Никита Окунев - Дневник москвича. Том 1. 1917-1920

• Название: Дневник москвича. Том 1. 1917-1920
• Автор: Никита Окунев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-203-01822-7

В своих мемуарах автор воспроизводит картину московской жизни в дни двух революций 1917 года, гражданской войны, новой экономической политики советской власти. Он показывает, как разрушались устои Российского государства: экономика, культура, религия, мораль, быт. «Утомительным однообразием безобразий» считает Окунев то «новое», что входило в русскую жизнь…

Воспоминания автора иллюстрируются фотографиями прежней Москвы и ее обитателей.

---

Христос Воскресе! Мне особенно тяжело было, что я не мог говеть, не мог ходить в церковь на Страстной неделе и в Пасху (она была 7/20 апреля). Я припомнил, что в Светлое Христово Воскресенье все 50 лет моей жизни я был обязательно за заутреней. (В младенчестве меня носила тогда в церковь мать; она была так религиозна, что и грудных младенцев считала нужным носить на церковные службы.) Но к Пасхе в начале Страстной неожиданно приехал сын и, благодаря Бога, оказался на вид, несмотря на перенесенную болезнь (чуть ли не тиф и не дизентерия), поздоровевшим и бодрым. Пробыл он в Москве две недели и отбыл обратно в Фомино воскресенье. Он оставил такой адрес: «Южный фронт, 13-я армия, штаб первой отдельной советской Украинской бригады, тов. Текнецжалца». Служба его — «начальник связи». По его словам, дело это не строевое и в не непосредственной близости к боям. В последнее время их учреждение находилось в г. Бахмуте. Расставание было со слезами, с моей стороны, и с искренним пожеланием скорого возвращения в Москву к мирному труду и к жизни мирной, в христианском духе. Храни его, Господи, во всех его путях!

Ну и жизнь была за эти четверть года! От холода квартиранты дома воровали друг у друга дрова; хозяйки надували друг друга в купле и продаже продуктов. У нас дома обнаружили, что купленное молоко по 14 р. за кружку «свернулось», и не вылили его, как негодное, а понесли продавать, и продали его другой какой-то хозяйке уже по 16 р., т. е. даже с прибылью, и надо полагать, что та, в свою очередь, попробовавши его дома, — также пожелает избавиться от него и продаст его к вечеру уже за 18 р. (Так теперь: утром одна цена, а к вечеру чуть не вдвое: мы купили перед Пасхой два фунта творога по 40 р. за ф., но в вечер того же дня соседи платили за творог 70–80 р. за ф.)

Одно время (между 18 марта и 10 апр. н/ст) черный печеный хлеб достигал цены 35–40 р. за ф., а потом стал дешеветь, дойдя до 8 р. Однако вчера цена была 20–22 р.

В «Известиях» сообщено, что с 21 по 28 марта н/ст на «вольном рынке» ржаная мука продавалась по 1.400 р. за пуд, пшено 35 р. ф., конина 18 р. ф., свинина 87 р., сало свиное топленое 120 р., куры 155 р. штука, масло подсолнечное 80 р. ф., грибы сухие белые 150 р. ф., сахар 120 р. ф., чай 320 р. ф. Извозчики прямо недоступны: от Сретенских ворот до Павелецкого вокзала наш квартирант заплатил 250 р. легковому извозчику.

Погода была в феврале сплошь морозная, со снежными метелями, март тоже с сильными морозами, но со второй половины подогревало солнце. Ждали половодья «как в 1908 году», но оно было только немного многоводнее прошлогоднего.

Страстная неделя была солнечная, теплая, а Пасхальная — прохладная и пасмурная; Фомина опять теплая и с солнцем, а вот эта («Жен мироносиц») холодная. Сегодня утром тепла только один градус, но в 1 ч. дня на солнце уже 17°.

Итак, с Божьей помощью я стал вставать, но скоро ли стану выходить на улицу, на службу — не ведаю. Есть еще незажившая рана, и я еще забинтован и ношу компрессы на ягодице. Но так хочется выздороветь, так хочется освободить домашних и доктора (Александр Лазаревич Босин) от ухода за мной, что я делаю, может быть, неосторожные шаги, — еще слабый (это видно по дрожащему сейчас почерку), надсаживаю себя. Поостерегусь — спрячу перо и лягу в постель отдохнуть, а потом, если Бог поможет, достану комплект газет за минувшие четверть года и хоть по заглавиям только впишу в эти страницы то, что было и что есть на белом свете за то время, когда владычицей моей была эта злая и длинная болезнь.

23-го апреля в «Христианском памятнике» приведено из Псалма 102, ст. 13: «Яко же щедрит отец сыны, тако ущедрит Господь боящихся Его…» Ущедри мя Господи! Дай полного и скорого выздоровления!

