Эдуард Берзин - Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках

• Название: Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках
• Автор: Эдуард Берзин
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Культурология
• Год: 1982

Книга посвящена одному из наименее изученных периодов доколониальной истории восьми стран региона Юго-Восточной Азии (Бирмы, Таиланда, Лаоса, Кампучии, Вьетнама, Малайи, Индонезии и Филиппин) с XIII по XVI в. Исследование построено на широком круге источников.

---

В феврале 1293 г. монголо-китайский флот достиг пролива Каримата между Суматрой и Калимантаном и захватил здесь стратегически важный остров Белитунг. Так было сразу блокировано морское сообщение между Суматрой и восточной частью империи Сингасари. С Белитунга во все концы Индонезии были разосланы манифесты китайского императора, требующего немедленного и безоговорочного подчинения. Но с Суматры, которую в эго время прочно контролировала армия Махисы Анабранга, ответа на эти ультиматумы не последовало. Призывы Хубилая нашли отклик только на востоке Индонезии. Лишь семь лет назад завоеванный Кертанагарой о-в Бали восстал и направил послов с данью к Хубилаю [249, с. 70].

Собравшись на новое совещание на о-ве Белитунге, монголо-китайские полководцы приняли новый военный план: не дожидаясь распада державы Кертанагары, нанести удар в самое ее сердце — Восточную Яву. Юаньский флот двинулся на восток вдоль северного побережья Явы и в начале марта 1293 г. произвел высадку близ г. Тубан, крупнейшего торгового порта государства Сингасари. Малочисленный гарнизон Тубана пытался оказать сопротивление, но оно было быстро подавлено. Город был разграблен и сожжен [249, с. 67].

В Тубане монголо-китайские войска узнали о смене власти на Яве, но, поскольку новый король Джайякатванг не собирался капитулировать, военные действия продолжались. Икшмиш с флотом двинулся дальше на восток, а Ши Би и Гао Син следовали за ним по суше с конницей и пехотой до устья р. Брантас, где они соорудили укрепленный лагерь. Примерно в 150 км вверх по Брантасу была расположена Даха — столица Джайякатванга.

В этот момент в события вновь ввязался старый интриган Вирараджа. Еще за несколько месяцев до этого Виджайя по его совету попросил у Джайякатванга разрешения оборудовать для него охотничий лес в местности Тарин поблизости от низовьев Брантаса. Получив разрешение, он с помощью мадурских работников, присланных Вирараджей, вместо охотничьих угодий построил в лесу небольшой укрепленный городок, получивший название Маджапахит. Первоначально Виджайя хотел сделать этот пункт центром восстания против Джайякатванга, но в марте 1293 г. Вирараджа прислал гонца с сообщением, что он вступил в переговоры с монголо-китайским командованием и предложил ему от своего имени и имени Виджайи помощь в войне против Кедирн (Дахи) [45, с. 39].

Через несколько дней в Маджапахит прибыл китайский чиновник из департамента умиротворения и заключил с Виджайей формальное соглашение о совместных действиях. В разработке плана военных операций деятельное участие принял сын Вирараджи Вирондайя, способный стратег, отличившийся в войне против Кертанагары[44]. Мадурские войска вместе с монголо-китайскими должны были наступать на Даху с севера вдоль р. Брантас. Виджайя предполагал поднять восстание среди своих земляков в княжестве Тумапель и ударить на Даху с востока [249, с. 72].

Джайякагванг разработал свой план обороны. Он разделил армию на три корпуса: один был выдвинут к северу от столицы, другой к востоку, третий оставался в резерве. Не слишком доверяя своим генералам, он поставил во главе каждого корпуса двух командиров с тем, чтобы они следили друг за другом. Кроме того, он вызвал из провинций войска своих вассальных князей [249, с. 72].

Военные действия начались сразу на нескольких фронтах. Первое крупное сражение произошло на р. Брантас, где первый министр Джайякатванга Махиса Мундаранг во главе кедирско-го флота пытался преградить монголо-китайским войскам путь вверх по реке. Согласно китайским источникам, после начала вражеской атаки он бежал без боя, бросив более сотни кораблей [16, с. 307]. Судя по яванским летописям, кедирцы храбро сражались и надолго задержали продвижение вражеских войск [45, с. 39–40; 249, с. 71].

Последняя версия представляется более правдоподобной, потому что монголо-китайские подразделения все еще находились в своем лагере, когда в начале апреля 1293 г. туда прибыл гонец от Виджайи с просьбой о помощи. Верный Джайякатвангу князь Каланга нанес войскам Виджайи поражение, принудил их отступить до самого Маджапахита и осадил их в этом городе. Генерал Гао Син вышел со своим отрядом на помощь Виджайе, но вернулся якобы потому, что не встретил противника. Только 15 апреля 1293 г. монголо-китайским частям удалось деблокировать Маджапахит [16, с. 307; 249, с. 69].

