Валерий Пудов - Приключения Трупа

• Название: Приключения Трупа
• Автор: Валерий Пудов
• Жанр: Современная проза

ЭТО — ШЕДЕВР!

Да, эта книга — новый шедевр мировой литературы.

В ней столько небывалого, мудрого и загадочного, что, возможно, пройдут годы, десятилетия, столетия (кто знает?), и каждое поколение будет находить в ней новые достоинства.

Перед нами — волшебная шкатулка, полная драгоценных, хотя иногда и страшных, бриллиантов. Объяснить их магию так же нелегко, как одному человеку познать мир — их нужно изучать долго и сообща.

---

А когда, под ночь, упоили героя в усмерть вкусным настоем, без стыда засеменили прочь: кто куда и во что — за покоем

9.

Наутро разыгравшие вчерашнюю забаву трезво и мудро исчезли.

Но на халяву и хвалу непоседе к столу полезли оравой другие родные и соседи, не знавшие о страшной победе пострадавшего.

Разлили бутыли, и не помалу, и приступили к ритуалу.

И зачастили!

И честили генерала напрямик в сто глоток — что творили расправу или делили грузовик шмоток.

Один гражданин без сил предупредил было по-свойски:

— Громила — жив!

Но коллектив припал в упор к геройской груди:

— Стой! Погоди! Тише! — приговор прочитал злой:

— Нахал — не дышит!

И продолжал запой.

И поддавал выше крыши.

Но вдруг — рык и стук!

И стаканы — брык из пьяных рук!

Мертвец вздохнул, зевнул, срыгнул на стул и наконец сел посреди гроба и с видом судьи не у дел поглядел в оба.

Посмотрел и пропел:

— У гниды обида? На что? А под расстрел никто не захотел?

И брезгливо, как рачка или подтирку, схватил за шкирку болтливого старичка-морячка и подарил ему в корму да в тыл такого горячего тычка, что седой старожил с кондачка прибил головой к стене висячую подкову, а другой провозгласил сурово, что на войне служил старшиной у пирса и дружил с начальством у принца, открыл нараспашку форточку, закурил взатяжку, стремглав засучил рукав тельняшки, опустился на корточки, вцепился в пряжку и скончался, бедняжка.

А третий удушился на подтяжках.

Но его откачали и оправдали:

— Сплетник, но едва ли от того не тяжко!

Для услуг новому покойнику собрали круг из женщин.

Бедовому полковнику сказали, что с ним — недосуг, и прогнали:

— Одним мертвецом в дом меньше!

Папашку с пряжкой уложили в гроб и, чтоб никого не уличили в нечестном, похоронили вместо того, кого отпустили, в его могиле.

Но следствию сообщили, что маньяк в роде трупа или группа гуляк зверствует на свободе: бьёт народ и кладёт в мусоропровод.

А остальным передали, что не нарушали норм морали и генерал не оживал: дым — без огня и корм — не в коня.

10.

Однажды мимо его могилы шел чудодей, который незримой силой врачевал людей.

Ни с того, ни с сего вальяжный знахарь с укором заахал:

— Скорей — к нам! Завал — тяжёл, а там, под землёй — живой!

Срочно собрали проходящих, откопали ящик и точно: в нём — калачом — самый упрямый герой!

Увидали — воочию.

Поколдовали, дали в нос, послали наперерез вопрос и узнали, что залез — ночью.

А причину и картину оригинал-мертвяк обрисовал так:

— Искал пристанища. Гулял по кладбищу. Читал бесподобные надгробные морали. Размышлял о границе начал. Но больше — про то, чтО сохранится дольше: камень, память или парень в яме? От печали заскучал. Вдруг — зуд: берут на испуг! На стене — обо мне. А я — жив! И брехня — на брехне: игрив, мол, чудак, да и шел не так. Бестолково — о поросли детей беспечности, и ни слова о моей формуле вечности! Того бы писаку — за каку и — в прорубь, чтобы не вякал, голубь! Да и стена — не видна и жидковата. Не гостиница — вата! И год не проживет: рассыпется. Сказал: «Погодите!» — взял лом с кайлом и переписал некролог на том граните. Так насочинял впрок про виток дорог, честь в борьбе и знак последствия, что обещал себе залезть туда навсегда — для соответствия. Но поправлял слог понемножку — раздолбал материал в крошку. От досады и огня пожелал взглянуть на гада, что лежал за меня. А достал — жуть! Не продохнуть от смрада! Отволок чуток и хлоп — упал в гроб! А потом из-под земли услыхал: пришли гуртом и без наряда навели порядок. Спасибо глыбам, что зарыли в могиле одного меня — без того гнилья!

Занимательный рассказ Трупа потряс группу спасателей.

Старательно обсудили пути забияки и оттиски на могиле, сурово отматерили враки писаки и решили пойти на поиски второго мертвеца — гнилого наглеца.

Не забыли и ящик: материал оценили как средний, но подходящий и — за полцены уступили соседним скорбящим.

А шебутного живого попросили, чтобы из-за гроба и стены не возникал:

— Генерал, не генерал, а — молчком!

