Джуди Кэролайн - Мэгги и Джастина

• Название: Мэгги и Джастина
• Автор: Джуди Кэролайн
• Издательство: БАДППР
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87378-087-0

---

Поравнявшись с фонтаном Кибелы, Джастина остановилась. От Прадо к бульвару Кастельяна спускалась пышная похоронная процессия, перерезав движение по улице Алькала. Широко раскрытыми глазами Джастина смотрела на проплывавший мимо крест и на священника, который тянул заупокойную молитву.

Когда похоронная процессия прошла, Джастина обратилась к одному из прохожих с просьбой объяснить, где находится цирк. Слово «цирк», хотя и произнесенное на английском языке, было понятно даже испанцу. Он стал отчаянно жестикулировать, показывая дальше по улице Алькала, куда двигался основной поток машин и колясок.

Не удовлетворившись объяснением, Джастина на всякий случай купила путеводитель по Мадриду и, убедившись в том, что цирк находится прямо по улице Алькала, свернула в ближайший ресторанчик, чтобы пообедать.

Когда в начале четвертого она снова вышла на улицу, ее просто поразила происшедшая за это время с городом перемена.

По улице Алькала двигался поток машин, зажатый, словно между двух берегов, двумя толпами пешеходов, направлявшихся к окраине города. Все средства передвижения от древнего дилижанса до современного автомобиля были представлены в этой шумной беспорядочной лавине. Люди висели гроздьями на подножках переполненных трамваев. На углу стояли специально подготовленные для этой цели автобусы, и кондукторы, стоя на подножках, выкрикивали на все голоса: «В цирк, в цирк!»

Трусили, позванивая бубенцами, разукрашенные мулы, запряженные в открытые коляски. На подушках колясок сидели женщины в белых мантильях с красными цветами в волосах. Поминутно раздавались испуганные восклицания: из-под колес то и дело выскакивал с обезьяньей ловкостью какой-нибудь шальной мальчишка, перебегавший с одной стороны улицы на другую, состязаясь в быстроте с машинами.

Гудели клаксоны автомобилей и кричали кучера, надрывались мальчишки с кипами газет, предлагая свежие номера с фотографиями и описанием предназначенных к бою быков и портретами и биографиями знаменитых тореро. Время от времени глухой рокот толпы разражался взрывом возгласов. Среди одетых в черное конных муниципальных гвардейцев, которые сопровождали участников будущей корриды, мелькали пестрые всадники на тощих клячах. Их костюм состоял из желтых кожаных рейтуз, шитых золотом курток и широкополых фетровых шляп, украшенных толстой кистью, наподобие кокарды. Это были пикадоры — суровые всадники с грубой внешностью.

В открытых каретах ехали матадоры, и золотое шитье на костюмах тореро ослепительно сияло в лучах вечернего солнца, вызывая восторг толпы. Зеваки, радуясь, что узнали своих героев, жадными глазами следили за удаляющимся экипажем, словно ожидали какого-то чуда и боялись пропустить его.

Орава мальчишек мчалась со всех ног вслед за каретой, запряженной четырьмя мулами, с нарядной сбруей, украшенной бубенцами и позументами. На козлах со связкой мулет и шпаг сидел тощий парень. Позади него в жилете, обшитом золотой бахромой, а поверх него сияющей ослепительным шитьем куртке, тяжелой, как рыцарские латы, сверкающей, как пламя, сидел уже знакомый Джастине Хуанито Мартинес. Табачного цвета шелк был виден только на внутренней части его рукавов и выделялся двумя треугольниками на спине. Вся куртка была заткана золотыми цветами с венчиками из сверкающих разноцветных камней. Тяжелые наплечники, обрамленные золотой канителью, состояли из сплошного золотого шитья. Плотная золотая бахрома, идущая по краям куртки, трепетала и переливалась при каждом движении. Если присмотреться внимательней, можно было разглядеть, как из отделанных золотом карманов выглядывали кончики двух шелковых платков, таких же красных, как галстук и пояс.

Голову Хуанито Мартинеса венчал головной убор матадора — черный колпак с двумя свисающими по бокам золотыми кистями. Через плечо Мартинеса был перекинут парадный плащ, настоящая королевская мантия, того же цвета, что и весь костюм, и тоже расшитая золотом.

Ликующая толпа приветствовала Мартинеса криком, шляпами и тростями. Мальчишки мчались за каретой так, как будто в конце этой бешеной скачки их ожидала необыкновенная награда.

