Илья Рясной - Цеховики

• Название: Цеховики
• Автор: Илья Рясной
• Жанр: Боевик

---

— Нет.

— И я нет. Озарение?

— Э, слухи, товарищи, сами знаете.

— «Словно мухи, тут и там ходят слухи по домам» — есть такая песня.

— Не слышал.

— Высоцкий.

— А, Высоцкий, — закивал Григорян. — Хорошо пел. Правильно.

— Действительно правильно. Всего вам доброго. — Я поднялся со стула.

— Так и не пообедаете со мной?

— В другой раз, Ричард Ашотович. В другой раз.

— Всегда рад вас видеть. Мой дом — ваш дом, товарищи. Григорян своим друзьям все отдаст. Ничего не пожалеет. На Григоряна можно положиться.

— Мы будем иметь в виду…

ОХОТНИКИ НА КАБАНОВ

Мы зашли в столовую управления железной дороги. Нас пропустили туда по удостоверениям. Кормили там, конечно, похуже, чем в «Октябре», но вполне пристойно. Во всяком случае, удар по моему гастритному желудку был не слишком тяжелым, а по карману тем более.

— Как тебе это нравится? — промычал Пашка, пережевывая свежую булку.

— Не нравится.

— Информация моментально ушла. Кто армянину насвистел, что мы взяли Бородулю? Неплохо бы узнать. Не забудь, он сам нам Бородулю и подсунул.

— Точно. Думаешь, с самого начала рассчитывал свалить все на Кузьму? — Пашка принялся за виноградный сок и шоколадное пирожное.

— Кто знает. Во всяком случае, он меньше всего хочет, чтобы мы копали вокруг Новоселова… Пятнадцать тысяч на брата. По «жигулям» третьей модели. Смотри, как нас ценят! — ухмыльнулся я.

— Могли бы и поторговаться. — Пашка вытащил из кармана японский диктофон, сделал звук поменьше, щелкнул клавишей и прислонил его к уху. — Отлично записалось.

— А, все равно звукозапись не доказательство.

— Ничего, так спокойнее. А то потом наплетет, что мы явились в ресторан и вымогали у него деньги.

Пашка привык все скользкие разговоры записывать на японский диктофон, который его дядя привез ему из Финляндии. Он уже собрал приличную фонотеку с голосами преступников.

Пообедав, мы отправились в прокуратуру. Там меня ждал Сережа Шапкин — оперуполномоченный из ОВД, прикрепленный к нашей бригаде.

— Нашли мы этого лесовика, — сказал он.

— Изложи доходчиво, — предложил я, усаживаясь за свой стол.

— Все сходится. И отчество. И «ремингтон». И описание внешности.

— Как зовут? — осведомился Пашка.

— Зовут, — оперативник потянулся за записной книжкой. — Оя… Ою… Оюшминальд Егорович Ельцов.

— Ою… Как, говоришь? — прищурился Пашка.

— Оюшминальд.

— Скандинав какой-нибудь? — спросил я.

— Или негр, — улыбнулся Пашка.

— Он не узнал, что вы им интересуетесь?

— Нет, вряд ли.

— Адрес?

Шапкин продиктовал адрес. Поселок Кенарево Заозерного района.

— Поехали к нему, — сказал я. — Ищи, Паш, машину.

Пашка стал накручивать телефон. Это заняло мину: сорок. Во втором отделе на машине укатил шеф. В РОВД угрозыск вообще остался без транспорта — их «жигуль» встал на прикол. Нашей прокуратурской машины тоже не было На ней уехал заместитель прокурора.

— Все, пешком пойдем.

— Туда еще добраться надо, — сказал Пашка. — Такс дыра.

— Чертова система! — ударил я кулаком по столу. — на хрен такое государство нужно, если для задержания преступника машину не найдешь!

— Давай у Григоряна по «жигулю» попросим, — хмыкнул Пашка. — Или по «волге».

Представить себе американского полицейского, дожидающегося рейсового автобуса, когда дорога каждая минута и нужно проводить срочные мероприятия по розыску убийцы, я, как ни старался, не мог. Чертова нищета! Никакой помощи. Паши, следователь, раскрывай, расследуй, не жалей времени и сил. А тебе кукиш с маслом. Меньше двух сотен зарплата и лимит бумаги, не дай Бог его исчерпаешь — будешь вести уголовные дела на обрывках газет. Какая сволочь установила такие порядки? Хорошо оснащенные правоохранительные органы никому не нужны. Голодный сотрудник — оно надежнее. Того и гляди начнет хапать, и тогда легко будет им управлять и помыкать. Такого нетрудно усадить на крючок и крепко держать на нем. Нищие милиция и прокуратура не так опасны. Нет квартир, нормальных помещений — куда прокурору или начальнику ОВД податься? В исполком, райком, обком. Если захотят, то дадут кое-что на их усмотрение. Они хозяева, а ты, шестерка, делай что говорят, глядишь, перепадут крохи с барского стола. И знай, прокурор, хоть ты по закону и подчиняешься только Москве, но секретарю обкома выкинуть тебя с работы — что муху раздавить. Не зазнавайся, следак, все равно ничего не изменишь.

