Александр Грязев - Рассказы и завязи

• Название: Рассказы и завязи
• Автор: Александр Грязев
• Жанр: Историческая проза

---

— Мама-а-а!.. — скорее почувствовала, чем услышала она вдруг сквозь грохот и лязг поезда голос сына и, повернув голову в сторону последних вагонов, увидела в дверях теплушки своего Сережку, совсем рядом, в двух метрах от себя.

Он стоял среди таких же, одинаково одетых ребят, но Наталья сразу узнала сына по лицу.

— Сынок! — закричала Наталья и вдруг побежала по перрону за поездом, не отрывая взгляда от сына.

— А тот, улыбаясь, что-то кричал матери и махал ей зажатой в руке пилоткой.

— Батюшки, да что это… Батюшки, да что это… Господи… — причитала Наталья, маленькими шажками в больших резиновиках семеня по перрону и, видно, все еще не веря в происходящее.

Добежав до края платформы, она бессильно опустилась на землю и заплакала…

Вчерашний милиционер подошел к тетке Наталье, взял ее сумку, заботливо помог ей подняться и, как мог, стал успокаивать ее.

— Господи, — твердила Наталья, — да как же это… Ведь все поезда раньше тут останавливались. Что же теперь-то?

— Эх, мать, — объяснял ей милиционер, ведя Наталью под руку по перрону. — Раньше здесь паровозы ходили да тепловозы, а теперь поезда идут на электротяге. Не каждый здесь теперь и стоит. Поняла?

Наталья согласно кивнула головой и остановилась против дверей вокзала, но в здание не пошла.

— А все-таки я не зря сходила-то. Не зря ждала, — неожиданно и как-то довольно вдруг заговорила тетка Наталья. — Я ведь Сережку сейчас видела. Я ведь сына встретила… Нет, не зря…

Она облегченно вздохнула, улыбнулась, поблагодарила милиционера, дежурную по вокзалу, оказавшуюся тут же и пошла по шпалам в сторону переезда. В такт ее шагам покачивалась за спиной тетки Натальи старенькая, потертая дерматиновая сумка, из которой одиноко торчало горлышко бутылки, заткнутое пробкой из газеты.

Расскажи мне про Париж

— Здорово, господа!

— А у нас не все господа, есть и хорошие люди.

(Русская народная поговорка)

Вернувшись из командировки в дальний район области, журналист Александр Иваныч Сушилов утром по привычке пришел в редакцию отчитаться за поездку, хотя его никто и не торопил.

Старый газетный волк, Александр Иваныч года полтора назад ушел на пенсию, но продержался на ней неделю. Его службу длиною в сорок лет государство оценило в двести восемьдесят семь рублей в месяц. Правда, была в семейном бюджете еще и меньшая пенсия жены, бывшего библиотекаря, но ее хватало только на оплату квартиры с телефоном, и Сушилов, чтобы не сесть на хлеб и воду, решил еще поработать.

Но идти опять в штат редакции ему не хотелось. В газету пришли новые люди — господа, и в основном молодые «с улицы», мало что слышавшие о журналистском образовании, ну, а о журналистской этике и понятия многие не имели.

Редактор газеты Володя Паншев, давний знакомец Александра Иваныча, взял его работать по договору, и это устраивало обоих. Редактора, что в газете будет трудиться честный и надежный журналист, а Сушилова то, что он становился вольной птицей и сам решал, о чем писать и куда лететь.

С тех самых пор и колесит, как в прежние молодые годы, Александр Иваныч по районам необъятной области, в том числе и в свои родные места заглядывает. А там, в деревне, в шестнадцати километрах от райцентра, живет его восьмидесятилетняя мать.

Раньше Сушилов ездил к матери едва ли не каждую неделю. Три-четыре часа на поезде, а потом на автобусе, немного пешком — и он в родном доме на берегу речки Пашмы. Но с недавних пор цены на поезда и автобусы так подскочили, что на одни билеты уходила треть его пенсии. Ездить к матери Александр Иваныч стал намного реже, а потом и вовсе перевез мать к себе, но та, пожив неделю в четырех стенах его квартиры на седьмом этаже многоэтажки с лифтом, вдруг заскучала и заявила сыну: «Вези меня обратно».

Обратно — это значит к соседке Шуре, к подруге Вале, к сестре своей Надежде, а еще к речке, к лесу, к родной избе и печке. В деревне много одиноких старух мужья их поумирали или еще в войну погибли, а детей разбросало время по свету.

У Сушилова была еще сестра Ольга, но та жила с мужем в Хабаровском крае, редко сюда приезжала, а теперь и вовсе стала как отрезанный ломоть.

