Анатолий Афанасьев - Посторонняя

• Название: Посторонняя
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: Вече
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7141-0201-0

---

— Запей, а то подавишься.

— Где мы будем ночевать? — Этот вопрос вдруг представился ему самым главным.

— На турбазе. До нее полтора километра. У меня там знакомый завхоз. Не волнуйся, со мной не пропадешь.

— Я уже пропал.

Сумерки застали их сидящими в обнимку перед валуном с объедками. Лариса была нежна. Захмелев, она обычно выдумывала рискованные шутки, но роскошь предвечерней тишины смирила ее.

— Хочу понять, Лариса, зачем я тебе нужен?

— Не знаю, — честно ответила Лариса. — Только не из-за корысти, ты не думай. Я подарки так выпрашиваю, от неуверенности. Знаешь, женщина не может долго встречаться с мужчиной без перспективы. С тобой у меня нет будущего. Ужасно это понимать. Ты сильный, добрый. Я таких не встречала. Меня влечет к тебе. Может, я и правда тебя полюбила. Разве так трудно в это поверить? Люблю твои глаза, твою походку, люблю, когда ты устаешь и делаешься совсем старичком. Люблю, когда злишься и отворачиваешься. Ты мне весь мил, Сергей… Но у нас нет будущего…

— Настоящее лучше будущего. Люди часто живут завтрашним днем, это ошибка. Будущего нет. Там — мрак.

— Без будущего скучно, — возразила Лариса. — Надо выходить замуж и рожать детей. Мне кажется, я могла бы быть хорошей женой.

Певунов не принял намека. Он прижал ее к себе, греясь ее теплом. Он готов был сидеть на этом стволе вечность.

— Пойдем, дорогая, скоро стемнеет… Лара, лучше бы нам все же вернуться в город. Не хочу я ночевать на базе.

Он ожидал, Лариса заупрямится, устроит ему сцену, но ошибся. Она сказала: «Как хочешь, Сергей!» — высвободилась из его объятий, постояла немного как в раздумье, повернувшись так, что он не видел ее лица, потом взяла за уголки скатерть и рывком стряхнула на землю остатки пиршества. Скатерть аккуратно сложила и убрала в сумку.

— Я готова. А на чем мы поедем в город? Ты меня понесешь?

— Не обижайся. Все было прекрасно. Я бы очень хотел остаться с тобой на ночь, но…

— Не надо, Сергей!

Он понимал. Лариса в кои-то веки устроила ему и себе праздник, по-женски заботливо продумала каждую мелочь, а он, неблагодарная скотина, по-хамски отверг ее нежные хлопоты. Но она не выказала даже раздражения. Это было так на нее не похоже, что Певунов вдруг испугался:

— Если хочешь, давай останемся… пойдем на базу. Слышишь, Лара?

— Не насилуй себя, не надо. У тебя гости, и все такое. Конечно, будет неудобно, если ты не вернешься. Я на твоем месте вообще бы никуда не вышла. А ты вот не побоялся. Спасибо тебе, милый!

— Издеваешься! — он крутанул ее за плечи, повернул к себе.

Она смотрела на него улыбаясь, глаза ее были влажны и отражали мутноватую призрачность неба.

— Все хорошо, Сергей, успокойся.

Певунов догадался, она прощается с ним. Ни слова не говоря, повернулся и зашагал по тропинке вниз. Он прикинул, что если быстро подвернется попутная машина, то еще успеет к приходу гостей, ну, малость опоздает, ничего. Он подумал, что она права: будущего у них нет, точнее, у Ларисы есть, а у него нет. Ему главное, поспеть к гостям. Он больше не станет валяться в ногах у судьбы и вымаливать у нее кусочек молодости. Стыдно!

Иногда он соскальзывал с тропинки, и ветви кустарника царапали ему лицо. Ларисины шаги шелестели за спиной, он слышал ее учащенное дыхание. Ему было скверно оттого, что она рядом.

— Сергей, остановись, пожалуйста! — крикнула она.

Певунов обернулся.

— Смотри!

Она показывала на крутую, невысокую скалу метрах в пяти от тропинки. Ее вершина была усыпана алыми созвездьями цветов. Странные это были цветы, распустившиеся в середине осени, колдовские цветы.

— Сорви мне цветочек!

— Как я туда залезу? Высоко все же. Я не альпинист.

Лариса смотрела умоляюще.

— Я прошу тебя! Ты ни разу не дарил мне цветов.

Певунов продрался сквозь колючие заросли и очутился у подножия скалы. Близко она не казалась такой крутой, но склон был сырой и скользкий. Не за что ухватиться.

— Смелее, любимый! — подбодрила Лариса.

Он пополз на четвереньках, пачкая в глине брюки и пиджак. Соскальзывал и снова карабкался, стараясь брать не прямо, а по дуге. Уж совсем возле глаз горели алые лепестки на тоненьких проволочных ножках, но последние метра два оказались совершенно отвесны. Певунов лег на живот. Он впивался пальцами в землю и подтягивался по сантиметру. Еще чуть-чуть. Протянул руку к ближайшему цветку, нерасчетливо дернул и покатился вниз. Перевернувшись, на мгновение испытал блаженство полета, потом тяжко рухнул спиной на гладкий, обтесанный временем камень. Сознание не потерял, но пошевелиться почему-то не мог. Боль была такая, точно от нижнего позвонка до горла ему вогнали в тело толстый стальной стержень.

