Константин Соловьев - Слуга Смерти

• Название: Слуга Смерти
• Автор: Константин Соловьев
• Издательство: АСТ
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-074892-1

Магильеры бывают разные. Фойрмейстеры способны щелчком пальцев превратить человека в пылающий факел. Штейнмейстеры — обрушить стены любой крепости. Вассермейстеры — превратить водяные брызги в шрапнель. Люфтмейстеры — передать слова на расстоянии. Магильеров мало кто любит и почти все — боятся. Но никто не вызывает такой неприязни и страха, как тоттмейстеры. Смертоеды. Некроманты. Верные слуги Госпожи Смерти…

---

Я вспомнил вечер, успевший уже подернуться дымкой, как это происходит со всеми воспоминаниями, слишком свежими, чтобы беззвучно кануть в черный омут забытья, но слишком муторными, чтобы мозолить глаз. Сидящего в кресле Кречмера, сухого как корень, замершего в дверях Петера… Не успел ли мальчишка рассмотреть в блеске жандармских глаз что-то недоступное мне? Антон…

— Ты думаешь! Я знаю его много лет, а тебе стоило его увидеть — и уже «думаю»! У вас с Максом слишком живое воображение, вот что я скажу…

— Я думаю, он приходил убить вас, — просто сказал Петер.

— Ч-что?

— Убить. Если бы он хотел поговорить, он мог бы сделать это куда раньше. Ему не надо было ждать вас ночью у вас же дома.

— Он мой приятель! Нет ничего удивительного в том, что он пришел и ждал вместо того, чтобы доверять эту историю с запонкой люфтмейстеру!

— …но он увидел, что вы не один, и не стал стрелять.

— В доме была фрау Кеммерих, она же впустила Кречмера внутрь. Будь Антон убийцей, он никогда бы не пошел…

— У него было два пистолета, господин тоттмейстер, — сказал Петер.

И со значением посмотрел мне в глаза. Так, как будто это что-то решало.

— Даже если пушка за поясом! — начал было я, но едкие и щиплющие угольки злости, жар которых я чувствовал изнутри, вдруг куда-то пропали, точно обратились в мгновение ока невесомой золой. Два пистолета! — Ты хочешь сказать, он…

— Один для вас, другой для хозяйки. Один и один. Но с вами был я.

— Он и верно встретил тебя не очень приветливо…

— Два пистолета. Если бы он застрелил нас обоих, не осталось бы пули на фрау Кеммерих, а она могла бы поднять тревогу. Потом я вышел, и господин Кречмер стал нервничать еще больше, ведь он не мог поручится, что я в доме и что он сможет найти меня и застрелить. А иначе я расскажу все жандармам…

— Будь я проклят, если ты не сидел в соседней комнате и не подслушивал.

— Я сидел с пистолетом, господин тоттмейстер. Если он… то есть, если бы я услышал…

Злости не было. Это чувствовал я, и это чувствовал Петер. Когда я посмотрел на него, он слегка улыбнулся.

— Если ты был уверен, что Кречмер убийца, что ж ты медлил? У тебя было оружие, преимущество внезапности, наконец…

— Я не был уверен.

— В чем?

— В том, что смогу застрелить его. Он жандарм и опытный, а я плохо управляюсь с оружием. Если бы я промахнулся, все сорвалось бы. И еще второй.

— Что?

— Второй убийца. Вы говорили, их двое, и я тоже так думаю. Убийца и чистильщик. Помните?

— Допустим. Глупейшая была теория, однако же… Так ты думаешь, у Кречмера должен быть напарник?

— Наверно. Есть убийца, который руководствуется лишь жаждой смерти, не рассуждает и не прячется, а есть тот, кто идет за ним и убирает следы. У первого злость, у второго — ум. Господин Кречмер очень умный, как мне показалось.

— Ну уж дураком он никогда не был… Значит, думаешь, он лишь покрывает того, первого убийцу?

— Мне так кажется. Он жандарм и умеет читать следы, а если понадобится, умеет их и прятать.

— Тебе не откажешь в здравомыслии, Петер. Это ведь тоже было причиной, верно?

Он кивнул:

— Если бы я его убил, то не нашел бы настоящего убийцу.

— О, ну почему же… Главное — не попасть в голову. Я встречал много покойников, парень, но не припомню ни одного неразговорчивого.

Петер уставился на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю всерьез. Поскольку я и сам этого не знал, пришлось изобразить на лице что-то неопределенное. Я представил себе Антона Кречмера — медленно поднимающегося, с глазами, похожими на небольшие полыньи, полные серой воды, с безвольно отвисшей челюстью… Мрачная же вышла картина.

— Я думаю, он найдет нас, — сказал Петер через некоторое время. — Он умный.

* * *

Макс появился на пятый день, уже за полдень. Уставший, припорошенный грязно-желтой пылью, он заявился уже без экипажа, верхом на жеребце. Услышав приглушенный стук копыт, мы с Петером одновременно выглянули в окно.

— Не застрелите меня ненароком! — крикнул Макс, спешиваясь. Видимо, резонно предположил, как могут встречать гостей нынешние обитатели дома, однако же опасения его были напрасны, мы оба были абсолютно безоружны. — Дьявол, да налейте же чего-нибудь… Проклятая жара. В майский-то день…

Петер налил ему пива из бочонка, и некоторое время Макс умиротворенно пил, задрав голову. Кого-нибудь другого такое количество пива заставило бы заметно захмелеть, но только не его. — Макс лишь слегка порозовел.