Александр Иваныч отвез мать в деревню еще зимой, а в первые майские дни посадили они с женой там картошку, лук, свеклу и прочие овощи, и вот только сейчас, уже в самом конце лета Сушилову опять удалось навестить мать… Но об этом в отчетном материале он сегодня писать, конечно, не будет.

…В коридоре редакции было непривычно тихо. Только из-за неплотно прикрытых дверей какого-то кабинета доносился стрекот пишущей машинки.

Сушилов прошел в дальний конец коридора и отворил двери кабинета корреспондентов отдела информации, где он всегда работал, приходя в редакцию.

Из двух столов, что стояли в комнате, один был занят. За ним сидел Паша Зайков из того самого информационного отдела. Едва поздоровавшись с Сушиловым, Паша весело спросил:

— Александр Иваныч, хочешь анекдот? Самый свежий, читатель прислал.

— Давай, — согласился Сушилов, усаживаясь за свой стол.

Зайков взял бумажный лист:

— Значит, так… «Старый чеченец говорит молодому:

— Сынок, нам нельзя воевать с Россией.

— Это почему?

— А вдруг победим?»

Ну, как? Хорошо?

— Хорошо, — согласился Сушилов. — Главное, современно.

— Тогда ставлю в подборку, — зашелестел бумагами Зайков.

Он был как раз из тех, кто раньше отношения к журналистике не имел. Ныне в газете Паша вел субботнюю полосу, где печатались анекдоты, разные байки и прочая пошлость, собранная Пашей из разных журналов, газет и разговоров. Коллег, пытающихся критиковать, Паша сражал неотразимым аргументом: «Это нужно читателю». Какому читателю и зачем нужны были пошлости, Зайков не объяснял и продолжал выпускать свою полосу субботнего дня, на которой иногда, правда, попадались чистые и славные юморные вещи. Но это были, как говорят, «алмазы в навозе».

— Паша, не знаешь, редактор у себя? — спросил Александр Иваныч.

— Не знаю, — ответил Паша, не отрываясь от своих бумаг. — Я его не видел.

Сушилов встал из-за стола и пошел в редакторский кабинет, но секретарша Нина сказала, что Паншев уехал на пресс-конференцию губернатора области и будет только к обеду.

Возвращаясь обратно, Александр Иваныч у дверей отдела культуры столкнулся с выходящей из кабинета Наташей Серебровой.

— Ой, Саша, привет! Ты откуда?

— Из командировки. Ездил к нам в район. А ты как?

— А я в Париже была. Только вчера приехала.

— Как в Париже? — не понял Сушилов. — Шутишь, Натали?

— Какие шутки, Саша! Да и чего в этом удивительного в наше-то время?

— Я не об этом. Ты ничего не говорила, что поедешь.

— Боялась сглазить.

Наташа Сереброва тоже вот-вот должна была уйти на пенсию, а Александр Иваныч помнил еще то время, когда она, выпускница факультета журналистики МГУ, стажировалась у него в отделе информации «Северного края» и Сушилов даже был в нее тайно влюблен в те далекие годы. И с той же самой поры звал ее Натали.

— И как ты надумала?

— Да очень просто. Еще в прошлом году прочитала рекламу туристской фирмы, обо всем там расспросила и стала копить деньги. Вот и все.

— В Лувре была? Мону Лизу видела?

— Была, видела.

— На Эйфелеву башню поднималась?

— Поднималась, Саша. Все видела… Да ты сейчас приходи к нам. Я вот за водой пошла, чай сделаю. Все и расскажу. А из Парижа я бутылочку бургундского привезла, приходи.

— Хорошо, Натали, — кивнул Сушилов, — вот только за сигаретами до киоска сбегаю.

И Сушилов, не заходя к себе, побежал вниз по лестнице на улицу, где за углом здания редакции, как раз напротив рынка, стоял целый ряд киосков. Он купил пачку «Явы» и тут же вернулся обратно.

Зайкова в кабинете не было. Александр Иваныч бросил свои бумаги в ящик стола и направился к Наташе, оставив ключ в двери.

Первым, кого увидел Сушилов в кабинете Наташи, был Паша Зайков. Он о чем-то говорил, жестикулируя. Видно, что успевал Паша везде. Кроме него, там сидел ответсекретарь Коля Мишин. Сама Наташа со своей помощницей Светой хлопотала у маленького чайного столика в уголке у окна.

— Проходи, Саша, присаживайся, — пригласила Наташа.

Сушилов поздоровался и сел в кресло.

— А что за приятель-то? — спросил Коля Мишин Пашу, продолжая прерванный разговор.

— Да мой… Познакомился с бабой недавно, адрес взял, телефон, а звонить стесняется. Я и говорю ему, чем страдать-то, заглянул бы к ней. Да я, говорит, уже заглядывал. Ну и че там, спрашиваю. А там, говорит, прокладки с крылышками, — досказал Паша свою историю и первый громко захохотал.