Между тем пока войска Ши Би и Гао Сила топтались в низовьях Брантаса, Рангга Лаве, действовавший в восточных районах, нанес войскам Джайякатванга ряд серьезных поражений. Лучшие военачальники кедирского короля пали в этих сражениях, а его войска были рассеяны. Только после этого северный фронт был прорван и монголо-китайские войска в сопровождении вспомогательного корпуса Вирараджи начали движение вверх по долине Брантаса. 26 апреля союзные войска подошли к стенам Дахи. Здесь разыгралось решающее сражение. Джайякатванг отчаянно сопротивлялся. Бой шел с утра до вечера. Только после третьего приступа монголо-китайские войска ворвались в город. Джайякатванг был взят в плен и увезен в укрепленный лагерь в низовьях Брантаса [16, с. 307; 100, с. 200; 249, с. 69].

Монголо-китайцы захватили в Дахе огромную добычу, которую они тут же стали готовить для отправки императору. Чувствуя себя уже полновластными хозяевами в стране, они стали рассылать повсюду чиновников в сопровождении небольших отрядов для сбора дани и организации уездов по китайскому образцу. Вкджайе была отведена роль вассального царька с номинальной властью, главной задачей которого было выколачивание налогов для Юаньской империи. На такой оборот ни Виджайя, ни Вирараджа не рассчитывали. Они поняли, что гнев народных масс и мелкого дворянства против феодальной реакции Джайякатванга может обратиться теперь против тех, кто в борьбе с Джайякатвангом открыл дорогу в страну иноземным поработителям.

Но сам Виджайя, находясь в Дахе, фактически оставался заложником в руках монголо-китайцев. Поэтому он стал настойчиво просить отпустить его в Маджапахит, якобы для того, чтобы подготовить торжественную отправку принцесс королевского дома в Китай для гарема Хубилая, а также для сбора дани. Наконец, разрешение было получено. 9 мая 1293 г. Виджайя выехал из Дахи в Маджапахит в сопровождении эскорта из 200 китайских солдат [45, с. 40; 249, с. 69].

В Маджапахите все вожди недавней войны впервые собрались вместе на совет. Мнения разделились. Одни генералы советовали немедленно и открыто атаковать врагов по всей стране, другие советовали повременить. Эта борьба мнений в несколько беллетризованной форме описана в «Параратоне». «Татары явились потребовать принцесс, — сообщает летопись, — так как Вирараджа обещал им, что если они нападут на Даху, то получат обеих принцесс Тумапеля. Мантри (сановники. — Э. Б.) не знали, что делать и искали выход. Сора (один из ближайших сподвижников Виджайи. — Э. Б.) сказал: „Если татары придут сюда, я наброшусь на них“. Арья Вирараджа ответил на это: „Сора, мой мальчик, это хорошо, но я предлагаю нечто другое“. Они все еще лихорадочно искали способ отделаться от татар. Мантри совещались. Сора, уверенный, что дело удастся, сказал: „Нам будет сопутствовать успех, если мы нападем на татар“. Вечером, когда солнце склонилось на запад, пришли татары требовать принцесс. Вирараджа ответил им: „Татары, зачем торопиться. Принцессы еще не опомнились от того, что и в Тумапеле и в Дахе насмотрелись на оружие в действии. Сейчас они не могут видеть никакого оружия. Завтра же они будут вам выданы. Их посадят на носилки, оденут в подобающие одежды и будут сопровождать на корабль. Их посадят в закрытый паланкин, ибо они не хотят видеть оружия. Кроме того, ваши люди, которые придут за принцессами, должны быть не простыми татарами, а самыми почтенными из вас и без охраны. Принцессы дали слово, что утопятся, если увидят оружие даже на корабле. И если это случится, это будет стоить вам жизни“. Татары согласились и сказали: „Вы правы“. В назначенное время множество татар пришло без оружия взять принцесс. Когда они прошли через ворота, их заперли, и двери снаружи и изнутри были забиты. Рангга Лаве тоже напал на тех, кто был вне стен, он преследовал их, когда они разбежались, до Чанггу, где их поймали и перебили» [45, с. 40–41].

Практически одновременно на рассвете 26 мая 1293 г. яванские повстанцы внезапно атаковали агрессоров в Дахе и во всех провинциальных центрах, где были расположены оккупационные войска. Речные суда флотилии адмирала, расположенные на р. Брантас, были сожжены. 31 мая 1293 г. остатки мон-голо-китайской армии погрузились на морские суда в устье Брантаса и поспешно отплыли в сторону Китая, куда и прибыли 8 августа 1293 г. [100, с. 200–201; 249, с. 69–73].

Престарелый генерал Гао Син, непроворный в сражениях, но ловкий в сочинении рапортов, сумел опередить своих коллег по командованию и представил Хубилаю донесение, в котором излагал свою версию событий и, обеляя себя, обвинил во всех неудачах Ши Би и Икшмиша. В частности, он сообщал, что когда он вернулся после погони в горах за ведшим партизанскую войну сыном Джайякатванга Силапати (очевидно, Сена-пати), которого удалось, наконец, взять в плен, «… Ши Би и Икшмиш уже разрешили Тухан Биджайе (Виджайе. — Э. Б.) вернуться в его землю в сопровождении эскорта императорской армии, с тем, чтобы он собрал там дань. Гао Син, — пишет о себе в третьем лице автор рапорта, — совершенно не одобрял этого. И, действительно, Тухан Биджайя убил людей, посланных с ним, и поднял восстание. Он собрал большое число воинов, чтобы атаковать императорскую армию, но Гао Син и другие храбро сразились с ним и отбросили его назад. Потом они убили Джайякатванга и его сына и вернулись в Китай» [249, с. 70].