Проводили тычком и пригрозили кольём:

— А не понятно — могём обратно!

На том и отпустили.

11.

А он пришел за пенсией.

Но закон — зол, а контора — опора: бетон.

Ему — песнями:

— Тресни, а ни к чему. Такой — под землёй. Из хаты в канавку выписан, и оплату на поправку — выкуси!

Он — в стон, да в матерь, да в вой:

— Галиматья! Дайте справку, что я — живой!

— Таких нет и по бланкам. Привет останкам!

— А от них — интриганкам — не хошь? Я жив! И при квартире.

— Ложь. Вранья полив. Держите карман шире.

— Житель!

— Докажите!

И обещал, как шквал предвещал буран:

— Верняк! Смотрите на экран!

12.

Побежал ругливый Труп свидетелей искать.

А свидетели — пугливые нетели — вспять:

— Помирать — удал, а оживать — глуп! Нам — отвал, а вам — отлуп!

Не признали его за того, кого изображал, ни приятели детства, ни держатели наследства, ни друзья, ни семья, ни девки-однодневки, ни крали из дорогих, ни их ревнивцы, ни его сослуживцы — и ничего не сказали, кроме отборного мата. И еще — за плечо:

— Помер позорно — депутатом.

И потом — шепотком:

— Ожил негожий — в тюрьму! Или рогожу ему на рожу!

И тогда Труп пролез в клуб чудес и не без труда, сил и мук уговорил знахаря поахать над прахом со взмахами рук.

Исход вызова народ узрел у телевизора.

Сидел и балдел от таких крутых дел!

13.

Экран показал не сериал, а обман.

Сначала колдун рассказал, что оскалом усмирял тайфун, признал, что не лгун, и обещал честно, что оживит известного на вид разбойника и покойника.

Затем задал всем штуку!

Встал над телом в наклоне, пассами и выкрутасами ладоней умело поднял понемногу то руку, то ногу Трупа, глупо захохотал и приказал:

— Воспрянь, дрянь, быстрей: от моей любви — оживи!

Дохлый бедняга лежал — что сохлая коряга.

И вдруг — издал надрывный звук, заелозил, как босяк на морозе, почесал пяткой под лопаткой и подпрыгнул — слегка, но до потолка.

Облизав настил, размороженный новорожденный мигом вскочил, тут же схватил мага за рукав из кружев, изъеденный молью, поблагодарил за отвагу, получил обеденную ковригу с солью, достал из кармана бумагу с рекламой услуг и программой потуг шамана и колдуна, прочитал ее дважды, сказал, что без вина устал от жажды, призвал чтобы каждый брал своё и вылезал из гроба на поправку домой, а ему, ко всему, чинодрал дал справку, что — живой.

И тотчас экран погас, а обман вприпляс поскакал вперед — в народ.

14.

Голову срубить — что окно разбить для весёлого, но пришить на нить по-живому — мудрено и портному.

Одному по уму — колдуну-воркуну.

Заказы на оживление утиля повалили к нему сразу, без промедления. Будто многие слои населения сурово снарядили силы и снова освободили от атрибутов и перерыли свои убогие могилы.

В клуб чудес приносили наперерез труп за трупом — массами.

Просили восстановить прыть без щупа — пассами.

Чудодей принимал людей, собирал капитал, но никого не оживлял — стал не прост: сообщал, что поджидал для того сигнал от звёзд.

А героический Труп периодически выступал под звуки труб на сцене и давал интервью о разлуке и перемене: живописал свою судьбу, красоту, борьбу и суету в гробу.

Признавал, что на том свете перелом к лучшему для людей не заметен.

Заплетал по-научному сети идей и заверял, что чем живей, тем и видней.

Попутно разоблачал недостойных, шалопутных и иных живых и покойных.

Сделал реверанс смелым озарениям, обещал прервать ошибки и приключения, дать шанс улыбке, опять внедрять в старьё своё учение, причём без оплаты, а потом — подать заявление в депутаты, но уже — от живущих в гуще населения, а не гниющих в падеже и захоронениях.

Свои памятники осуждал, а про того, кто их сооружал, сказал, что неграмотные холуи для живых ничего не ищут, ни на что не годны и оставят голодных в забаве, но без пищи, а науку обрекут на муку без силы уму — и тут добавил, что для оборванца — было бы кому поклоняться.

Предлагал перепахать кладбища, не внемля досадующим перепевам, а землю — раздать страждущим под посевы. При этом советовал настлать гать, убрать погребальные помойки и начать капитальные стройки, а мемориалы разобрать на материалы.

15.

Однако наставлениям Трупа население внимало тупо и мало. Считало, что вояка — зазнавака в раже или даже собака на страже капитала. Его призывы и вначале ничего не изменяли, но затем, в завале проблем, порождали отвращение и взрывы возмущения.

Терпение лопнуло, когда нерасторопного мага поймали на границе, в сеновале у оврага, при попытке смыться от гнева и суда налево, к западному уюту, с нахапанными свитками валюты.