Но карета Мартинеса двигалась все быстрее и быстрее, и зеваки, бежавшие за ней с криками «Хуанито!», постепенно отставали, теряясь среди машин. Но все же пешеходы поворачивали головы, словно чувствуя за своей спиной приближение знаменитого тореро, и останавливались вдоль тротуара, чтобы получше рассмотреть его.

Женщины в катившихся далеко впереди колясках тоже поворачивали головы, привлеченные звоном бубенцов. Нестройный гул восторженных восклицаний раздавался то в одной, то в другой группе пешеходов. Кто-то размахивал шляпой, кто-то в знак приветствия поднимал вверх трость.

Мартинес отвечал всем заученной улыбкой, но по его лицу было видно, что он находится в состоянии глубочайшего напряжения.

Взглянув на часы, Джастина поняла, что ей тоже пора идти к цирку, потому что стрелки показывали уже начало пятого.

Она добралась до места только спустя три четверти часа. Она свернула вместе с толпой, двигавшейся к воротам, которые вели в загоны и конюшни.

Огромный двор, расположенный между амфитеатром и стеной, окружающей подсобное помещение, был запружен публикой. Прежде чем занять места, зрители хотели посмотреть на всех тореадоров вблизи.

Над толпой возвышались конные пикадоры и еще какие-то экзотического вида всадники в костюмах, словно предназначенных для карнавала. Джастина слышала, как окружающие называли их альгвасилами. Похоже, они выполняли здесь просто роль охраны. По одну сторону двора тянулись одноэтажные кирпичные здания с навесами из вьющихся растений над дверьми, с цветами на окнах — целый городок: конторы, мастерские, конюшни, дома, в которых жили, наверное, служители цирка.

Там же была маленькая часовня, в которой участники корриды молились перед началом зрелища.

Когда тореадоры исчезли в маленькой двери, которая вела в часовню, оттуда вышел священник и, оглядевшись по сторонам, захлопнул дверь.

Толпа стала рассеиваться. Во дворе остались только разодетые в шелк и парчу участники корриды: желтые всадники в широкополых шляпах, альгвасилы на лошадях и служители в голубых с золотом костюмах.

Вместе с остальной толпой Джастина двигалась вокруг стены, ограждавшей амфитеатр, ко входу в цирк.

Неподалеку от ворот под аркой, ведущей на арену, в привычном порядке выстраивались тореро: впереди матадоры, за ними, довольно далеко, бандерильеро, а дальше, уже посреди двора, топтался арьергард — суровый и угрюмый отряд пикадоров, сидящих на скелетоподобных клячах с повязкой на одном глазу. Джастина тут же вспомнила знаменитый рисунок Пикассо, изображавший Дон Кихота. Наверное, пикадоры во всем стремились походить именно на такой образ, созданный рукой великого художника.

Позади, словно обоз этой армии, расположились упряжки сильных норовистых мулов с лоснящейся шерстью, в украшенных кистями и бубенцами попонах с прикрепленными к хомутам развевающимися флажками национальных цветов. Джастина еще не знала, для чего предназначен такой внушительный обоз. Только потом, после корриды, ей стало ясно, что эти мулы должны увозить с арены убитых быков.

Из-под свода арки над загораживающими ее до половины деревянными воротами виднелся кусок ослепительно синего неба, сияющего над ареной, и часть амфитеатра, заполненного плотной беспокойной толпой, над которой разноцветными бабочками трепетали веера и газеты.

Мощное дуновение, подобное дыханию огромных легких, проникло под арку. С волной воздуха доносился мелодичный гул, в котором скорее угадывалась, чем слышалась отдаленная музыка.

По краям арочных ворот выглядывали человеческие головы, множество голов: зрители, сидевшие по обе стороны арки, перевешивались через перила, сгорая от нетерпения поскорее увидеть героев.

Толпа буквально внесла Джастину под арку, и через несколько минут она уже пробиралась между тесно заполненными рядами, разыскивая свое место. Как ни странно, даже в такой толчее зрители соблюдали порядок, и Джастина смогла без труда найти предназначенное ей сиденье, не слишком далеко от желтого пятна арены.

Пришлось подождать еще не меньше четверти часа, прежде чем ворота, замыкающие арку, и ворота внутреннего барьера распахнулись настежь. Глухой мелодичный гул резко усилился и разразился бурной веселой музыкой — триумфальным маршем звенящих медных труб, при звуках которого зрители вскочили.

И тореро, зажмурившись от резкой перемены освещения, вышли из тьмы на свет, из молчания, царившего под сводами арки, в оглушительный рев цирка. По ступеням амфитеатра прокатилась волна любопытства, и публика подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть выход участников корриды.