7/20 мая. Сегодня после 102-дневного пребывания в четырех стенах своей квартиры выбрался наконец на волю, на воздух, на улицу, и был даже в своем управлении, которое за время моей болезни успело дважды переехать с места на место: с Лубянской площади на Чистые пруды и с Чистых прудов на Комиссариатскую набережную, в дом бывш. Шрагер, и даже расформироваться и переформироваться: теперь уже не портовое управление, а «районное» и, значит, я пока что только «бывший помощник начальника бывшего порта», а что будет дальше — о том скажет непосредственное начальство: «Коллегия районного управления», состоящая из трех молодых людей-коммунистов.

Апрельских, мартовских и февральских газет не достал, и хотя я читал их, но с болезнью память была непрытка, так что, к сожалению, приходится вспомнить за прошлую сотню дней не очень многое, но преимущественно самое важное.

За зиму Колчак мощно и энергично двинулся из Сибири на запад и взял Уфу, Стерлитамак, Белебей, Бирск, Бугульму, Уральск и угрожал Самаре, Сызрани, Симбирску, Казани и Вятке, но к весне ослабел, или на его фронте усилилось сопротивление: пришлось отступать и отдать многое из зимних завоеваний.

В Венгрии воцарился большевизм; писали о том же и насчет Турции и Баварии, да потом перестали: видно, в последних двух странах большевизм подавлен «туземными контрреволюционерами».

† В марте умер Председатель ВЦИК советов РКК и КД /Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноармейских Депутатов/ Я. М. Свердлов. Похоронили его на Красной площади, в центре революционных могил. Похороны были необыкновенно пышны («по-царски», а то, пожалуй, и еще торжественнее).

Вместо него избран Председателем ВЦИК М. И. Калинин, петроградский большевик, из крестьян Тверской губернии.

С 18-го марта по 12-е апреля был перерыв пассажирского ж.д. движения во всей совдепии. Причина — недостаток топлива и намерение побольше подвезти к Москве и Питеру продовольствия. За эти дни дороговизна продуктов была необыкновенная, хотя и нельзя сказать, чтобы мешочники не шмыгали в этот период времени: к их услугам были разные «делегатские», «штабные» и «санитарные» вагоны. «Сухаревка еще не сгинула!»

† Зимой и весной сыпной тиф свирепствовал неудержимо. Умерло очень много врачей и, между прочим, мой знакомый Федор Иванович Березкин, главный доктор Яузской больницы, знаменитый хирург, сын крестьянина, а главное — хороший человек. Вечная ему память!

Одесса, Севастополь и весь Крым очищены от десанта бывших союзников, и там воцарилась власть наших советов. Украинские советские войска дошли до Бессарабии, до Галиции, но на севере наши советские к весне стали отступать, то же пошло и на западе: там сильно напирают польские легионы.

С 3-го мая записал из «Известий» вот что: Первого мая в Москве на Лобном месте открыли памятник Ст. Разину (через несколько дней почему-то убранный и помещенный в «один из национальных музеев»).

Напечатан ультиматум Чичерина Румынии о немедленной эвакуации Бессарабии.

Из Москвы выслан представитель польского правительства Александр Иванович Венковский (к моему удивлению, тоже мой старый знакомый: лет двадцать тому назад он был по моей «специальности» — управляющим пароходно-транспортной компании «Надежда»). Эта высылка как бы объявляет, что с Польшей мы в неприязненных отношениях.

Петроградская, Олонецкая и Череповецкая губернии объявлены на осадном положении. Это Означает близость к ним неприятельских войск.

Колчак занял Александров-Гай.

4-го мая: красные войска вступили в Севастополь. Мюнхен занят правительственными войсками.

6-го мая: на Самарском фронте советскими войсками взято 5.000 пленных и, как говорят безжалостные «Известия», — «две дивизии совершенно уничтожены». На Южном фронте казаки прорвались к Луганску.

Украинское советское правительство тоже закатило Румынии «ультиматум» об очищении Буковины (ведь мы в союзе с Венгерской совдепией, а ей как раз и угрожает румынское нашествие).

Италия что-то не поладила со своими союзниками, и на границе франции уже было столкновение итальянских войск с французскими.

7-го мая: на Северном фронте красные взяли Олонец, на Восточном — Сергиевск и Чистополь. На бугурусланском направлении 7.000 пленных. Красные рыщут в сорока верстах от Ростова н/Д.

8-го мая: берега-то крымские оставлены союзниками, а с моря — блокада.

10-мая: Англия объявила блокаду берегов Курляндии.

Город Мелекес переименован в Люксембург, а одна из площадей Весьегонска названа «Площадью по борьбе со спекуляцией». Точно из Щедрина!

11-го мая: советские войска оставили Уральск. Условия, предложенные Германии Антантой, очень тяжелы и унизительны для немцев. Кажется, Вильсон, Клемансо и Ллойд-Джордж хватили через край.

14-го мая: сыпной тиф за последнюю неделю дал в одной Москве 2.782 заболевания.

Изменил советской власти атаман Григорьев, не так давно прославленный за взятие Одессы, и идет со своими «бандами» (как сообщают «Известия») на Киев.

16-го мая: советские войска взяли Бугульму и бьют Григорьева.

17-го мая: противник развил наступление на фронте Нарва-Гдов. Последний взят им.