Елена Саринова - Тайна деторождения: практика и теория

• Название: Тайна деторождения: практика и теория
• Автор: Елена Саринова
• Жанр: Фэнтези

Продолжение истории об Агате Вешковской.

---

— Спасибо… мама, а кто это?

— Ой, я вас не успела познакомить. Это — твоя двоюродная бабка по отцу из Медянска, Доротея.

— А-а.

— Чтоб здоровья на много чад и в доме без чада, — подмахнул к нам крепыш с глазами, скошенными прямиком в курносый нос.

— И вам… спасибо.

— А это — твой дядя по моей линии, тот, который в детстве в молотилку упал. Он плохо слышит… Мы потом все вместе их с женихом поздравим!

— Мама! Я-то слышу хорошо.

— Ой, а ты пойди пока куда-нибудь, не провоцируй народ своим… с-своим…

— Мама!

— Я не буду, доча. Не буду…

— Тетя Катаржина, вам платочек принести?

— Ох, Варенька… Софико! А где те розы, что надо срочно на лепестки Вареньке порвать?

— Славек и Кети этим как раз занимаются!

— Агаточка, дай ленточку в волосах поправлю. И вообще, переплести бы их еще раз.

— Тетя Гортензия, кыш! Фу!

— Едут!.. Едут!!! — я еще удивиться успела, до того, как сердце мое упало вниз на два этажа, что самым первым этот факт разглядел мой дядя из молотилки. Да, тьфу! А откуда он? — Приехали! Вы-во-ди!..

Ник, внизу, у самого основания нашей скрипучей лестницы, показался мне рыцарем-спасителем в своих надраенных до блеска черных доспехах, а глаза его, гранитно-серые, которые вечно смеются… и почему я так долго к этому мигу шла? Да ради одного этого зрелища…

— Ты — прекрасней всех на свете. И… я тебя никому не отдам.

— Ага, — с последней ступени уткнувшись в его холодный после улицы нос. — Теперь это — твой текст… Веди.

От Гусельниц до Бадука — всего тринадцать с половиной миль. Мы их промахнули в одно морозное дыхание на двоих. Вдвоем в украшенной цветами и лентами крытой коляске. А у входа в городское здание бадукской управы нас уже ждал коридор из выстроенных в струнку рыцарей Прокурата. Вся родная комтурия Ника со своими пафосными шлемами в одной руке и вскинутыми в салютах мечами — в другой. И как же это… красиво. До того красиво, что весь наш семейный «шабаш» моментально проникся и притих (может, боялись, что мечами зашибут?). А вот нотариус, ждущий нас в большом гулком зале, струхнул не таясь. Но, Года его плечом поддержал (или путь заслонил до спасительной внутренней двери). Так, что ритуал бракосочетания начался без заминок: гости вдоль узкой дорожки, Варвара, сеющая лепестки роз, Игнат, строевым маршем с подушечкой и заключающими — мы с папой, тихо шмыгающим носом. Ах, да, еще — музыка. Но, я музыкантов не разглядела.

— Вы что-то имеете сказать своему жениху?

— Имею. Вообще-то, по традиции, он мне должен первым сказать.

— Ах, извините… Вы что-то имеете сказать своей…

— И таки я ей скажу, — под хихиканье Вари, болтающей уже пустой корзиной. — Любимая, клянусь тебе в своей преданности. И обещаю оберегать от всех несчастий.

— Ты еще хотел…

— Что, Варя?

— Ты еще…

— Я помню. Агата, ты — моя Дама сердца навеки.

— У вас — всё?

— Я могу еще…

— Я понял. А вы теперь имеете…

— Да. Я теперь «имею» все, чего только хотела. Ты со мной и это — самое главное. Все остальное мы разделим напополам, но, душа моя без остатка — твоя… Ма-ма…

— Я не буду, доча, не буду…

— Тетя Гортензия, тетя Нинон, тетя Софико… у меня столько платочков нет…

— Ну а теперь, пока мы не потопли в общем море восторга и умиленья, поставьте свои подписи вот здесь и здесь, обменяйтесь кольцами и… а… ну… можете и с заключительного поцелуя начать… Чего уж там? И так не свадьба, а полная оккупация города…

— Ну, хватит вам опять целоваться… Как всегда…

Как вместил нас целиком, всей «оккупацией» ресторан родителей Ника — загадка, но, танцевали мы в шатре во дворе. Кстати, во время танцев всплыла очередная наша семейная традиция, оглашенная мамой. Я весь процесс еще пыталась… нет, не контролировать, просто, отмечать, но вот момент ее появления почему-то просмотрела. Просто, вынырнула прямо ниоткуда и заголосила:

— А теперь платный танец!

— Кому мне заплатить?!

— Людвиг, не со мной танец, а с Агатой. И… не мешай. Кто первый?!

— Мама?

— Доча, традиция… Так-так, господа, в очередь.

