь ему на глаза.

Вскоре к борту теплохода пришвартовывается катер, и через минуту на палубу, отдуваясь, поднимается маленький тучный турок. Ночь, на наше счастье, темная. Капитан любезно принимает «гостя», разговаривает с ним по-английски и проводит кратчайшим путем в каюту.

Часа через два изрядно захмелевший лоцман вываливается из кают-компании и ковыляет по трапу. Из его карманов торчат две бутылки коньяка. Его любезно поддерживают капитан и старший помощник.

Сгрузив «дорогого гостя» на катер, капитан облегченно вздыхает:

— Эта заноза глотает коньяк, как воду!

Настроение у капитана превосходное. Он громко отдает распоряжение идти полным ходом, желает всем спокойной ночи и, насвистывая песенку, уходит к себе.

На другое утро берегов уже не видно. Турция осталась позади. Мы снова в открытом море.

Тревожные дни

Собираемся на завтрак позднее обычного. Несмотря на это, стол в кают-компании не накрыт. Гадаем, в чем дело. Наверное, кок заспался…

Капитан, заложив руки за спину, нетерпеливо ходит взад-вперед и шумно высказывает свое недовольство по поводу нарушения установившегося распорядка. Наконец не выдерживает и строго говорит своему помощнику:

— Немедленно разыщите этого лентяя! Чтобы через пять минут завтрак был на столе!

Помощник уходит и пропадает минут десять. Возвращается растерянный и докладывает, что повара нет ни в его каюте, ни на кухне, плита холодная и весь экипаж, оказывается, тоже остался сегодня без завтрака.

Дело принимает серьезный оборот. Шарят по всему теплоходу. Повар как в воду канул. Помощник вторично заходит в его каюту и выбегает оттуда взволнованный. В руках у него исписанный клочок бумаги.

— Что это такое? — спрашивает капитан.

— Адресованное вам, — отвечает помощник. — Я нашел это на койке повара.

Капитан быстро прочитывает бумажку и передает нам. Заметно, что он разгневан, но старается сдерживать себя.

Записка гласит примерно следующее. Повар просит капитана и весь экипаж простить его. Он понимает, что поступает подло, но страх сильнее его. Первый рейс в Советский Союз, в котором он участвовал, прошел благополучно. Но он все время дрожал при мысли, что теплоход может быть потоплен в пути. Второй раз пережить такое он уже не в состоянии — это свыше его сил. В конце записки повар клянется капитану, что ничего не расскажет турецким властям о корабле, и желает всем успешно завершить и этот второй рейс на пользу республиканской Испании.

Помощник капитана удивленно разводит руками:

— Каким образом мог удрать этот негодяй? Я прекрасно знаю, что он не умел плавать. Разве только убежал с лоцманом… Но ведь мы провожали турка до самого катера вместе с вами, капитан!

Капитан отдает распоряжение еще раз тщательно осмотреть теплоход. Вскоре один из матросов сообщает, что с кормы в воду свешен конец каната и не хватает двух спасательных кругов. Теперь все ясно. Если этот дезертир попадет в руки турецкой разведки до окончания рейса, наше положение может стать весьма сложным. Сегодняшний трус завтра станет предателем, а турецкие разведчики с удовольствием продадут итальянцам полученные сведения.

Ясно, что надо немедленно принимать какие-то меры предосторожности. На скорую руку закусываем консервами и собираемся у капитана. Разговор ведут главным образом сопровождающий и капитан. Сопровождающий совершенно спокоен — говорит по-прежнему неторопливо, ровно и тихо. Его спокойствие невольно передается и нам.

Капитан сообщает, что отведет теплоход подальше, в сторону от главного морского пути. Это позволит избежать встреч с другими судами. Единодушно соглашаемся, что необходимо как можно скорее изменить внешний вид парохода и заново перекрасить его.

— Вариант номер один, — говорит капитан.

Работа предстоит большая. Объявляется аврал.

Откуда-то из-под брезента вытаскиваем фанерные декорации. Стучат топоры, молотки. На палубе быстро вырастают новые надстройки и даже появляется дополнительная труба. Несколько человек примостились за бортом на висячих площадках и, как заправские маляры, орудуют кистями. Вместе со всеми работаем и мы. Анатолий забрался с ведрами на мачту и малюет ее в синий цвет. Панас старательно закрашивает наименование теплохода и, приложив к борту заранее приготовленный трафарет, выводит новое название.

Через несколько часов воды Средиземного моря бороздит теплоход полупассажирского типа, светло сияют иллюминаторы, веселыми рядами тянутся белые дверцы пассажирских кают.