Певунов лежал на спине и видел над собой угрюмые облака, из которых сочилась тьма. Над ним склонилось искаженное ужасом лицо Ларисы:

— Что с тобой, Сергей?! Ты можешь встать?

— Не могу. В том-то и фокус — не могу.

Она обхватила его за плечи, попробовала приподнять. Певунов застонал и сомкнул веки.

— Ой, что же делать, что делать?! — запричитала Лариса. — Это из-за меня, из-за дуры… прости! Сергей, ты слышишь? Открой глаза! Мне страшно. Скажи, что я должна делать?

Превозмогая липкую слабость и желание погрузиться во мрак, текущий с неба, Певунов улыбнулся ей.

— Придется тебе идти на турбазу. Пусть захватят какие-нибудь носилки.

— А как же ты? Останешься один?

— Поскучаю, ничего не поделаешь. Иди скорее. Лариса подложила ему под голову сумку, никак не решалась его покинуть. Размазала по щекам слезы, смешанные с тушью, и стала похожа на обезьяну.

— Иди! — повторил Певунов. — Все будет в порядке. Спину ушиб, пройдет до нашей свадьбы. Беги бегом!

Лариса поцеловала его в губы, умчалась. Теперь он был один и свободен. Он был свободен от суеты, от необходимости лгать, изворачиваться, предугадывать и умолять. Хаос мыслей и чувств растворился в боли. Закрыв глаза, он чутко прислушивался к шорохам засыпающей земли, с удовольствием впитывая в себя ее свинцовую сырость. Он думал, что умирает, и не испугался смерти. Старуха с косой пришла своевременно, в нужный час. Он должен быть ей благодарен. Скоро, покачивая, как младенца, она унесет его в иные края. Там у него отец и мать, там бабушка, предостерегшая, чтобы он не снимал телефонную трубку. Они все будут рады ему. Они ждут его не дождутся.

«Сыночек! — окликнула его матушка. — Тебе не очень больно? Потерпи еще немного!» «Я терплю, мама. А где ты? Почему тебя не вижу?» Он протянул руку во тьму и ощутил теплое, сладостное прикосновение.

Потом чужие люди положили его на носилки и осторожно понесли вниз, к шоссе…

8

Нина Донцова получила письмо от подруги Копейщиковой, многоопытной, повидавшей виды особы.«…Ты живешь и не знаешь, какие у нас происходят удивительные события. Помнишь ли ты начальника торга Певунова? Конечно, должна помнить, он ведь и за тобой, кажется, ухлестывал? За кем только не ухлестывал этот бугай племенной! Но тут с ним такое случилось, что даже его жалко. Наказал бог бугая, жестоко наказал. Отомстил за всех обиженных… Схлестнулся наш многоуважаемый Сергей Иванович с молоденькой девицей, зовут Лариской. Стерва, конечно, порядочная, но собой пригожая. А наш-то втрескался изрядно. Всему городу на потеху. Ох помотала его эта самая Лариса! Одних подарков у него выклянчила на тыщи. Представляешь? И вот на Октябрьские укатили они вдвоем в горы, чтобы на природе покуролесить. Бугай-то наш, Певунов-то, к той поре вовсе человеческий рассудок потерял. Веришь ли, назвал гостей полон дом, а сам с Лариской умчался. Напились они, значит, с ней водочки и взялись по горам рыскать. И как уж у них там по пьяной лавочке получилось: то ли Лариска его со скалы спихнула, то ли сам сверзился, суть одна — сломал хребет бедолага. По городу с самого начала слух пошел, что помер он в больнице.

Но он не помер, вскорости был увезен в Москву на операцию. Тому уж месяц как минуло… А вот теперь что до тебя касается. Пятого дня врывается к нам в магазин расхристанная баба, по виду полоумная, и орет: „Здесь ли работала Нинка Донцова?“ Оказалось, это секретарша Певунова по кличке Зина. Мы ее, конечно, окружили тесным кольцом, расспрашиваем. И вот, представь себе, она нам со слезами докладывает, что благодетель всего города Певунов околевает в одиночестве в Москве, и некому даже принести ему передачу. Мы эту Зинку утешаем, водички ей подали. А дальше она объясняет, зачем пришла. Хорошо бы, говорит, Нина Донцова, которой в прошлом Певунов симпатизировал, навестила страдальца в больнице и снабдила чем требуется. Деньги она пришлет тебе какие угодно и давно бы послала, да адреса не знает. Так она нас уговаривала, так растрогала: мы потом уж вместе с ней ревели. И то представить, какой бы ни был человек, а лежит парализованный и всеми брошенный, это после всех-то благ, какие имел. Можно ведь посочувствовать, как ты считаешь, Нина?.. Короче, адрес твой мы секретарше дали и сами пообещали тебе написать. Что я и исполнила за всех твоих подруг, которые тебя целуют и желают тебе самого лучшего. Когда будешь в родных краях, Нинуля?.. Да, а стерва эта Лариска, из-за которой он хребет сломал, не вылазит из ресторанов и каждый день с разными кавалерами. Бывают же бессердечные твари на свете! Горячо и жарко обнимаю, твоя Копейщикова».