Отто Коцебу - Путешествия вокруг света

• Название: Путешествия вокруг света
• Автор: Отто Коцебу
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-358-06479-9

В книге рассказывается о кругосветных путешествиях О. Е. Коцебу, совершенных им в 1815–1818 гг. и в 1823–1826 гг. Первая экспедиция на корабле «Рюрик» была организована на частные средства графа Н. П. Румянцева и преследовала научные цели. Повествование об этом путешествии было написано сразу после прибытия корабля к родным берегам. Вторая экспедиция на шлюпе «Предприятие» имела чисто служебные задания. После завершения плавания О. Е. Коцебу подготовил отчет на русском языке в предельно краткой форме, а затем через несколько лет на немецком языке написал об этом плавании подробный рассказ, который был издан в 1830 г. в городе Веймаре. Все три повествования вошли в настоящий том «Библиотеки путешествий».

---

В 10 часов я отправился на берег в сопровождении Эллиота, Шишмарева и одного из начальников, именуемого Джон Адамс [15]. Королевский лагерь скрывался позади узкой утесистой косы; как только мы ее обогнули, нас поразил прелестный вид. Мы находились на очень спокойной воде в небольшом заливе, защищенном от морских волн; берег украшался пальмовой рощицей, в тени которой стояло несколько хорошо отделанных соломенных шалашей; справа сквозь зеленые банановые листья были видны отличавшиеся чрезвычайной белизной два каменных дома в европейском вкусе. Влево подле самой воды находилось на искусственном возвышении капище короля, окруженное большими деревянными статуями, представляющими в каррикатурах человеческие фигуры, которые были его идолами. Позади этой долины лежит величественная гора Мауна-Воррари [Хуалалай]; она с этой стороны поднимается довольно круто, и ее склон покрыт то зелеными полями и равнинами, то прекрасными лесами, между которыми нередко примечаются огромные утесы. По берегу стояло множество островитян, вооруженных ружьями. Король с несколькими знатнейшими воинами пришел к нам навстречу до самого места нашего причала; когда мы вышли из шлюпки, он подошел ко мне и дружески пожал руку. Любопытство привлекло множество народа; при всем том царствовал величайший порядок, и шума, равно как и докучливости, не было.

Итак, я стоял перед знаменитым Тамеамеем [Камеамеа I], обратившим на себя внимание всей Европы [64]. Благополучием, непринужденностью и ласковостью при обращении он вызвал у меня величайшее доверие. Он повел меня в свой соломенный дворец, состоявший по здешнему обычаю только из одного обширного зала и построенный подобно всем здешним домам таким образом, что береговой и морской ветер может свободно продувать его и умерять жестокость здешней жары. Нам подали красивые европейские стулья и поставили перед нами стол красного дерева: в этом состояла вся мебель здешнего дворца. Хотя король и имеет каменные дома в европейском вкусе, но предпочитает это простое жилище, чтобы не нарушить обычай; он подражает всему, что признает полезным, и старается вводить это в своем народе; каменные дворцы кажутся ему излишними, он же печется только о счастье своего народа, а не об увеличении его потребностей. Странным показался мне наряд Камеамеа, состоявший из белой рубашки, синего исподнего платья, красного жилета и черного платка на шее; в своем воображении я представлял его совершенно в ином уборе. Сказывают, однако, что он иногда одевается весьма пышно, ибо имеет несколько мундиров, шитых золотом, и разное другое одеяние. Наряд знатных вельмож, присутствовавших при нашей аудиенции и сидевших на полу, был еще страннее, чем королевская одежда; было чрезвычайно смешно видеть их в черных фраках, надетых на голое тело; к тому же фраки редко бывают им впору, ибо вымениваются на американских кораблях, на которых люди не бывают такого высокого роста и так дородны, как знать на Сандвичевых островах. У одного из министров лиф сидел между плечами и фрак застегивался с большим трудом; он потел в этом узком наряде, по всему видно было его страдание, но мода запрещала освободиться от этой тягости. Удивительно, что дикари превосходят европейцев в перенесении неудобств, налагаемых силой моды. Стоявшие у дверей часовые были совсем нагие; сумка и пара пистолетов привязаны были к телу, а ружье держали в руках.

Тамеамеа (Камеамеа I)

