Александр Розов - Дао Кенгуру

• Название: Дао Кенгуру
• Автор: Александр Розов
• Жанр: Фэнтези

---

– Ничего странного, – возразил он, – для тех ранних идеологов хиппи, развитие Первой Холодной войны выглядело фатальным, как оледенение, погубившее динозавров. Но прошло полвека, а термоядерный апокалипсис не случился. И, новые идеологи хиппи скорректировали учение. Они объявили угрозой не войну, и не разрушение экологии, а унифицирующее давление властей, под влиянием которого человечество деградирует эмоционально и интеллектуально. Апокалипсис теперь стал определяться, как «новое средневековье». Культ Формальной Успешности сделает с современной цивилизацией примерно то же, что сделал Культ Формальной Святости с античной цивилизацией. И, следовательно, людям, опять же лучше отгородиться от гибнущего общества, чтобы в природном оазисе, недоступном для новой инквизиции, найти себя и свои идеалы. На гармоничных идеалах неохиппи вырастет пост-апокалиптическое будущее.

– Вроде не так уж глупо, – оценила Ригдис.

– Может быть, – сказал Корвин, – но, по-моему, важнее то, что движение неохиппи стало генератором просюмерских схем, или хиппи-машин, как выражается магистр Као-Ми.

Ригдис громко вздохнула.

– Если бы я еще знала, что такое «просюмерская схема или хиппи-машина»…

– Я к этому перехожу. Известно натуральное хозяйство. Это схема, когда продукция производится для удовлетворения потребностей самих производителей. С развитием общественного разделения труда натуральное хозяйство вытесняется другой схемой: товарным хозяйством. Это когда продукция производится для продажи на «большом маркете», а товары для потребления покупаются там же. Этой схемой порожден весь империализм с огромными предприятиями, урбанизацией, финансистами и партийной олигархией. Но, по принципу спирального развития, на новой технологической волне товарное хозяйство будет вытеснено неонатуральным хозяйством. Вот это и названо «просюмерской схемой». Prosumer, это акроним от слов Producer и Consumer.

– Как город-деревня в Li-Re, секте Джо-Джима? – спросила Ригдис.

– Откуда ты знаешь учение секты Liberty-Religion?

– От Улата Махно, конечно. Он же последовать Li-Re. Так это то, или нет?

Корвин задумчиво хмыкнул, и после некоторой паузы ответил.

– В общем-то, да, но не совсем. Для секты Li-Re отказ от «большого маркета» был не экономическим, а религиозным выбором. Согласно Джо-Джиму, разделение труда и товарное хозяйство порождает отчуждение людей от труда и друг от друга, отнимает у труда духовный смысл, заставляет людей производить ненужные вещи, и потреблять ненужные вещи, создает перенаселенные мегаполисы, в которых люди ненавидят друг друга, короче, «большой маркет», это сатанинское дело, типа того.

– Кэп, а у хиппи разве не так, если отвлечься от конкретного сатаны?

– У хиппи – так, но у неохиппи учение ближе к экономике. Так, они вычислили «цену маркетингового трения». И оказалось, что она увеличивает цену товара на порядок!

– Похоже на правду, – заметила кйоккенмоддингер, – если отбросить цены кредитов и лицензий, цену рекламы, и цену чиновничьего аппарата, то, наверное, так и получится.

– E! – сказал Корвин, – так у нас цены выходят впятеро ниже «цивилизованных цен» на сопоставимые товары, хотя маркет частично сохранен, мы же не коммунисты.

Ригдис тронула его за плечо.

– Кэп, ты считаешь, что коммунизм это плохая система?

– Ну, лично мне она не нравится. Так вот, о втором достижении неохиппи. Они нашли несколько путей, как резко сократить число ступеней производства. Это и есть хиппи-машины. Похожей темой занимались стимпанки, но без четко поставленной цели.

– А можно на примере? – спросила она.

– Да, – он кивнул, – например, электрогенератор, сделанный из металлического листа, свернутого в два цилиндра, кусочков проволоки и деревянных брусков. Работает от обычной спиртовки. Собственно, хиппи-машины, это тот набор техники, который собирается только из материалов и изделий, доступных в античные времена.

– Типа, проекты на случай апокалипсиса и падения в новое средневековье, так кэп?

– Типа того, – подтвердил Корвин, – но некоторые из таких «античных» проектов могут эффективно применяться в современных условиях. Вот в чем мой интерес.

– Не могу сказать, что я все поняла, – призналась Ригдис.

– Так и я тоже пока понял не все, что сейчас сказал, – успокоил ее штаб-капитан.