— Сейчас попробую достать машину, — сказал Пашка. — Подожди.

Пашка куда-то исчез. Через полчаса появился и гордо сообщил:

— Лимузин подан.

— Где взял?

— Достал.

Выйдя из здания прокуратуры, я огляделся, пытаясь высмотреть машину, которую достал Пашка. Между тем он уверенной походкой направился к стоянке.

— Норгулин, это что?

— А ничего, надежный аппарат.

— Помесь примуса с самокатом, — вздохнул я.

— Еврейский броневик, — поддакнул Шапкин.

Я не представлял себе, как амбал Пашка заберется в горбатый, неопределенного цвета ржавый «запорожец». А влезть в него втроем — все равно что втиснуть баранью ногу в банку из-под килек. И уж совершеннейшей нелепицей казалось, что эта машина способна тронуться с места.

— Ну, чего смотришь? — осведомился Пашка. — Отличный экземпляр. Коллекционный. Таких в мире больше не выпускают.

— На какой свалке нашел?

— У братана взял. Не ной, залезай — и от винта.

К моему удивлению, нам удалось упаковаться. Внутри машина оказалась просторнее, чем выглядела снаружи. Сергей сжался на втором сиденье, перебравшись через откинутое кресло. Я устроился впереди. Пашкины колени упирались ему почти что в подбородок, поэтому он отодвинул сиденье в крайнее положение.

— Ну, с Богом. — Пашка включил зажигание. Мотор недовольно зарычал и заглох. — Давай, родимый. — Пашка снова крутанул ключом. Казалось, мотор сонно матюкнулся и снова замолк. — Заведется, — неуверенно сказал Пашка, в третий раз поворачивая ключ в замке зажигания. — Ну, зараза, работай, а то сдам в утиль.

Эти слова подействовали. Мотор заурчал. «Запорожец» напрягся, а потом довольно резво бросился вперед.

Как ни странно, бежал он по шоссе вполне бодро. Опасения, что он развалится километра через два, не оправдались. Машина была сделана на совесть, железо как в броневик.

До Кенарева мы добирались часа полтора. В «запорожце» даже оказалось радио, которое отчаянно трещало, когда мы пересекали линии электропередачи, но в остальном вел себя нормально. Размяв слух песнями в исполнении Аллы Пугачевой, я смог узнать массу нового из выпуска послед них известий.

"Сегодня член Политбюро ЦК КПСС, министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе встретился с прибывшим в Москву Генеральным секретарем ООН Пересом де Куэльяром и имел с ним продолжительную беседу по широкому кругу международных проблем. Эдуард Амбросиевич изложил позиции СССР по новому подходу к вопросам построения безъядерного мира и создания системы всеобъемлющей безопасности… На заседании Политбюро ЦК КПСС было указано на необходимость повысить гласность и требовательность в деятельности народного контроля… Полгода находится на орбитальном комплексе «Мир» экипаж Юрия Романенко и Александра Лавейкина. По сообщениям ЦУПа, космонавты за прошедшие сутки занимались биологическими экспериментами… Ускорение — это слово должно стать знаменем преобразования производства, было отмечено на собрании рабочих рижского завода ВЭФ…»

Ускоренье — важный фактор, Но не выдержал реактор. И теперь наш мирный атом Вся Европа кроет матом.

Шапкин с удовольствием процитировал этот образец народного творчества и перекрутил веньер радио. Зыкина пела «Гляжу в озера синие», а наш «броневик» несся по российским полям навстречу нашей судьбе.

Я перебирал в голове факты и пытался выяснить для себя, к кому же мы едем — к свидетелю или к убийце. Так и не выяснил.

Последние два километра до Кенарева пришлось ехать по ухабам. Здесь начинались наши знаменитые леса. Чуть дальше — заповедник. Машина наша чуть не застряла, но мы вытащили ее из грязи. И вот за поворотом открылся вид на «ранчо» — добротный дом, штабеля досок, сараи, стойло для лошади. Мы остановились неподалеку.

— Добрались. — Пашка вытер пот и выключил мотор, потом вынул из кобуры пистолет, взвел его и поставил на предохранитель.

— Пошли, — скомандовал я.

Вылез из машины, лениво потянулся и… Увидел направленное на нас ружье.

Широкоплечий седой мужчина лет пятидесяти был похож на фермера с Дикого Запада. Рубашка с закатанными рукавами, сапожищи сорок шестого размера в грязи и навозе. Он стоял в дверях дома, широко расставив ноги, и держал в руках ружье. Ствол пятизарядного «ремингтона» смотрел мне прямо в живот.