Рисунок художника Л. Хориса

Когда король попотчевал нас хорошим вином и сам выпил за наше здоровье, я объяснил ему мое желание запастись здесь свежими припасами, водой и дровами. Король имел при себе только одного белого; это был Кук, ловкий молодой человек, не без образования, весьма хорошо говоривший на здешнем языке; он служил прежде штурманом на одном корабле, но несколько лет назад поселился на этом острове, где пользовался особенной милостью короля и владел значительным участком земли; он-то служил нам теперь вместо толмача. Камеамеа велел сказать мне следующее: «Слышу, что вы начальник военного корабля и совершаете путешествие, как Кук и Ванкувер; следовательно, не занимаетесь торговлей. Поэтому и я не намерен производить с вами торг, но хочу снабдить вас безденежно всеми произведениями моих островов. Это дело решенное, и нет более надобности о нем упоминать. А теперь прошу сказать мне, по воле ли вашего императора его подданные обеспокоили меня в преклонных моих годах. С того времени, как Камеамеа воцарился на этих островах, ни один европеец не имел причины жаловаться на какую-либо несправедливость, причиненную ему здесь. Из моих островов я сделал убежище для всех народов, и каждый корабль, нуждающийся в припасах, снабжается ими честно. Несколько времени тому назад сюда прибыли русские из Ситки, колонии Американской компании, с которыми я до этого никаких сношений не имел; они были приняты дружелюбно и снабжены всем нужным; но они воздали мне злом, поступив неприязненно с моими подданными на о. Вагу и угрожая военными кораблями. Русский врач, именем Шеффер, прибывший сюда несколько месяцев тому назад, объявил себя посланным от императора Александра для ботанических изысканий на моих островах; так как я наслышался много хорошего об императоре Александре, и особенно нравилась мне его храбрость, то я не только позволил Шефферу производить свои изыскания, но обещал ему всякую помощь и подарил участок земли с крестьянами, так что он никогда не мог иметь недостатка в жизненных потребностях; словом, я старался сделать его пребывание здесь как можно приятнее и не отказывал ему ни в каких его требованиях. Что, однако, было ответом на мое гостеприимство? Уже на о. Овайги показал он свою неблагодарность, но я терпеливо это перенес; потом он стал путешествовать с одного острова на другой и, наконец, поселился на плодородном о. Вагу, где показал себя самым злым моим врагом. Он разрушил там наше святилище, мурай (капище), а на о. Атуай [Кауаи] возмущает против меня короля Тамари, с давних лет покорившегося мне. Там находится Шеффер и теперь и угрожает моим островам».

Таково повествование короля, за справедливость которого я могу ручаться только в том, что Камеамеа в самом деле дает преимущества каждому европейцу с хорошим поведением, поселяющемуся у него, и что он вообще известен как честный и прямодушный человек. Шеффера лично я не знаю, но впоследствии узнал, каким образом он попал на Сандвичевы острова. Он служил доктором на корабле «Суворов» Российско-американской компании, который в 1813 г. был отправлен под командой лейтенанта Лазарева из Кронштадта в Ситку; там командир судна оставил его, решась совершить обратное плавание в Россию без доктора. Баранов, главный правитель всех российско-американских поселений, который имеет обыкновение пребывать на Ситке, принял Шеффера под свое покровительство и отправил его на Сандвичевы острова, но неизвестно с какой целью. Я клялся Камеамеа, что дурное поведение Шеффера нельзя приписывать воле государя императора, не возлагающего никогда на своих подданных ни малейшего несправедливого поручения, но что из-за чрезвычайной обширности империи чьи-либо дурные поступки не могут быстро становиться ведомыми его величеству; в тех случаях, когда становится известным о таком поступке, то он не остается без должного наказания. Уверение мое, что государь император отнюдь не имеет желания овладеть островами, до такой степени его обрадовало, что они и все присутствующие стали пить за здоровье его императорского величества; он сделался еще искреннее прежнего, и мы поистине не могли желать более приятного хозяина.

Королева Кахуману

Рисунок художника Л. Хориса

С удивительной для его лет живостью он вел разговор, спрашивал нас о России, и на получаемые ответы делал свои замечания, которые, однако, Кук не всегда мог переводить, поскольку они делались особенными свойственными овайгийскому языку выражениями; я заметил, что замечания короля должны быть довольно остроумны, ибо его министры нередко громко смеялись. Одна из жен Камеамеа, проходя мимо шалаша, приветствовала меня у дверей, но войти не смела, поскольку здесь была трапеза короля. С его позволения мы предприняли прогулку в сопровождении Кука, нам был дан почетный караул из пяти нагих солдат.

Мы посетили любимую жену короля, Кагуману, о которой упоминает Ванкувер, встретили у нее двух других жен и были приняты дружелюбно. Дом Кагуманы очень красив и внутри отменно чист; пол, на котором все трое сидели по-азиатски, был покрыт тонкими, искусно сплетенными циновками; сами они были закутаны в тончайшую здешнюю материю. Кагумана сидела в середине, а по сторонам две другие жены; они пригласили меня сесть на пол напротив них, задавали мне разные вопросы, на которые я отвечал через Кука. Между тем подали несколько арбузов; Кагумана, соблюдая учтивость, сама разрезала один арбуз и поднесла мне кусок. Главнейшее занятие королевских супруг состоит в том, что они кушают, курят табак, расчесывают волосы и отгоняют мух опахалами. Один Камеамеа не курит табак, но этот обычай так распространился на Сандвичевых островах, что младенцы курят прежде, чем научатся ходить, а взрослые неумеренны в курении табака настолько, что часто падают в обморок и нередко даже от того умирают. Табак, привезенный сюда европейцами, выращивается с большим попечением и сделался здесь природным растением; он чрезвычайно крепок, и запах его весьма приятен. Здешние жители не пользуются чубуками, но трубки, которые по местному обычаю висят у них всегда на боку, составляют часть королевского украшения; они сделаны из черноватого дерева, величиною в самую большую пенковую трубку, и оправлены медью; такие трубки могут иметь только богатые люди. Кагумана закурила трубку и с большим наслаждением глотала даже дым, выпускала его через ноздри и, когда дошла почти до бесчувственности, то подала трубку мне; я, поблагодарив ее за учтивость, отказался; удивляясь моей европейской глупости, отдала она трубку своей соседке, которая, покурив, передала третьей королевской супруге; выкуренную трубку набивали вновь, и она опять переходила из рук в руки.