— В городе бардак, — объявил он, садясь в кресло и с наслаждением расстегивая мундир. — Бардак полнейший и страшнейший, господа. Как горящий бордель на палубе тонущего флибустьерского корабля.

— Началась гражданская война?

— Пока нет, но жара стоит такая, что вот-вот займутся без огня крыши. Орден в осаде покрепче той, что была в Вене, дорогой Курт, только в этот раз на горизонте ни одного лягушатника. Полицай-президиум бьет в набат, бургомистр пишет петиции одна другой страшнее, жандармы ходят, обвешавшись оружием, как на параде, отменены все увольнительные для магильеров… Да-да, для всех Орденов… Два дня сплошных обысков. Рыскали по улицам, вскрывали дома, обнаружили парочку схронов Ордена, к счастью старых… допрашивали едва ли не поголовно. На третий день пришел указ Его Величества — вскрыли и наши казармы. Догадываешься, какой шум стоял… Оберст рычал, как цепной пес, но разве возразишь… Слухи один другого страшнее. И про банду убийц-смертоедов, промышляющих по ночам невинными горожанами, и про рехнувшегося тоттмейстера, отправившего за неделю на тот свет два десятка человек. Хватает разговоров, в общем. Фон Хаккль бесится не меньше нашего оберста — считает, что Орден хорошенько тебя спрятал, да поди ж докажи.

Макс рассказывал, ничего не утаивая, некоторые детали даже словно нарочно смакуя, на лице его блуждала улыбка. Так можно рассказывать о какой-то забавной шутке или ловкой проделке.

Я слушал вполуха, больше размышляя, чем усваивая невеселые новости. Значит, я теперь главное пугало. А чего еще ожидать? При том, что Орден в городе — словно гигантская мозоль для многих людей, большая часть из которых, к несчастью, стоит на императорской службе, такой удобный случай с их стороны упускать было бы существенной огрехой. И как злые ядовитые насекомые летят сейчас в Вену бесчисленные послания и депеши. Сочатся прозрачным ядом обороты — «укрывает злонамеренного и злостного убийцу», «оказывает всяческое содействие врагу императорского дома и общества», «демонстративно покрывает беззаконие в Альтштадте»… Мне не было нужды наносить визит в город, чтобы представить картину творящегося там разлада.

— Значит, все? — спросил я, дождавшись, когда Макс закончит. — Прощай, императорская служба?

— О чем ты?

— Вернуться в Альтштадт я не смогу. Как и показаться в любом другом городе. Даже если я сменю мундир тоттмейстера на ливрею официанта, меня все равно в скором времени опознают и сдадут жандармам. Если полыхнуло и впрямь так жарко, в империи вряд ли найдется место для меня. Значит, бежать? Франция, Россия, Британия… Проблема лишь в том, что у меня нет накоплений, которые позволили бы мне вести безбедную жизнь за границей. Можно, конечно, попросить Орден профинансировать мое бесславное бегство из Отечества, но что-то мне подсказывает, что господину оберсту будет проще накинуть мне веревку на шею и задушить, как какую-нибудь собаку, чем продлить участие Ордена в этой авантюре.

— Бегство!.. — рявкнул Макс так, точно я чувствительно задел какие-то невидимые струны его души. — О чем ты думаешь?!

— О своей шее. Мне кажется, я уже чувствую запах пеньковой веревки. Знаешь, никогда не любил виселицу… Висельники — самые паршивые мертвецы, даже хуже утопленников. Красные глаза навыкате, фиолетовые изгрызенные зубы, вывернутая шея… Надеюсь, меня после смерти не побеспокоят? Впрочем, откуда тебе знать… Забавно же будет, если по ночным улицам Альтштадта примется разгуливать тоттмейстер Курт Корф, бормоча под нос всякую несуразицу… Поднимать тоттмейстера — согласись, в этом есть что-то от каламбура.

Мое фиглярство, как ни странно, подействовало на Макса прямо противоположным образом — он враз успокоился, огладил ворот мундира и стал барабанить пальцами по столу.

— Ты шутишь, а стало быть, еще не пал духом. Значит, слушай. Бежать тебе некуда, да и бегство — пусть для трусливых неудачников.

— И то верно, мертвые неудачники обыкновенно довольны своим местом, — вставил я, не удержавшись.

— Брось паясничать, знай меру! — прикрикнул Макс. — Ненавижу, когда тебя тянет разглагольствовать таким образом… Так слушай. Я вижу только одну альтернативу бегству. Догадываешься?

— Взять убийцу за шею?

— Да, да и еще восемь миллионов да. Поймать этого выродка и представить пред светлый взор господ полицай-гауптмана и бургомистра. Оправдывать тебя, не имея этого козыря, полное безрассудство. Оправдывать сбежавшего тоттмейстера, которого подозревают в тройном убийстве, не проще, чем заставить прах святого Павла станцевать мазурку на колокольне городского собора! Тоттмейстеры виновны по умолчанию, по своей природе, и ты знаешь это не хуже меня. Чтобы снять с тебя обвинения нам остается лишь найти подходящего человека, на которого эти обвинения можно возложить. У пеньковой петли не твой размер, дружище.