…

На такой позитивной ноте диалога они вышли на расчищенный от кустарника участок берега, где привольно раскинулась Экваториальная Шамбала. Это действительно было первобытное стойбище. Точнее, нео-первобытное. Вся архитектура состояло из супер-хижины – С-образной галереи, сформированной прямоугольной объемной решеткой из бамбуковых стволов, пересекающихся в силовых узлах с математической точностью. Верхние стволы были уложены с небольшим наклоном, и поверх них настелен некий кровельный материал, напоминающий плоские плотные связки тростника, своего рода «тростниковую черепицу». В основном галерея была открыта, и только некоторые из прямоугольных проемов закрывала тростниковая панель, а точнее, панель из того же материала, что и на кровле. К супер-хижине – галерее примыкали два функциональных сооружения. Одно – похожее на старинную ветряную мельницу. Ее 4-лопастной ротор равномерно вращался. Другое – вероятнее всего, мастерская, сейчас оно было темным, только отблески радужного света иногда мерцали на чем-то большом, металлическом, установленном внутри. Радуги переливались над какими-то светильниками, которые отмечали центральную площадку большого хаотически колыхающегося живого круга, составленного из обнаженных человеческих тел, пребывающих в состоянии плавного, естественного, нерегулярного и индивидуального движения. И при этом люди пели, а точнее негромко подпевали полудюжине ребят в центре с гитарами.

– Фантастика… – тихо выдохнула Ригдис.

– Красиво, – согласился Корвин.

– Добрый вечер, друзья! – приветствовал их зоотехник Хуго, возникая из темноты.

Подошли еще несколько парней и девчонок – неохиппи, последовал обмен короткими теплыми приветствиями, с похлопываньем по плечам, спине и животу. А потом, как-то незаметно, гостей разделили. Точнее, само собой получилось, что Ригдис потянулась к поющему кругу, а Корвин был увлечен маленькой компанией в зал башенки ветряной мельницы. Эта компания состояла из одной девушки, одного парня, и одного солидного взрослого плотно сложенного мужчины, носившего бороду в форме лопаты, шевелюру с вплетенной цепочкой блестящего бисера, и тунику первобытного фасона.

– Меня зовут Геллер, – представился он, – я вообще-то давно думал с тобой пообщаться, капитан Корвин. Я слышал, что ты интересный человек.

– Может и так, – ответил штаб-капитан, – я по-любому рад познакомиться с тобой, и…

– …Ребята сами представятся, когда и если захотят, – добродушно откликнулся Геллер.

– ОК. Пусть будет, как у вас принято.

– У нас принято предлагать гостю чай из кошачьей мяты и булочки, – негромким, очень мелодичным голосом сообщила девушка, – и, если тебе интересно, меня зовут Валди.

– Мне интересно, – сказал он, – я видел тебя на авиа-верфи, ты заходила пару раз.

– Да, я заходила. Мне было интересно, как у вас устроено производство.

– Ну, и какие впечатления, Валди?

– Наверное, – сказала она, – это хорошее производство. Но люди очень шумные.

Корвин улыбнулся и утвердительно кивнул, понимая, о чем речь.

– Это северные корейцы, им свойственно шуметь, когда они что-то делают командой. Сначала это может напрягать. Но когда ты понимаешь, что это дружественный шум, отношение меняется. Вот, я уже воспринимаю это как нормальный фон.

– Может быть, – сказала Валди, – но еще мне не нравится, когда живые люди работают механически, как роботы. В этом есть что-то страшное.

– Какие еще «какроботы»? – искренне возмутился штаб-капитан, – У нас на верфи есть четкое правило: каждый знает весь процесс сборки, и знает финальный продукт. У нас каждый получает опыт за штурвалом, хотя бы на пробных облетных кругах. Ты там не заметила, что тест-облет на готовом продукте проводят те же рабочие, что на сборке?

– Я заметила. Не обижайся, Корвин. И все равно, это конвейер. Не кавайная вещь.

– Какой, блин, конвейер?! Просто, рельсовые эстакады. Валди, ты представляешь себе настоящий сборочный конвейер Toyota или BMW?

– Да. Я работала полгода после школы на таком производстве. Ужас. Конечно, у тебя на верфи совсем по-другому, но все равно не кавайно.

– Ну, это твое мнение, основанное на этике. Трудно спорить.

– Незачем спорить, – уточнила она, и добавила, – сейчас я принесу тебе чай и булочки.

С этим она и ускакала в другой угол зала башенки, и бородач Геллер улыбнулся.

– Резкая она. Впечатлительная. Но всегда говорит правду. Ты понимаешь?

– Ну, – неопределенно ответил штаб-капитан, – к любому честно высказанному мнению следует прислушиваться. Я подумаю над тем, что сказала Валди.