И куда это Ник теперь делся? Это ж — беспредел. Но, танцевать, все ж, пришлось. И, если бывшие коллеги мои это делали без ущерба для ног, то вот с родственниками пришлось потерпеть. Зато в конце концов, познакомились (дядя мой, тот, что в детстве упал, из Либряны оказался. Ювелир… хороший, наверно). А когда очередь дошла и до Глеба…

— Вы позволите мне?

И вот как же хорошо, что он меня в этот момент поддержал. Буквально. Потому что тот, кто стоял сейчас при полном параде, улыбаясь самой модной в Ладмении улыбкой, мог одним видом скосить не хуже чумы.

— Да-а.

— Добрый вечер, Ваше Величество, — сделал некромант учтивый шаг в сторону и назад, оставив меня дурой торчать перед ним.

— Вы меня извините, я — без приглашения, — выдало Оно… Его в накрывшей, кажется весь Бадук тишине. — Но, с подарками. За танец с вами ведь платить надо?

— Да-а, — дура, рот закрой!

— Так я заплачу! — развернулся Василий Второй на каблуках. — Господин Главный канцлер! — тысь моя ма-майка, и этот тоже здесь. — Мою папку… Так. Во-первых, указ о повышении в ранге рыцаря Прокурата, Николаса Подугора до звания «Старший рыцарь» с назначением его на должность начальника пятой комтурии!.. А где он сам?

— Временно отсутствует, — прищурился в замершую разноцветную кучу Глеб.

Его Величество понятливо оскалилось:

— Бывает… Во-вторых, заверенная копия письма из береднянской госканцелярии о снятии с гражданки этой страны, Стэнки Дивнич, судимости, а так же полном восстановлении ее «доброго имени»! И, в-третьих, — неожиданно понизил он голос. — Лично для вас, госпожа Вешковская-Подугор. Дарственная на дом в нашей столице. Я думаю, вы примете от меня этот знак признательности за проявленные вами и вашим супругом заслуги? Ведь, вы его примете?

— Да-а… Спасибо, Ваше Величество, — не то прошептала, не то прошипела.

Однако он расслышал:

— Вот и замечательно. Я танец ваш заслужил?.. Кстати, а где музыка?

И хорошо, что музыканты наши оказались на высоте. В смысле, духу у них дуть в трубы хватило. У меня вот на танец этот… уж лучше бы по лесу от дрибз. Или…

— Мне жаль, что вы, Агата, решили оставить свою службу.

Вблизи он оказался не таким уж и высоким. Так что вопрос прозвучал в аккурат в мое ухо.

— Я уверена, что не пожалею… Ваше Величество.

— В жизни всякое бывает, госпожа Вешковская-Подугор.

— Но, есть ценности, в которые…

— Хочется верить, как в вечные? — насмешливо выдул он мне туда же.

— Да.

— Вы еще слишком юны и полны идеалов. Но, если, вдруг, разочаруетесь, знайте, что у вас есть преданный друг, благодарный вам. И где его найти, вы, Агата, знаете.

Тысь моя майка…

— Тысь моя майка… — несколькими минутами позже выдохнула я, стоя между канцлером Исбургом и некромантом, и потрясла головой. — Тысь моя…

— Я знаешь, что сейчас думаю? — сосредоточенно почесал за ухом Глеб.

— Что? — подняла я на него шальные глаза.

— Если отбросить все наши обстоятельства и мотивы… хорошо, что ты из Главной канцелярии ушла… Подальше тебе надо быть.

— От чего?

— От королевского гнева и королевской милости, — буркнул канцлер. — Полностью с вами согласен, господин Анчаров… Полностью.

— Вы меня сейчас так не… Ник! Где ты был?!

— Я? — недоуменно оглядел весь притихший шатер мой муж. — А что здесь… мне кто-нибудь расскажет?

Еще через несколько минут мы, расширившейся на одного компанией, сплотившись за столом, пили вино. И осмысливали… Но, потом…

— Доча! Счастье-то какое! Николас! Я вас так… поздравляю!

— Агаточка, а чего сидите то? Давайте дальше гу-улять?

А потом мы на это дело плюнули… и продолжили гулять. Вплоть до последнего раунда семейных традиций. На этот раз — раздачи подарков молодым.

Я к тому моменту решила «наплевать» и на все странности в течение грядущих ста лет. Поэтому очередной «подарок судьбы» встретила во всеоружии безразличья:

— Это что? — лишь глазами резкость навела.

А вот мама моя, наоборот, сильно взбодрилась:

— Хобье веретено, — и слово то такое откуда? — Откуда? Кто принес? Передал? Точно, не свои подарили.

Мужчина в форменной одежде официанта недоуменно скривился:

— Полчаса назад с посыльным занесли.

— А в чем дело то? — уставились мы на пару с Ником в шкатулку. Шкатулка, как шкатулка. Правда, дно — зеркальное и на нем — одинокий белый лебедь.

— Агата, это… — выдохнула тихо Софико. — Нельзя это дарить. Запрещено.

— Кем?

— Примета запрещенная. И зеркало, и символ птицы. И… я, кажется, знаю, от кого, — хлопнула она глазами.

— Ага-а… — а мне, кажется, открылся мой «знак» из сна. — От Ксю?